Договора ОСВ 1 и ОСВ2. Проблемы ратификации

переговоров об ОСВ. Эти договоренности, как писал советский ученый Н. Н.

Иноземцев, «воочию продемонстрировали перед всем миром реальность,

практическую возможность поставить пределы гонке стратегических вооружений,

затормозить этот опаснейший процесс, повернуть его вспять,— и значение

этого трудно переоценить»[xxxix] .

Бессрочный Договор об ограничении систем противоракетной обороны,

подписанный в Москве 26 мая 1972 г., предусматривал отказ СССР и США от

развертывания систем ПРО для прикрытия территории своей страны или

отдельного ее района, кроме двух комплексов, специально оговоренных

советско-американским соглашением . Кроме того, Договор запрещал некоторые

направления качественного совершенствования систем ПРО . Над соблюдением

Договора предусматривался контроль с помощью национальных средств

наблюдения. Условия этого соглашения непосредственно преграждали путь

далеко идущим планам определенных группировок военно-промышленного

комплекса США. В частности, жесткие ограничения на дислокацию и

количественный боевой состав комплексов ПРО исключали ее превращение в

«плотную» оборону американской территории. Запрещение создания новых

разновидностей ПРО тоже связывало Пентагону руки в разработке ряда

перспективных технических проектов.[xl]

В более широком плане заключение Договора означало отказ США от сколько-

нибудь существенных планов «ограничения ущерба», а значит, в огромной мере

и от идеи «реализуемого ядерного превосходства». С ограничением ПРО те или

иные стратегические программы Соединенных Штатов в действительности

позволяли рассчитывать на «преимущества» лишь в весьма условной форме. Ведь

в отсутствие широкой американской противоракетной обороны у Советского

Союза, несмотря ни на что, оставалась безусловная способность уничтожающего

ответного удара в случае попытки агрессивных кругов «реализовать» какие-

либо военные преимущества своего ядерного потенциала. Поэтому Договор от 26

мая 1972 г. оказывал и оказывает важнейшее стабилизирующее влияние на

советско-американский военный баланс, несмотря на продолжавшуюся по ряду

направлений гонку вооружений.

Другим крупным достижением в сфере ОСВ явилось подписанное в тот же день

временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических

наступательных вооружений. В соответствии с ним СССР и США обязались не

строить дополнительные стационарные пусковые установки МБР наземного

базирования начиная с 1 июля 1972 г. Срок действия соглашения был ограничен

пятью годами с момента обмена ратификационными грамотами о вступлении в

силу Договора по ПРО и письменными уведомлениями о принятии Временного

соглашения. На этот же срок запрещалось увеличение количества БРПЛ и

строительство новых ракетных подводных лодок сверх находившихся в строю и в

стадии строительства к моменту подписания Временного соглашения. Кроме

того, перекрывались некоторые аспекты качественного усовершенствования

стратегических сил . Контроль над соблюдением соглашения предусматривался

тоже с помощью национальных технических средств.[xli]

Непосредственно Временное соглашение меньше ограничило военные планы

США, чем Договор. Но в более широком плане и оно имело важное значение.

Соглашение юридически закрепило принцип равной безопасности сторон в

области наступательных стратегических вооружений. При этом, вопреки усилиям

военно-промышленного комплекса, оно не узаконило диспропорции в пользу США,

а уравновесило различия в ядерных арсеналах на взаимоприемлемой основе. Как

указывал Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин, «договоренность

по этим «опросам, как мы надеемся, войдет в историю как крупное достижение

на пути к сдерживанию гонки вооружений. Она стала возможной,— подчеркнул А.

Н . Косыгин,— только на основе строгого соблюдения принципа равной

безопасности сторон и недопустимости получения каких-либо односторонних

преимуществ»[xlii]. Кроме того, четкое определение уровней ракетно-ядерных

потенциалов на будущее, как и обязательство обеих сторон продолжать

переговоры с целью достижения долговременного и всеобъемлющего соглашения,

явилось само по себе стабилизирующим фактором в дальнейшей эволюции

военного баланса. В частности, оно лишало почвы некоторые «пессимистические

прогнозы» роста военной мощи СССР, которыми Пентагон прикрывал свои планы

наращивания вооружений.

