Договора ОСВ 1 и ОСВ2. Проблемы ратификации

выделить необходимые средства, чтобы свести па нет подобные планы

Вашингтона.

Если концепция «достаточности» отличалась большой туманностью и

противоречивостью, то ее стратегические принципы, с точки зрения

правительства США, обладали и одним неоспоримым преимуществом. Они

минимально связывали публичными обязательствами руки администрации Никсона

в области конкретных решений по развертыванию военных программ. Здесь, как

и в других сферах внешней политики, руководство США желало сохранить за

собой максимальную свободу маневрирования для перестройки государственного

курса в соответствии с реальностями 70-х годов.

Главным вопросом ядерной политики США в первый год деятельности

республиканской администрации была дальнейшая судьба программы

противоракетной обороны «Сентинел». Правительство Джонсона вынесло в 1967

г. решение в пользу развертывания «тонкой» системы ПРО для прикрытия

американской территории от потенциальной угрозы незначительного ракетного

потенциала КНР. В бюджете на 1969 финансовый год на дальнейшую разработку

системы «Сентинел» и развертывание ее компонентов было выделено 1,2 млрд.

долл. Сухопутные силы приступили к строительству первых комплексов ПРО:

гигантских радиолокаторов в железобетонных конструкциях 40-метровой высоты,

стартовых установок антиракет в районах Сиэтла, Чикаго и Бостона (не

скрывая своего намерения превратить ее впоследствии в «плотную» систему

против Советского Союза). [xxxiii]В то же время внутри США ширилась

оппозиция созданию дорогостоящей и сомнительной в техническом отношении

стратегической системы. В ходе утверждения военного бюджета весной и летом

1968 г. в Капитолии, где еще годом раньше царила почти единодушная

поддержка ПРО, поправки сенаторов Д. Купера и В. Харта за изъятие фондов на

развертывание этой системы получили соответственно 34 и 25 голосов. И хотя

эти предложения не были поддержаны большинством, оппозиция готовилась к

более упорной борьбе в следующем году.

В первые дни правления администрации Никсона среди многочисленных

исследований «Меморандума № З» одно из самых больших и важных было

посвящено проблеме ПРО. До его окончания было решено приостановить

продолжение строительства «Сентинел», о чем было сделано официальное

объявление 6 февраля 1969 г. Нового президента волновало нараставшее

недовольство программой в конгрессе и среди американской общественности. Но

с другой стороны, Никсон считал необходимым учитывать единодушное

требование начальников штабов и их адвоката в правительстве министра

обороны Лэйрда о продолжении намеченного строительства, давление всего

военно-промышленного комплекса в сторону наращивания наступательных и

оборонительных вооружений. Никсон опасался, что обострение отношений с

этими кругами могло бы затруднить сотрудничество с ними по «передислокации»

американской силы за рубежом и сузило бы его свободу действий в диалоге с

Советским Союзом. Непосредственно президент и его помощник считали, что

продолжение программы ПРО необходимо для обеспечения США «сильной позиции»

на переговорах об ОСВ — для оказания психологического давления на другую

сторону в целях достижения выгодного Вашингтону соглашения. При отсутствии

такового планировалось развертывание этой системы для получения

Соединенными Штатами односторонних преимуществ, в стратегическом

соотношении сил. Программа противоракетной обороны рассматривалась, таким

образом, в качестве эффективного, хотя и весьма дорогостоящего инструмента

манипулирования силой в советско-американских отношениях, несмотря на то

что администрация отдавала себе отчет в дестабилизирующих последствиях

строительства этой системы для военного равновесия между СССР и США,

14 марта 1969 г., как раз в тот день, когда в форме «Меморандума № 28»

