Адовкатура в России

законодательства является освоение и отражение им нравственных норм и

ценностей.

Этическая норма приобретает юридически общеобязательную силу лишь тогда,

когда она закреплена в правовой норме. Это те ситуации, которые допускают

однозначное решение. Так, правила адвокатской этики запрещают защиту двух

обвиняемых с противоречивыми интересами одним адвокатом; запрещают

разглашение сведений, полученных адвокатом от обвиняемого доверительно;

запрещают отказ от принятой защиты в ходе судебного разбирательства.

Все эти этические правила нашли в свое время отражение в процессуальном

законодательстве (ст. 49, 51, 72 УПК РСФСР) и стали общеобязательными. Их

соблюдение гарантируется не только принудительной силой права, но и

нравственным сознанием защитника.

Вместе с тем бывают ситуации, для которых невозможно однозначное решение.

Обычно они связаны с тактикой защиты и взаимодействиями защитника с

подзащитным и другими участниками процесса. В этих случаях важнейшими

регуляторами поведения являются правовое и нравственное сознание.

К числу таких ситуаций, требующих применения нравственных оценок, обычно

относят: проблему выбора адвокатом дел; понятие подлежащего защите так

называемого законного интереса; предмет тайны доверителя, не подлежащей

разглашению; пределы процессуальной самостоятельности адвоката при

определении правовой позиции, оценке доказательств, выборе тактических

средств защиты.

Достаточно сложной является проблема объективности адвоката при анализе и

оценке доказательств, при истолковании той или иной правовой ситуации.

Здесь возможны коллизии с его односторонней функцией и единственным

критерием оказывается нравственное сознание адвоката, его отношение к

социальным ценностям, определяющим строй и функционирование правосудия.

Профессиональные и нравственные качества адвоката — это далеко не

врожденные свойства личности. Они формируются воспитанием, обучением,

кадровым отбором, контролем со стороны коллег и руководящих органов

адвокатуры.

Все эти вопросы так или иначе освещаются в рекомендуемой ниже литературе

и требуют непредвзятого обсуждения. К числу наиболее актуальных коллизий, в

разрешении которых важная роль принадлежит нравственному сознанию их

участников и общепризнанным ныне нормам адвокатской этики, обычно относят

те из них, которые возникают между адвокатом-защитником и подзащитным при

определении средств защиты, оценке обстоятельств дела, определении позиции

по делу.

Рекомендации, содержащиеся в литературе, сводятся к тому, что адвокат,

будучи профессиональным юристом, обязан соблюдать требования закона и не

вправе использовать средства защиты, закону противоречащие. К таким

средствам обычно относят использование заведомо ложных показаний, подложных

документов и, тем более, участие в их фабрикации; преднамеренное

затягивание процесса, «запутывание» допрашиваемых лиц, вторжение в их

личную жизнь с тем, чтобы подорвать доверие к их показаниям и т.п.

При оценке установленных органами расследования и судом обстоятельств

дела и тех доказательств, которыми они подтверждены, адвокат должен

проявлять объективность и здравый смысл. Его критические суждения,

направленные на опровержение доводов обвинения, либо противной стороны в

гражданском процессе, должны иметь опору в материалах дела. Противоречат

здравому смыслу и этике такие приемы, как преувеличение значения мелких

деталей и упущений в показаниях с целью опорочить в целом показания

достоверного свидетеля. Это те приемы, которые обычно относят к

бессовестному крючкотворству и подсиживанию процессуального противника.

Такого рода защита не достигает цели, напротив, вызывает раздражение и

недоверие к адвокату, компрометирует его, бросает тень на адвокатуру в

целом. У меренность и объективность в приемах защиты и оценке

доказательств, интерпретация их совокупности, формирующая выводы по делу и

их правовую оценку, — непременное требование к профессиональным качествам и

правовой культуре адвоката.

В работах об адвокатской этике всегда очень остро стоял вопрос о

допустимых пределах расхождения позиции адвоката-защитника и его

подзащитного, в частности, вправе ли защитник признать вину установленной,

если подзащитный ее упорно отрицает вопреки очевидности. В решении этого

вопроса в свое время была внесена немалая доля демагогии. Дескать, адвокат

не слуга клиента, а самостоятельный участник процесса, который сам должен

решать, как ему поступить, не считаясь с волей подзащитного.