Оценивая итоги советско-американской встречи в верхах, Генеральный

секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев подчеркнул: «Соглашение об основах

взаимоотношений между СССР и США, договор об ограничении систем

противоракетной обороны, временное соглашение о некоторых мерах в области

ограничения стратегических наступательных вооружений, другие соглашения —

все это очень важные и конкретные шаги в направлении к более прочному миру,

в чем заинтересованы все народы»[xliii].

Иначе обстояло дело в самих Соединенных Штатах Америки. Основным

форумом этих разногласий стали слушания сенатской комиссии по международным

отношениям и комиссии по вооруженным силам, посвященные соглашениям по

ограничению стратегических вооружений. Они велись в июне — июле 1972 г. и

сопровождались обширной серией статей в «Нью-Йорк тайме», «Вашингтон пост»

и других газетах, комментариями в политических и академических журналах,

письмами, научными исследованиями, заявлениями американских ученых,

общественных деятелей и должностных лиц.

Против договора об ограничении систем ПРО и соглашения по

наступательным стратегическим системам в Капитолии выступили такие

непоколебимые приверженцы гонки вооружений, как сенаторы Джексон, Бакли,

Голдуотер. Их поддерживали специалисты из научных секторов военно-

промышленного комплекса, как Бреннан из Гудзонов-ского института и Теллер,

ассоциированный директор ядерного центра «Лоуренс» в Ливерморе. Наиболее

яростно обрушился на соглашения сенатор Бакли, который сказал об

ограничении систем ПРО: «...я отвергаю, как аморальный, отказ от

возможности развития в будущем новых подходов к обороне против

баллистических ракет, которые обеспечили бы защиту большой части нашего

населения. Я ставлю под сомнение основополагающую доктрину... теории

«гарантированного уничтожения», которая утверждает, что стратегическая

стабильность будет гарантирована взаимной уязвимостью гражданского

населения Соединенных Штатов и Советского Союза»[xliv] . Бакли договорился

до того, что советско-американские соглашения «увеличивают угрозу ядерной

войны», и потребовал автоматического разрыва Договора по истечении 5-

летнего срока действия Временного соглашения. Он призвал к форсированному

качественному совершенствованию ракетных систем США для выравнивания

диспропорций в ряде аспектов в свою пользу и «поддержания превосходства в

тех областях, где оно сейчас существует».

Бреннан, как и полагалось ученому в отличие от политикана Бакли,

высказывался в более взвешенных выражениях, однако суть его позиции от

этого не менялась. В частности, он утверждал: «Может быть, в некоторых

специфических аспектах, не затронутых соглашением, как число боеголовок,

Соединенные Штаты все еще сохраняют некоторое преимущество. Однако в рамках

соглашения для Советского Союза будет открыт путь к выравниванию теперешних

диспропорций в нашу пользу, тогда как он будет закрыт для нас к ликвидации

советских преимуществ». Поясняя свою мысль, Бреннан одним из первых в США

выдвинул тезис об американском отставании в «забрасываемом весе»

баллистических ракет . Через несколько лет вокруг этого понятия развернется

одна из самых шумных и упорных кампаний милитаристских кругов США из

вариаций на тему «военных отставании» от СССР. В тот момент Бреннан

объявил, что в потолках Временного соглашения Советский Союз развернет

множественные головные части на своих стратегических ракетах и, благодаря

их большому «забрасываемому весу», достигнет «четырехкратного

превосходства» над США в ядерных боеголовках ракетных сил наземного

базирования .

Что касается критики Временного соглашения, то, как отмечалось выше,

определенные соглашением количественные потолки на пусковые установки

баллистических ракет и другие ограничения отражали уравновешивание

имевшихся диспропорций ядерного баланса в пределах достижимого на тот

момент компромисса в сфере ОСВ. Действительно, Временное соглашение не

ограничило системы РГЧ, развертывание и усовершенствование которых могло

привести к расшатыванию стратегического равновесия. Теперь, начиная с мая

1972 г., противники советско-американских договоренностей лицемерно

ужасались дестабилизирующему значению РГЧ и пытались свалить на Временное

соглашение вину за то, что в действительности было вызвано военно-

техническими инициативами самих США.

