Психология конфликтов

следует за подавлением. Проекцией объясняются также социальные предрассудки

и феномен «козла отпущения», поскольку этнические и расовые стереотипы

представляют собой удобную мишень для приписывания кому-то другому своих

негативных личностных характеристик.

Соединение двух самых примитивных защитных процессов, проекции и

интроекции, возможно, оправдано, поскольку они представляют собой две

стороны одной психологической медали. И там и здесь наблюдается

недостаточность психологического разграничения собственной личности и

окружающего мира. Когда эти процессы работают сообща, они объединяются в

единую защиту, называемую проективной идентификацией. Некоторые

конфликтологи выделяют проективную и интроективную идентификацию, однако в

обеих разновидностях на самом деле используются аналогичные процессы.

Проекция — это процесс, в результате которого внутреннее ошибочно

воспринимается как приходящее из вне. В своих благоприятных и зрелых формах

она служит основой симпатии. Поскольку никто не в состоянии проникнуть в

чужую психику, для понимания субъективного мира другого человека мы должны

опираться на способность проецировать собственный опыт. Интуиция, явления

невербального синхронизма и интенсивные переживания мистического единства с

другим человеком или группой связаны с проекцией собственного «я», при

мощной эмоциональной отдаче для обеих сторон.

Проекция в своих пагубных формах несет опасное непонимание и огромный

ущерб межличностным отношениям. В тех случаях, когда спроецированные

позиции серьезно искажают объект или когда спроецированное отношение

состоит из отрицательных и резко негативных частей собственного «я»,

возникают всевозможные проблемы. Кто-то может возмущаться тем, что их

неправильно воспринимают. Если этим людям приписывают, например,

предубежденность, зависть или преследование (эти качества чаще всего

игнорируются у себя и приписываются другим), они платят тем же. Если для

человека проекция является основным способом понимания мира и

приспосабливания к жизни, можно говорить о параноидном характере.

Интроекция — это процесс, в результате которого идущее извне ошибочно

воспринимается как происходящее изнутри. В своих благоприятных формах она

ведет к примитивной идентификации со значимыми другими. Процесс этот столь

тонкий, что кажется таинственным. Однако если его замечаешь, ошибиться

невозможно.

В своих не столь позитивных формах интроекция представляет собой очень

деструктивный процесс. Наиболее известные и впечатляющие примеры интроекции

включают в себя процесс, названный, если учитывать его примитивность,

несколько неудачно — «идентификация с агрессором».

Проективная идентификация — сложное понятие, вызвавшее массу споров в

психоаналитической литературе. Одни исследователи утверждают, что

проективная идентификация качественно не отличается от проекции, в то время

как другие полагали, что введение этой концепции имеет огромное

теоретическое значение. Думается, это понятие укладывается в следующие

рамки: и проекция и интроекция имеют целый континуум форм — от самых

примитивных до самых зрелых. На примитивном конце спектра они слиты,

поскольку в них смешано внутреннее и внешнее. Это смешение и называют

проективной идентификацией.

Однако проективная идентификация используется не только при

отрицательных эмоциях в конфликтных ситуациях. Этот процесс может

проявляться в обыденной жизни множеством тонких и вполне благотворных

действий, без какой-либо психопатологии. Например, когда проецируемое и

интроецируемое соединение вызывает чувство любви, это может объединить

группу благотворной (?). Даже если это содержание негативно, но сам процесс

не обладает качествами неумолимости, интенсивности и незатронутости со

стороны других межличностных процессов более зрелого уровня, он совершенно

не обязательно приводит к пагубным результатам.

Расщепление эго

Расщепление эго, обычно называемое просто расщеплением — это еще один

мощный межличностный процесс. Истоки его, как считается, находятся в

довербальном периоде. Нередко у человека наблюдается потребность

приписывать плохие или хорошие валентности всему окружающему миру и тем

самым структурировать свое восприятие. Подобное приписывание — одна из

первичных форм организации опыта. Пока нет константности объекта, не может

быть и амбивалентности, поскольку амбивалентность предполагает наличие

противоположных чувств к постоянному объекту. Вместо этого существует

хорошее или плохое отношение к внешнему объекту.