было дано указание еще только о начале подготовки к переговорам СССР и США,

президент Никсон уже сделал официальное заявление по вопросу

противоракетной обороны. Название системы «Сентинел» было изменено на

«Сейфгард». Весной 1969 г. многие члены сената от обеих главных партий

обрушили на программу ПРО острую критику, указывая на ее дестабилизирующее

стратегическое значение и негативное влияние на ожидавшиеся соглашения

между СССР и США. Им вторили некоторые солидные газеты и журналы,

влиятельные телевизионные комментаторы. Наконец-то настойчивые разъяснения

Макнамары в последний период его пребывания в должности министра обороны

возымели свое действие. Семена философии «взаимного , сдерживания»,

посеянные им в США, постепенно дали всходы. Эти аргументы получили широкое

признание и были пущены в ход против новой стратегической программы. Атаку

на «Сейфгард» в Капитолии возглавили такие сенаторы-демократы, как

Фулбрайт, Кеннеди, Мэнсфилд, Черч, Макговерн, Проксмайр, Саймингтон. Их

поддержали коллеги из республиканской партии: Брук, Купер, Хэтфилд,

Мэтайес, Пэрси .

Многомесячная внутренняя борьба вокруг программы «Сейфгард» достигла

своей кульминации 6 августа 1969 г., когда на голосование сената была

поставлена поправка Купера — Харта к бюджету на 1970 финансовый год,

предлагавшая изъять ассигнования на строительство первых комплексов

противоракетной обороны. Результаты голосования произвели

внутриполитический шок, нанесли ущерб репутации республиканского

правительства, продемонстрировали ограниченность его возможностей по

подчинению конгресса своей военной политике. Впервые в истории Соединенных

Штатов крупнейшая стратегическая программа, на которую администрация и

президент поставили свой престиж, не получила большинства голосов! Сенаторы

разделились поровну: 50 проголосовали за и 50 против. Законодательный тупик

был разрешен одним-единственным голосом, который подал в пользу программы

вице-президент С. Агню, имевший по американским законам право голосовать в

подобных ситуациях.

Поправка Купера — Харта не была принята, а система «Сейфгард» получила

фонды на начало строительства первых боевых компонентов. Но эта

внутриполитическая победа администрации Никсона была поистине Пиррова.

Стало ясно, что программа ПРО и в дальнейшем будет встречать сильное

сопротивление внутри США, которое могло возрастать по мере увеличения ее

стоимости. Кроме того, было очевидно, что время автоматического одобрения

ядерной политики правительства в Капитолии кончилось. Отныне военные

мероприятия и планы администрации будут предметом обстоятельного

рассмотрения и всесторонней критики внутри Соединенных Штатов, а не сферой

монопольных решений администрации и министерства обороны, что и

подтвердилось в течение нескольких последующих лет. Никсон и Киссинджер

пришли к выводу, что, вопреки своему желанию, им не удастся обеспечить себе

свободу действий в реконструкции ядерной политики США. Под влиянием

настроений внутри страны заинтересованность республиканского руководства в

советско-американских соглашениях существенно увеличилась, что побудило его

согласиться на безотлагательное начало диалога с СССР. (Недаром 19 июня

президент публично предложил как можно скорее приступить к переговорам об

ОСВ.)

В Советском Союзе при разработке системы противоракетной обороны (ПРО)

предусматривалась реализация принципа безъядерного перехвата с непрерывным

управлением полетом противоракеты при наведении на непрерывно до точки

встречи отслеживаемую боеголовку баллистической ракеты. Такая сложнейшая

научно-техническая задача была успешно решена под руководством выдающегося

советского конструктора Г.В. Кисунько. Опытный образец системы ПРО -

система "А" в ходе испытаний 4 марта 1961 года обеспечил контактное

поражение боеголовки ракеты Р-12. Всего в системе "А" было осуществлено 11

успешных перехватов баллистических ракет Р-12 и Р-5 с уничтожением их

боеголовок неядерными противоракетами за счет кинетической энергии взрыва

тротиловой начинки, содержащейся в каждом поражающем элементе.