В свете профессиональной этики этот вопрос должен решаться исходя из

признания односторонности функции защитника, его назначения в процессе

доверительных отношений, которые связывают его с клиентом. Адвокат-защитник

не может заняться опровержением позиции подзащитного и подтверждением его

вины — это дело обвинителя. Его задача в этом случае найти все слабые места

в обвинении и показать их, изложить возможные сомнения в обоснованности

обвинения и, не отрицая права на иную интерпретацию доказательств другой

стороной, показать также на те обстоятельства, которые могут смягчить

ответственность и положительно влиять на правовую оценку действий

подзащитного. Разумеется, все это возможно лишь после обсуждения всех

деталей позиции с подсудимым, доверившим адвокату свою защиту.

Нужно сказать, что такие острые коллизии возникают не часто и проблема

имеет скорее академическое значение. Однако возникновение такой острой

ситуации в практике возможно и от адвоката требуется в этих случаях

проявление высокого профессионального мастерства, этической культуры.

Заповедь «не навреди» здесь уместна не менее чем в медицинской практике.

Взаимоотношения адвоката с должностными лицами правоохранительных органов

и суда заслуживают особого внимания. Этот аспект адвокатской этики находит

отражение без исключения во всех соответствующих сводах. Любопытно что в

упомянутых уже нами Правилах адвокатской профессии союза американских

адвокатов (1908 г.) ст. 1 начинается с заголовка «Уважение к судебным

чинам». Содержит она и существенный нюанс: «Уважение, предписанное законом

к судам и судебным чинам, требуется к должности, а не к лицу, ее

отправляющему». Однако далее, дабы пресечь возможные вольности в критике

«судейского поведения», подчеркивается, что публичная критика опасна

нарушением общественного доверия к правосудию и допустима не иначе, как в

судах следующей инстанции.

В Правилах профессиональной этики, подготовленных Гильдией Российских

адвокатов, вопросы их взаимоотношений с правоохранительными органами

отражены следующим образом: «Адвокат, участвуя в предварительном следствии,

обязан вести себя так, чтобы его ходатайства, заявления, вопросы не

подрывали авторитет правоохранительных органов, не дискредитировали коллег

и не унижали достоинство участников уголовного процесса» (ст. 14). В суде

адвокат «должен беспрекословно подчиняться распоряжениям

председательствующего, соблюдать установленный порядок судебного

разбирательства» (ст. 15.1). Но таковы и процессуально-правовые требования.

Ближе к способам нравственно-этического регулирования взаимоотношений с

судом следует признать следующее положение Правил адвокатской этики

адвокатов Украины (утверждены Высшей квалификационной комиссией адвокатуры

при Кабинете министров 1—2 октября 1999 г.): «В ходе судебного

разбирательства дела адвокат не должен пытаться влиять на решение

(приговор) суда не процессуальными средствами» (ст. 53 п.З).

«Никакие нарекания адвоката с судом недопустимы, даже если адвокат

считает действия председательствующего или вынесенное судом определение

неправильными» (ст.7.1 Правил профессиональной этики российских адвокатов,

разработанных Комитетом по защите прав адвокатов Федерального союза

адвокатов России).

Обоснованность и приемлемость всех этих рекомендаций не вызывает

сомнений, и адвокатами, особенно начинающими, они должны восприниматься как

непременное условие профессиональной культуры.

К сожалению, в многочисленных этических сводах и кодексах адвокатской

чести не уделяется необходимого внимания отношению адвоката к суду и

органам правоохраны вне процесса, в Их общениях с внесудебной аудиторией и

с журналистами. Между тем (публичные выступления многих адвокатов, и

особенно по телевидению, в последние годы, характеризующиеся расцветом

неурезанной свободы, граничащей с безответственностью, характерны

серьезными отступлениями и от профессиональной морали и от простой

добропорядочности.