Среди сторонников советско-американских договоренностей в США наиболее

активными были такие влиятельные политические деятели, как сенаторы

Кеннеди, Фулбрайт, Черч, авторитетные специалисты в лице Гарвина, Кэйхеца,

Панофского, Ратженса, Шульмана. Давая отпор противникам соглашений, сенатор

Кеннеди, в частности, подчеркнул: «Я убежден, что соглашения об ОСВ

укрепляют сдерживание и оставляют нам не только несомненную способность

гарантированного уничтожения сегодня, но и гораздо большую уверенность в

поддержании сдерживания в будущем». Президент Никсон, выступая перед

членами конгресса 15 июня 1972 г. в государственном департаменте, заявил:

«Я занимался проблемами контроля над вооружениями в течение последних трех

с половиной лет. Я всецело убежден, что оба соглашения служат интересам

безопасности Соединенных Штатов, интересам контроля над вооружениями и мира

во всем мире... Я обратил внимание на многочисленные рассуждения о том, кто

выиграл и кто проиграл в этих переговорах... Фактически, если мы посмотрим

на этот вопрос очень обстоятельно, то придем к выводу, что обе стороны

выиграли и выиграл весь мир»[xlv] .

3 августа 1972 г. в сенате состоялось решающее голосование по Договору

об ограничении систем противоракетной обороны. Договор был ратифицирован

подавляющим большинством голосов: 82 против 2 (против голосовали сенаторы

Бакли и Аллин, Голдуотер не присутствовал в сенате). 14 сентября того же

года сенат утвердил и Временное соглашение. Правда, в последнем случае была

принята поправка Джексона, рекомендовавшая правительству добиваться «равных

уровней» ограничения основных компонентов стратегических сил США и СССР в

последующих соглашениях. Одновременно Капитолий принял поправку к военному

бюджету на 1973 финансовый год в связи с заключенными в Москве

соглашениями. В соответствии с условиями Договора об ограничении систем ПРО

программа «Сейфгард» была резко сокращена, ее ассигнования снижены на 650

млн. долл. Общая экономия в течение последующих пяти лет оценивалась в 5

млрд. долл. В то же время конгресс одобрил продолжение некоторых программ

наступательных вооружений по намеченному графику и из средств,

сэкономленных на противоракетной обороне, выделил 100 млн. долл. на

разработку ряда военно-технических проектов .[xlvi]

Ратификация московских соглашений в области ограничения стратегических

вооружений явилась крупной победой политики КПСС и Советского

правительства. «В этом смысле нельзя не отдать должного тем государственным

деятелям западных стран,— говорил Л. И. Брежнев в октябре 1973 г.,— которые

стремятся преодолеть инерцию «холодной войны» и встать на новый путь — на

путь мирного диалога с государствами, принадлежащими к иной социальной

системе. Мы видим и происходящую в странах Запада борьбу между сторонниками

и противниками разрядки международной напряженности, видим и определенную

непоследовательность в позициях тех или иных государств по различным

вопросам. Так что для дальнейшего продвижения вперед по пути упрочения мира

нужны еще немалые усилия»[xlvii] .

Глава 3. Договор ОСВ-2.

1. Концепция «избирательной» ядерной войны и встреча Л. И. Брежнева и

Дж. Форда во Владивостоке (декабрь 1974г.)

Широкая серия соглашений и принципиальных договоренностей между

государствами противоположных социальных систем — прежде всего между

могущественными ядерными державами СССР и США — способствовала оздоровлению

международного климата в начале 70-х годов, возведению реальных барьеров на

пути военной гонки. Однако и в этих условиях по каналам, не перекрытым

первыми соглашениями об ОСВ, в Соединенных Штатах продолжалось

развертывание ракетно-ядерных вооружений, велась и даже ускорялась

разработка нового поколения стратегических систем оружия.

Правда, в условиях позитивных перемен на мировой арене и изменившейся

обстановки внутри США военно-промышленному комплексу, его покровителям и

приспешникам стало гораздо труднее оправдать дальнейшее совершенствование

средств глобальной термоядерной войны. Им приходилось прибегать к разного

рода уловкам, изобретать новые «аргументы», в числе которых был и тезис о

том, что гонка вооружений по отдельным направлениям якобы не противоречит и

не вредит разрядке, а является «естественным и независимым» процессом.

