Фашизм как социокультурное явление

мая 1994 года в Новосибирске. Лидер — Юрий Котов. Численность — не менее 3

тысяч человек. По партийной программе цель движения — создание единого

унитарного государства. Российского государства русских и россиян.

Партия не скрывает своего намерения заняться евгеническими

мероприятиями, как «нормой жизни здорового общества». Все население страны

предполагается «освидетельствовать на качество генофонда», после чего

разделить его на четыре категории: ненужную, малоценную, ценную и особо

ценную. Затем первую категорию уничтожить, ну а численность второй «свести

до минимума», как следует из одной статьи программного характера,

опубликованной газетой «Эра России». Считается также необходимым ввести

обязательный принцип национально-пропорционального представительства.

Разумеется, перечень отнюдь не исчерпывается вышеперечисленным.

Упомянуть можно многих. Это Русская партия Виктора Корчагина, национально-

патриотический фронт «Память» Д. Васильева, Всемирный антисионистский и

антимасонский фронт «Память» В. Емельянова, Союз русского народа. Черная

сотня. Русский национальный союз и Национально-республиканская партия

России, и многие другие.

Самой известной, пожалуй, фашистской организацией в России следует

признать Русское Национальное Единство (РНЕ).

РУССКОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЕДИНСТВО.

Образовалось осенью 1990 года, отпочковавшись от общества «Память».

Вождем движения является Александр Баркашов. Организация имеет следующую

структуру: вождь — главные соратники — соратники — сподвижники —

сочувствующие. Численность соратников, членов военизированной организации

боевиков внутри РНЕ. составляет по России 15 тысяч человек, а всего в

движении несколько десятков тысяч.

В документах РНЕ содержатся идеи установления безраздельного господства

русской нации в России, депортации кавказцев, тюркских народов и

среднеазиатских национальностей на «историческую родину» и «сведение их

численности до минимума», евгенические мероприятия, посредством которых

будут уничтожены все душевнобольные и «неполноценные», запрет смешанных

браков, очищение страны от инакомыслящих. Власть предполагается

сосредоточить в руках «русского национального вождя».

Пить у баркашовцев не то что нельзя, а не рекомендуется. Курить —

тоже. Рекомендуется ладить с родителями и строить здоровую семью. Люди.

«склонные к пьянству и наркомании», в «соратники» никак не допускаются.

«Соратники» — избранная группа наиболее активных участников движения,

насчитывающая, по сведениям моих собеседников, около 10 000. Баркашовское

движение, с региональными группами в 270 городах, насчитывает несколько

сотен тысяч «сторонников» — сочувствующих, которые заходят за

пропагандистскими материалами, делятся ими с друзьями. Это, по словам

Баркашова, «потенциальный актив». Ближе к ядру движения находятся

«сподвижники», или «регулярный актив», — те, кто вплотную занимается

распространением баркашовской литературы. И наконец, «соратники», во главе

с «главным соратником» Александром Петровичем, — это те, кто готов

«подчинить личную волю воле движения».

Конкретно враг согласно, Баркашову, есть «международная сила,

исповедующая мировоззрение иудаизма». Вроде бы все понятно. Но мои

«соратники» опять вносят поправку. «У нас еврейского вопроса вообще не

существует», — утверждает Вячеслав Воронин, в прошлом художник, ныне

охранник и баркашовский «соратник» (а также автор плакатов, на которых нац-

элитарные молодые люди отдают салют, то бишь приветствие, и провозглашают

славу России). Баркашовцы, оказывается, зла евреям как таковым не желают, а

вовсе поддерживают право всех наций на развитие.1

В первую очередь, конечно, имеется в виду развитие русской нации.

Согласно программе Русского национального единства (РНЕ) свобода всех

национальных, религиозных и культурных меньшинств может обеспечиваться

«лишь в той мере, в какой она укрепляет духовные силы Русских и Россиян», А

евреи, как объясняют мои собеседники, только и делают, что подрывают

Россию.

«Чем занимаются евреи? — риторически вопрошает Воронин. —

Распространением информации. Этим занимается разведка». Поэтому,

продолжает он, в баркашовской России проблема еврейского «засилья»

«решится поэтапно».

«С евреями мы не хотим конфликтов, — продолжает Воронин, — но, к

счастью, они легко управляемы. Мы говорим: «Мы — нацисты, завтра будем

бить евреев» — пуф, они разбегаются, Ельцину готовы жопу лизать от страха.

А мы о них заботимся, как это ни странно. Мы хотим, чтоб они жили

нормально, говорили на своем языке. Зачем им говорить по-русски?» Когда я

напоминаю им, что в Советском Союзе за изучение иврита сажали, «соратники»

смотрят на меня с изумлением. Такого в их версии истории не было.1

Баркашовцы гордятся своим знанием истории, обосновывая даже свою

символику историческим происхождением свастики. Но история у баркашовцев,

как и все остальное, своеобразна. Например, история советских репрессий

в изложении Воронина такова: «От первых лагерей, которые придумал Троцкий,

до тех же самых кибуцев — это все еврейские штучки". А во время Второй

мировой воины лагерей смерти, например, не было, а были лагеря, в которые

немецкие нацисты вынуждены были поместить евреев, так как, по словам

Кружилова, «их надо было изолировать как разведку: представьте себе такую

сеть у себя в тылу». Холокост, согласно сведениям Кружилова, — это

сионистский съезд, проведенный в Москве в апреле. В ходе съезда евреи,

остающиеся в России, получили ценные разведывательные указания.