В повседневной жизни взрослого человека расщепление остается мощным и

привлекательным средством осмысления сложных переживаний, особенно если они

являются наглыми или угрожающими. Социологи могут подтвердить, насколько

импонирует любой неблагополучной группе идея поиска конкретного злодея,

против которого ее «хорошие» члены должны бороться. Мифология нашей

культуры наводнена образами противостояния добра и зла, Бога и дьявола,

демократии и коммунизма, ковбоев и индейцев, одинокого правдолюбца и

ненавистника бюрократии и т.д. Столь же расщепленные образы можно найти в

фольклоре и в организациях верования любого общества.

Механизмы расщепления могут быть очень эффективны в своей защитной

функции тревоги и поддержания самооценки. Конечно, расщепление всегда

влечет за собой испытание, и в этом заключается его опасность.

Обычно расщепление наблюдается, когда человек занимает неамбивалентную

позицию и воспринимает ее противоположность (то, что большинство из нас

воспринимало бы амбивалентным) как нечто совершенно отдельное.

Прекрасно известно, что расщепление может происходить не только

внутренне. Оно может создать (посредством проективной идентификации)

расщепление внешнее, среди окружающих. Близкие люди, друзья, знакомые,

общающиеся с таким человеком, регулярно вступают в споры друг с другом,

поскольку одни из них испытывают сильную склонность к такому человеку,

стремясь помогать ему, а другие чувствуют столь же сильную антипатию,

пытаясь не идти ему навстречу, ставить жесткие границы. Вот одна из причин,

по которой расщепление как защита не вызывает одобрения со стороны

конфликтологов. Люди, использующие ее как привычный способ психологической

защиты, имеют свойство истощать терпение тех, кто о них заботится.

Диссоциация

Диссоциация входит в класс примитивных защит на основании того, что ее

действие глобальным и поразительным образом охватывает всю личность, а

также потому, что многие диссоциированные состояния психотичны по своей

природе. Она сильно отличается от всех описанных выше защит тем. Что

последние представляют собой нормальные способы функционирования и

становятся проблемными, только если человек остается в них слишком долго

или исключает другие пути взаимодействия с реальностью. Диссоциация

отличается следующим: любой из нас способен к диссоциации при определенных

условиях. Но все же большинству достаточно повезло, чтобы никогда не

оставаться в таких условиях.

Диссоциация — это нормальная реакция на травму (травму любого

характера — физическую и/или психологическую; но нельзя сказать, чтобы в

ходе развития обязательно должны быть травмы. Любой из нас, столкнувшись с

катастрофой, большей, чем способен вынести (особенно если она связана с

непереносимой болью или ужасом) может диссоциировать. Об отделении от тела

во время угрожающих жизни бедствий и серьезных хирургических операций

собиралось так мало, что лишь очень скептически настроенные люди могут

полностью игнорировать свидетельства существования диссоциативных

феноменов. Человек, с которым произошло и с перенесшим несчастье или

попавший в сложнейшую конфликтную ситуацию, может диссоциировать (что

обычно и происходит). В юношеском возрасте, подвергнувшись попаданию в

такую ситуацию, человек может научиться диссоциации как привычной реакции

на стресс. В этом случае, если подобные ситуации повторяются и дальше,

происходит клинический процесс: эти люди могут быть диагностированы как

страдающие от характерологического диссоциативного расстройства и названы

множественной личностью.

В последние два десятилетия наблюдается буквально взрыв исследований и

клинических сообщений на тему множественной личности и диссоциации

(особенно в социальной психологии и медицине). И везде специалисты

подчеркивают тот факт, что диссоциирующих людей значительно больше, чем

считалось ранее. Не исключено, что стало больше серьезных конфликтных

ситуаций, выход из которых весьма и весьма затруднителен, что порождает

диссоциацию, или же человечество достигло некоего порою массового сознания,

при котором диссоциации являются наиболее оптимальной психологической

защитой, что говорит о страшной конфликтности общества. Но все же

конфликтологи и социальные психологи настоятельно советуют людям

подозревающим у себя регулярное диссоциирование, как можно скорее

обратиться за помощью к профессионалам в области психического здоровья.