Такая постановка вопроса категорически отвергалась Советским Союзом.

Уделяя должное внимание обороноспособности, Советское правительство

неизменно подчеркивало несовместимость мирного сосуществования и гонки

вооружений, добивалось ее прекращения. Выступая в 1973 г. на Всемирном

конгрессе миролюбивых сил, Л. И. Брежнев указал: «Разумеется, дальнейшее

расширение подхлестываемой агрессивными кругами империализма гонки

вооружений и начавшаяся разрядка международной напряженности — это два

процесса, идущих в противоположных направлениях. Бесконечно развиваться,

так сказать, на параллельных курсах они не могут. Если мы хотим, чтобы

разрядка и мир были прочными, необходимо остановить гонку

вооружений»[xlviii].

Но несмотря на это в ходе визита Генерального секретаря ЦК КПСС Л.

И. Брежнева в США в июне 1973 г. было подписано историческое Соглашение о

предотвращении ядерной войны. В результате третьей встречи в верхах в

Москве летом 1974 г. были заключены новые договоренности: протокол к

Договору об ограничении систем ПРО, а также Договор об ограничении

подземных ядерных испытаний.

Придя в 1974 году на пост министра обороны Шлесиджер начал внедрять свою

концепцию, основанную на внедрении новых технологий.

Не остались без внимания министра обороны и программы повышения

живучести и надежности систем управления, контроля и связи, в том числе

создание усовершенствованного командного поста на самолете. Так называемая

«Буферная система командной информации», основанная на повой электронно-

вычислительной технике, позволяла, не выходя из пункта управления пуском,

быстро перенацеливать МБР на значительное число разнообразных объектов.

Наконец, развитие космических систем наблюдения тоже поднялось на

качественно более высокий уровень. «Программа 647» геосинхронных спутников

обещала обеспечить наблюдение за интересующими районами и объектами «в

реальном времени» (то есть с одновременной передачей информации на

принимающие станции). Эти спутники должны были также осуществлять засечение

ядерных взрывов с помощью инфракрасных датчиков, определять их мощность и

давать оценку причиненного ущерба. [xlix]

Все эти достижения технического прогресса министр обороны Шлесинджер

решил положить в основу своих стратегических концепций, которые вынашивал

задолго до прихода в Пентагон. При этом в конце 1973 г.— начале 1974 г. он

начал запугивать конгресс и общественность США мнимой «угрозой

контрсилового отставания» от СССР, с тем чтобы добиться ускорения

разработки соответствующих качественно новых стратегических систем

Соединенных Штатов. Отражение этих замыслов проскользнуло в одной фразе из

доклада министра обороны в 1974 г.: «Теперь, когда Советский Союз догоняет

нас в технологии головных частей (баллистических ракет) —сказал министр —

мы должны возобновить наши усилия, чтобы сохранить опережение в этом

критическом аспекте стратегического баланса».[l]

«Превосходство», которого надеялись достичь Шлесинджер и его сторонники

на пути качественного совершенствования американских ядерных сил, могло в

большой мере быть лишь условным. Как раз такого рода условия и предполагала

сформулировать и навязать Советскому Союзу стратегическая концепция

Шлесинджера. Главная идея министра обороны, состояла в выдвижении такой

стратегии, в которой «взаимное гарантированное уничтожение» было бы

вынесено как будто «за скобки» ядерного баланса. Из фактора, сдерживающего

применение ядерного оружия, Шлесинджер решил сделать эту ситуацию условием,

способствующим созданию кредитоспособной угрозы применения ракетных сил.

Для этого, рассуждал он, Соединенным Штатам нужно построить потенциал

нанесения эффективных «избирательных» ядерных ударов по наземным

стратегическим силам и другим военным и экономическим объектам другой

стороны. Если такие атаки не повлекут больших сопутствующих жертв среди ее

гражданского населения, то ответный удар по американским населенным центрам

сдерживался бы мощным резервным потенциалом США, способным уничтожить

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7