Реализованные в системе "А" идеология построения и инженерно-технические

решения были положены в основу проекта системы ПРО г. Москвы (система А-

35). Несмотря на активное противодействие и закулисные маневры противников

системы А-35, в 1972 году ее первая очередь была принята в опытную

эксплуатацию. В 1974 году в эксплуатацию были введены объекты второй

очереди. [xxxiv]

Однако главная идея отечественной системы ПРО - поражение боеголовок

баллистических ракет безъядерными противоракетами - в системе А-35 не была

реализована, хотя в соответствии с первоначальным проектом противоракету А-

350 предполагалось оснастить обычной боевой частью . Не последнюю роль в

таком развитии событий, по всей вероятности, сыграла своевременно

"вброшенная" США информация о работах по созданию двухэшелонной системы

ПРО, реализующей принцип ядерного перехвата. Но через некоторое время

программа была заморожена. Что послужило причиной этого решения - осознание

опасности применение такой системы для обороняемого объекта, незначительное

ее влияние на общее соотношение сил, выполнение своего "исторического"

предназначения - подтолкнуть советское руководство к отказу от реализации

принципа безъядерного перехвата или какие-либо иные причины - можно только

гадать. Официальной версией было несоответствие эффективности ста

противоракет затратам на поддержание системы.

Достигнутые результаты в создании оборонительных систем вооружений в

значительной мере определяли в тот период позиции СССР и США в отношении

проблемы их ограничения. Ввиду явно обозначившегося преимущества Советского

Союза в области противоракетных технологий (задачу безъядерного перехвата в

США смогли решить лишь через 23 года после того, как это было осуществлено

в Советском Союзе!) руководство США с середины 60-х годов стало поднимать

вопрос о целесообразности взаимного отказа от создания широкой системы ПРО.

Главным доводом американской стороны (еще в 1967 году!) было: гонка в

области оборонительного оружия только ускорит гонку наступательных

вооружений и таким образом дестабилизирует установившееся деликатное

равновесие между двумя сверхдержавами, основанное на ядерном сдерживании.

Однако предложения США об ограничении систем противоракетной обороны

длительное время отклика не находили. Заявляя, что "оборона - это морально,

а нападение - безнравственно" советское руководство категорически

отказывалось вести переговоры только по системам ПРО и выдвигало

контрпредложение - решить вопрос о сокращении наступательных вооружений (по

которым преимущество было у США) или же рассматривать вопросы разоружения в

комплексе. Такой подход не устраивал США.

В середине 1967 года Администрация США, не дождавшись положительной

реакции Советского Союза на свои предложения начать официальный обмен

мнениями по вопросу систем ПРО, принимает решение о развертывании своей

системы противоракетной обороны. Этот шаг официальные представители

Администрации обосновывали тем, что речь идет об ограниченной системе ПРО,

рассчитанной на нейтрализацию угрозы со стороны КНР, но не могущей играть

значительную роль в плане взаимного сдерживания ядерных сил СССР и США.

По мере продвижения работ в области противоракетной обороны уже к

середине 60-х годов определился круг проблемных вопросов, которые

заставляли задумываться о целесообразности создания таких систем.

К их числу относились:

. техническая не реализуемость идеи создания эффективной системы обороны

всей территории страны от массированного удара баллистических ракет,

оснащенных средствами преодоления системы ПРО;

. дестабилизирующее влияние таких систем (в силу принятой на вооружение

концепции взаимного ядерного сдерживания, основывающейся на

гарантированной возможности нанесения ответственного удара) на

установившееся к тому времени военно-стратегическое равновесие сил;

. наличие достаточно дешевого и относительно легко реализуемого способа

преодоления ограниченной по своим возможностям системы - увеличение

налета на прикрываемый объект;

. отсутствие научного задела и технических решений по проблеме селекции

боеголовки среди ложных целей;

. исключительно высокая стоимость системы обороны всей страны – минимум

15-20 млрд. долларов. [xxxv]

Тем не менее возврат к полновесной стратегической концепции «контрсилы»

оставался для пентагоновских планировщиков несбыточной мечтой. Могучие

ракетные войска стратегического назначения и ракетные силы морского

базирования СССР приобрели безусловную способность сокрушительного

ответного удара по инициатору глобальной войны. В 1971 г., ужа после начала

развертывания новых стратегических систем США, в своей речи на XXIV съезде

КПСС Л. И. Брежнев еще раз указал на этот непреложный факт военного

баланса: «Любой возможный агрессор хорошо знает, что в случае попытки

ракетно-ядерного нападения на нашу струну он получит уничтожающий ответный

удар» [xxxvi].