Но выгоды диссоциирования в невыносимой конфликтной ситуации очевидны:

диссоциирующийся отключается от страдания, страха, паники и уверенности в

надвигающейся катастрофе. Всякий, кто пережил выход из тела, находясь в

смертельной опасности и неразрешимой конфликтной ситуации, и даже тот. Кто

не имеет такой мощной силы для эмпатии, легко поймет, что лучше быть вне

чувства ожидания предстоящего собственного уничтожения или катастрофы

(любого, еще раз обращаем внимание, катастрофа), чем внутри его.

Эпизодическая или легкая диссоциация может способствовать проявлению

редкого мужества. Огромным недостатком такой защиты является, конечно, ее

тенденция автоматически включаться в условиях, когда на самом деле не

существует риска для жизни, и более точная адаптация к реальной угрозе

нанесла бы значительно меньший урон общему функционированию.

Травмированные люди склонны реагировать на обычный стресс как на

опасность для жизни, немедленно впадая в амнезию или становясь совершенно

другими ко всеобщему смятению. Человек, не имеющий личной травматической

истории, не заподозрит диссоциацию, если его близкий человек внезапно

забудет что-то важное или необъяснимо изменится. Он, скорее, подумает, что

его приятель пребывает в дурном расположении духа, неуравновешен или просто

лгун. Таким образом, тот, кто постоянно прибегает к такой психологической

защите, платит за это высокую цену межличностными отношениями.

В заключении хотелось бы еще раз напомнить, что в данной главе речь

шла о психологических защитных механизмах, квалифицируемых специалистами

как примитивные, или первичные. К ним относят изоляцию, отрицание,

всемогущественный контроль, примитивную идеализацию и обесценивание,

примитивные формы проекции и интроекции, расщепление. Мы включили сюда и

диссоциацию, поскольку в крайней форме она трансформирует идентичность

использующего человека. Мы рассмотрели происхождение каждой из защит в ходе

нормального развития личности, назвали адекватные и дезадекватные действия

каждой из них, указали некоторые личностные типы, связанные с

преимущественным использованием каждой из первичных защит.

Примитивным формам психологических защит посвящено несколько достойных

внимания книг. Обсуждение их можно найти в работах на тему психологического

развития, которые написаны различными авторами. Работы Кляйн «Любовь, грех

и искушение», «Зависть и признательность» многое рассказывают о примитивных

процессах психологических защит.

Психологические защиты высшего (вторичного) уровня

Поскольку любой психологический процесс может быть использован в

качестве защитного механизма, никакой обзор или классификация защит не

может считаться полной. По этой же причине любая селекция защитных операций

из круга существующих возможностей оказывается произвольной. Мы выбрали для

описания высшие ( или, как еще называют в специальной литературе, «зрелые»

или «защиты высшего порядка») защиты, следуя двум критериям:

. Частота, с которой они употребляются в жизни и описываются в

соответствующей литературе,

. Их соотносимость с индивидуальными особенностями характера

исследуемых.

Репрессии (вытеснения)

Одна из наиболее неблагоприятных для полноценного развития человека

психологических защит, описанная З. Фрейдом в качестве основной у

невротической личности. Ведущая ее функция состоит в репрессии остро

возникающего чувства страха, которое при неэффективном действии защиты

легко преобразуется в сильно отрицательно заряженный аффект, формируя

панические реакции.