Появилась небольшая, но достаточно агрессивная группа так называемых

телевизионных шоу-адвокатов. Без стеснения они комментируют в перерывах

судебных заседаний показания допрошенных лиц, на что право не имеют,

оглашают документы, подменяют тезисы обвинений «в экономических

преступлениях, шпионаже и т.п.» общими разглагольствованиями о нарушениях

прав человека, покушениях правоохранительных органов на такие святыни, как

свобода слова и убеждений. Конфиденциальное, неторопливое правосудие,

связанное с трудными поисками истины и справедливости, такие адвокаты вкупе

с журналистами превращают в некое развлекательное шоу либо митинг с его

«мегафонным правом».

И вот мы уже видим попытки выплеснуть раздражение, вызванное

«раскрученными» адвокатами, на всю адвокатуру. «Защита, — читаем мы на

страницах газет, — охотно позирует в залах аэропорта, на фоне судебных

зданий или сизо, где содержатся их клиенты, очень эмоционально и подчас в

довольно резких выражениях клеймит возможных оппонентов, осуществляя

демонстративный «прессинг» и «игру на опережение» Как результат,

применяемая в России подобная технология защиты создает однобокое

общественное мнение, что, безусловно, оказывает психологическое воздействие

как на обвинение в ходе расследования, так и на судей, если дело доходит до

судебного разбирательства. В конечном итоге принцип состязательности сторон

осуществляется в российском судопроизводстве не только и не во время и не в

зале судебного заседания, а по существу на улице, при явном неравенстве

сторон. К профессиональным адвокатам подключаются ходатаи с депутатскими

мандатами»[15].

Автора следовало бы поддержать, если бы речь шла не о защитниках вообще,

а конкретных представителях адвокатуры. Более того, можно было бы добавить,

что критикуемые технологии защиты противоречат закону, ибо адвокат вправе

использовать только те средства и способы защиты, которые предусмотрены

законом, не противоречат закону и морали, только в условиях и рамках

судопроизводства он может и должен оценивать доказательства по делу и

опровергать обвинение, давая собственную объективную и взвешенную оценку

доказательствам. Публичную демагогию, опирающуюся на свободный полет

фантазии, сопряженную со спекуляциями на тему о покушении на права человека

со стороны ущербных правоохранительных органов, ни закон ни

профессиональная этика не одобряют. Подобная оценка существовала всегда.

«Выходит нечто самое гадкое, что только можно себе представить: продажное

негодование, наемная страсть...» писал о таких действиях известный русский

адвокат С.А.Андриевский[16].

Впрочем, о законе и профессиональной этике следует помнить и журналистам,

ищущим сведения не об объективных данных, а их эмоциональную интерпретацию

предубежденными респондентами. А ведь распространению может подлежать лишь

достоверная информация о деятельности государственных органов и должностных

лиц (см.: Закон о средствах массовой информации от 27.12.1991 г., ст.38).

Профессия и адвоката и журналиста нередко вынуждает прибегать к крайним

средствам. Однако при этом должно соблюдаться чувство меры.

Добросовестность и умеренность в приемах «борьбы» — одно из необходимых

свойств профессиональной культуры. Когда же изменяет чувство меры, а

нравственность отступает, следует помнить о законе, обеспечивающем

независимость суда, уважение к суду, невмешательство в отправление

правосудия.

Новый УПК РФ существенно расширил права адвоката по участию в собирании

доказательств. В частности, адвокату предоставлено право опрашивать лиц с

их согласия (ст. 86 ч. 3). И вот уже мы видим на рекламных щитах объявление

некоторых адвокатских образований о предлагаемой ими новой услуге в виде

«работы со свидетелями», Время покажет, какие опасности для правосудия и

для этических заповедей адвокатской профессии кроются за этой новой

услугой.

ЛИТЕРАТУРА:

Ария С.Л. Генеральные принципы этики адвокатов Международной ассоциации

юристов// Российская юстиция, 1996. № 2.

Ария С.Л. Об адвокатской тайне // Российская юстиция, 1997. № 2.

Бойков А.Д. Нравственные основы судебной защиты. М., 1978.

Бойков А.Д. Этика профессиональной защиты по уголовным делам. М., 1978.

Васьковский Е.В. Основные вопросы адвокатской этики. СПб., 1895.

Ватман Д.П. Адвокатская этика и нравственные основы судебного

представительства по гражданским делам. М., 1977.