Примерно к 1972 г. качественная перестройка, начавшаяся в ядерном

арсенале США под влиянием быстрого развертывания ракет с разделяющимися

головными частями индивидуального наведения и в результате усилий по

усовершенствованию этих вооружений, стала находить отражение и в

официальных стратегических концепциях Вашингтона. Правительству и

министерству обороны США под критическим взглядом антимилитаристской

оппозиции в Капитолии было все труднее оправдывать продолжение гонки

вооружений прежними аргументами, не выходящими за рамки концепции

«гарантированного уничтожения», как основы стратегии «достаточности».

Особенно очевидным это обстоятельство сделалось, когда на советско-

американских переговорах наметилась перспектива заключения договора по

ограничению систем ПРО (о чем было сделано соответствующее совместное

заявление 21 мая 1971 г.). После этого главный аргумент в пользу систем

РГЧ, оправдывавший их как средство прорыва потенциальной противоракетной

обороны, утратил свое значение. Для продолжения программ боеголовок типа

«МИРВ» правительству США настоятельно нужны были новые доводы.

В этих условиях руководство администрации усмотрело выход в идее

«увеличения гибкости» ядерной стратегии Соединенных Штатов. Политический

смысл идеи «гибкости» состоял в попытках усилить позиции Вашингтона по

отношению как к противникам, так и к союзникам. Говоря о возможности

«гибкого» использования американских ядерных сил, руководство США надеялось

получить дополнительные «козыри» в переговорах с Советским Союзом и новые

средства психологического давления на случай конфронтации в том или ином

районе мира. Ведь по сути Вашингтон заявлял, что применение ядерного оружия

стало менее немыслимым для него, потому что не обязательно повлечет

всеобщее уничтожение. Что касается союзников США, то утверждения

администрации относительно своей способности «гибко» применять ядерное

оружие должны были упрочить доверие к американским военно-политическим

гарантиям за рубежом.

2. Визит Р. Никсона в Москву в мае 1972 года и подписание

подготовленных к этому времени документов.

Весной 1947 г. доктрина «сдерживания», «план Маршалла» и «доктрина

Трумэна» обозначили крутой разворот внешней политики США на курс «холодной

войны» и глобального милитаризма. Двадцать пять лет потребовалось лидерам

Соединенных Штатов, чтобы усомниться во всемогуществе американской силы.

Конечно, процесс прозрения в Вашингтоне был еще далеко не завершен, однако

он продвинулся настолько, чтобы, наконец, начался важный поворот с опасной

колеи «холодной войны» и безудержной гонки вооружений. Этот поворот был

ознаменован памятной весной 1972 г., когда серия исторических

договоренностей между СССР и США на встрече в верхах в Москве очертила

широкую сферу общих интересов двух крупнейших держав на новом этапе их

взаимоотношений. На Всемирном конгрессе миролюбивых сил в октябре 1973 г.

Л. И. Брежнев отмечал: «Соглашения, заключенные во время наших встреч с

президентом США в Москве в мае 1972 года... открыли путь к переходу в

советско-американских отношениях от конфронтации к разрядке, нормализации и

взаимовыгодному сотрудничеству. Это, по нашему глубокому убеждению,

отвечает интересам как народов Советского Союза и США, так и всех других

стран, ибо служит делу укрепления международной безопасности» [xxxvii].

Исходные принципы советско-американских отношений определялись в

историческом документе «Основы взаимоотношений между Союзом Советских

Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки», подписанном 29

мая 1972 г. В их числе было обоюдное признание мирного сосуществования как

единственной приемлемой основы отношений двух великих держав в ядерный век.

СССР и США взяли на себя обязательства по предотвращению конфликтов,

проявлению сдержанности и решению разногласий мирными средствами, они

высказались в пользу расширения торгово-экономического, научно-технического

и культурного сотрудничества[xxxviii]. «Основы» включали прямое

обязательство сторон «предпринимать особые усилия для ограничения

стратегических вооружений» (ст. 6). И крупным шагом на этом пути были

соглашения Советского Союза и Соединенных Штатов, увенчавшие первый этап

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7