Чувства, влечения, переживания с помощью вытеснения уходят в

подсознание, формируя там мощный, энергетически заряженный эмоционально-

мотивационный комплекс, который может когда-либо, независимо от сознания

субъекта, вскрыться. Человек, став взрослым, не помнит и не может вспомнить

свои детские влечения, но они, однако, сохраняясь в подсознании, вызывают

«глухую тревогу», ощущение некоей опасности и недоверия по отношению,

прежде всего, к себе (Согласно представлениям З. Фрейда, эта защита

возникает у мальчиков при проявлении сексуального чувства по отношению к

своей матери, что не поощряется отцом и всеми окружающими. Ребенку

запрещают проявлять свое влечение, и открытое его проявление

затормаживается, импульсивные действия прекращаются из-за страха наказания.

Разумеется, в настоящее время психологи связывают данную психологическую

защиту не только и не столько с описанными выше ситуациями).

Вытеснение регулирует чувство страха и испуга, ситуативно возникающее

по поводу каких-либо социально не одобряемых действий и поведения. Образы

ситуации и средовой обстановки, переживаемые чувства прочно забываются, но

долговременная память хранит эту информацию без когнитивной переработки.

Таким образом, с помощью вытеснения аффективно заряженные знания становятся

недоступными для человека. Эта особенность памяти, связанная с трудностями

произвольного оперирования некоторыми специфическими видами информации,

формирует ряд особенностей характера человека и его поведения.

Обычно интенсивно использование вытеснения для блокировки чувства

страха в более старшем возрасте приводит к гипертрофированному чувству

опасности с проявлениями инстинкта самосохранения. Очевидно, что указанная

мотивационная трансформация отражается на чертах личности, делая ее

тревожной, робкой и нерешительной, с заниженной самооценкой и невысоким

уровнем притязаний. Если тенденция развития психологически не

откорректирована. То в дальнейшем это приводит к формированию невроза

(фобического), который плохо поддается лечению.

Описание функционирования вытеснения позволяет отметить, что особые

свойства эмоциональной памяти, лежавшие в основе этой психологической

защиты, проявляются в поведении косвенным образом, не таким явным, как, к

примеру, при действии замещения. Эти свойства замещения некоторым

специалистам дали право отнести вытеснение к защитам интрапсихического

характера, то есть направленными внутрь психики, а не вовне, на социальный

мир.

Наряду с вытеснением в описании способности бессознательного забывания

событий, имеющих отрицательные последствия для субъекта, часто упоминают

подавление (эти процессы вообще-то можно свести в единое понятие). У разных

авторов нет согласия по поводу психофизиологических механизмов этой защиты.

Основное противоречие кроется здесь в степени осознательности этого

феномена избирательной амнезии. Создается впечатление, что включение

подавления происходит более или менее осознанно, когда человек пытается

выбросить вон из головы неугодные и травмирующие его самолюбие переживания.

Но так или иначе, основа этих двух, близким по функциям, по защите

процессов — преобразование вначале осознаваемого эмоционально-когнитивного

содержания психоэмоциональной травмы в полностью неосознаваемую форму

опыта. Это делает данную информацию недостаточно интеллектуально

проработанной, но обладающей способностью бесконтрольно (со стороны

субъекта) сформировать различные, часто удивительные комплексы. Последние,

в ситуациях, имеющих некоторое сходство с теми, в которых был порожден

комплекс, могут проявиться спонтанно и внезапно, что часто приводит к

тяжелым нервно-психическим расстройствам с порождением раздвоения личности,

хорошо известным в клинике шизофрении и некоторых форм невроза.

Репрессия или вытеснение, как психологическая защита является самой

основной из защит высшего порядка. Суть ее, как мы уже упоминали выше,

является мотивированное забывание или игнорирование. Скрытая здесь метафора

напоминает о ранней модели конфликтных ситуаций, содержащей идею о том, что

импульсы и аффекты стремятся высвободится и должны контролироваться

динамической силой. Фрейд писал, что при репрессии нечто просто удаляется

из сознания и удерживается на дистанции от него. Если внутренний расклад

или внешние обстоятельства достаточно огорчительны или способны привести

человека в замешательство, возможно их намеренное отправление в

бессознательное. Этот процесс может применяться ко всему опыту или к

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12