Горский Г.Ф., Кокорев А.Д., Котов Д.П. Судебная этика. Воронеж, 1973.

Киселев Я.С. Этика адвоката. Л., 1974.

Кони А.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе. Избранные

произведения. М., 1956.

Курс советского уголовного процесса / Под ред. А.Д.Бойкова, И.И.Карпе-ца.

М., 1989. Гл. VII. У головное судопроизводство и судебная этика.

Полянский Н.Н. Правда и ложь в уголовной защите. М., 1927.

Проблемы судебной этики / Под ред. М.С. Строговича. М., 1974.

Тема XI. ПРОБЛЕМЫ АДВОКАТСКОГО КРАСНОРЕЧИЯ

. Культура публичной речи.

. Общие принципы ораторского искусства.

. Защитительная речь адвоката.

. Речь адвоката— представителя (потерпевшего, истца, ответчика).

. Особенности выступления адвоката перед судом присяжных.

. Выступления адвоката в суде кассационной и надзорной инстанции.

Тема ораторского искусства — одна из сложнейших в курсе адвокатуры. В

небольшой лекции можно лишь привлечь внимание слушателей к этой проблеме и

ознакомить их с основными литературными источниками в надежде на введение

спецкурса или на самостоятельное образование.

Красноречие нередко относят к числу врожденных способностей, однако

бесспорно и то, что его, как и любые другие способности, можно

совершенствовать, оттачивать, шлифовать. На помощь могут придти

рекомендации и советы начинающему оратору, основанные на обобщении опыта

многих.

Любая публичная речь должна преследовать некую значимую цель, решать ту

или иную задачу. Без цели красноречие превращается в краснобайство.

Адвокат — судебный оратор — свою задачу видит в том, чтобы доказать

выдвигаемый тезис, убедить в обоснованности, объективности, истинности

своих суждений. Приемы, которыми он при этом пользуется, могут быть самыми

разнообразными — от строго логического анализа доказательств до

эмоционально внушающего воздействия. Предпочтение тем или иным приемам

основывается на учете как предмета спора, так и характера судебной

аудитории. В .последней выделяются профессиональные участники процесса

(судьи, представители сторон), присяжные, а в прошлом еще и народные

заседатели, общественные обвинители и защитники, случайная публика.

Выступления адвоката «на публику» раздражает профессиональную часть

аудитории и нередко влечет для него отрицательные последствия, не

компенсируемые, как правило, иными, побочными эффектами. Ориентация же

только на профессионалов делает речь малодоступной для неподготовленной

части аудитории, сухой, казенно-скучной. Сетования по поводу деградации

ораторского искусства советского периода были обоснованными: судебный

оратор вынужден был ориентироваться на слушателя-профессионала, от которого

зависели климат совещательной комнаты и принимаемые решения; политический

оратор, запуганный возможными «непредсказуемыми последствиями» устного

слова, читал речь по тексту.

Формирование демократических общественных отношений сняло пресс страха с

общественного оратора. Ораторская импровизация постепенно становится

нормой.

Качественно меняется и речь судебного оратора с расширением гласности

правосудия, с возрождением суда присяжных, демонстрирующего народное начало

в правосудии. Правда, есть и отрицательные в этом отношении плоды судебной

реформы: рождение единоличного правосудия по уголовным и гражданским делам

не способствует расцвету красноречия.

Требования к выступлению профессионального судебного оратора (защитника,

обвинителя, представителя потерпевшего, истца, ответчика) можно разделить

на две группы: общие принципы и технические приемы.

К принципам судебной речи следует отнести законность, нравственную

безупречность, чувство меры и такта, умеренность, объективность.

Принцип законности предполагает не просто соблюдение предписаний закона,

но демонстрацию уважения к закону. Необходимо всегда помнить, что закон —

главное оружие адвоката. Произвольное толкование закона, продиктованное

индивидуальными интересами, а тем более сознательное извращение закона

может иногда способствовать достижению цели, но ненадолго. Профессионал не

может ориентироваться на ущербно житейское «закон, что дышло». Такая

ориентация мстит. Правовой цинизм судебного оратора неприемлем для

достижения праведной цели — он способен лишь увеличивать мерзости нашей

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29