Баркашовцы не во всем равняются на немецких нацистов, но признают, что

«Майн кампф» продолжает их вдохновлять. Собираются учиться на ошибках

немецких предшественников и считают, что Баркашов по сравнению с Гитлером

находится в выигрышном положении, так как не стоит перед «необходимостью»

завоевывать новые земли. «У России земли достаточно, чтобы построить

нормальное государство», — констатируют «соратники» в унисон.1

К построению «нормального» — то есть унитарного русского — государства

баркашовцы собираются приступить, как только придут к власти. Мирным,

эволюционным, а не революционным путем. «Нацисты никогда не приходили к

власти революционным путем», — объясняет Кружилин, — и в этом разница не

только между нацистами и коммунистами, но и между нацистами и фашистами.

Смешение терминов «нацист» и «фашист» ужасно обижает баркашовцев. Фашизм,

объясняют они, это насилие и ущемление прав граждан. Это, например,

президентский указ о борьбе с преступностью. А баркашовцы, по мнению

Малашенко, никакие не фашисты, а антифашисты, и при одной региональной

организации РНЕ в Сибири даже функционирует антифашистский центр.

При нацизме же права и интересы граждан будут стоять превыше всего.

Наступит эта сказочная эра, как только баркашовцы победят на выборах, к

которым они уже готовятся, ибо выборы не за горами.

На победу баркашовцы не то что надеются, а твердо рассчитывают.

Количество «сочувствующих» дает им на это веские основания. Сравнивая РНЕ с

демократами и прочая, Воронин говорит: «Все это карликовые партии,

верхушечные. Они оставили народ кому? Нам и оставили».

Особого внимания заслуживает партия ЛДПР (Либерально-Демократическая

партия России) и ее лидер В.В.Жириновский. Существует множество точек

зрения по вопросу: можно ли программу этой партии квалифицировать как

полномасштабный фашизм? У.Лакёр считает, что Жириновский до фашизма не

дотягивает.[118] Однако, по мнению компетентных специалистов, если

следовать концепции профессора В.Ядова, характеризует идеологию фашизма как

совокупность ряда черт. Попробуем их обозначить.

1. Безусловная доминанта национального интереса над

общечеловеческими ценностями;

2. утверждение особой мысли данного народа;

3. отвержение демократической системы власти в пользу

диктаторской;

4. ставка на использование силы;

5. контроль над массовым сознанием;

6. культ харизматического лидера – вождя и др.[119]

Думается, что ряд названных черт фашизма можно обнаружить в «феномене

Жириновского». Но при всем этом политологи утверждают, что

Экономико-социальная, как и внутриполитическая, программатика ЛДПР

заурядна до банальности. Начиная с «либерально-демократического» названия,

партия Жириновского декларирует обычный набор прав и свобод, который можно

найти у множества современных политических партий в России и где угодно.

Она высказывается за смешанную экономику, не возражает против ее

преобразований, но "постепенно, без революционных скачков и потрясений". В

политической структуре предусматривается сильная власть президента

(предполагается, что им со временем может стать глава партии), но

значительные прерогативы имеет и парламент, перед которым президент несет

ответственность. Временно, в качестве этапа на пути к развернутой

демократии, Жириновский и его коллеги по партии считают допустимым

авторитарный режим, но неизменно указывают на необходимость соблюдения и в

рамках такого режима «разумного баланса» между гражданскими свободами и их

обусловленными кризисной ситуацией сознательными ограничениями.

Американский исследователь Мак Фаул говорит о том, что Жириновский –

последовательный фашист.[120]

Однако было бы неправильным утверждать, что в России есть только

«русский фашизм», в то время, когда лидеры националистических партий

Татарстана регулярно проводят митинги. на центральных площадях крупнейших

городов республики, совершают официальные визиты к известным ваххабистским

лидерам, заявляют о своей поддержке джихада, саму Российскую Федерацию

называют «соседним враждебным государством» и призывают сохранить в

татарских паспортах пресловутую пятую графу, чтобы легче было отличать

«наших» от «не наших». А наиболее экстремистски настроенные лидеры

татарских националистов требуют присоединения к Татарстану Симбирска,

Саратова, Астрахани, выделения из состава Башкортостана татарских районов.

При этом требуют немедленно переименовать поволжские города Саратов в Сары-

тау (Жел-ая гора), Астрахань в Хаджи-Татархан, саму же Волгу — в Итиль.

Калмыцкие националисты упорно отстаивают требование о передаче Калмыкии

двух районов Астраханской области, которые когда-то кратковременно входили

в состав Калмыкии.

Чеченские националисты требуют передачи Ичкерии части территории

Дагестана, Ингушетии, Ставрополья.

Чувашские — создания Большого Чувашстана на территориях, где компактно

проживают чуваши.

На Северном Кавказе черкесские национальные лидеры мечтают о создании

Великой Адыгеи (или Великой Черкесии) — федеративного государства, которое

включало бы Кабарду, Черкесию, Адыгею, Абхазию и другие народы адыгейской

группы. Эта федерация должна «доминировать в регионе и противостоять

России».

И все же: возможна ли сегодня, в начале третьего тысячелетия, победа

фашизма в России? Ответ на этот вопрос мы попытаемся дать ответ в

следующем параграфе.

3.3. Возможность создания фашистского режима в России – миф или

реальность?

В научной литературе до сих пор не сложилось единой точки зрения по

вопросу – возможен ли фашизм в России как его классической форме, так и в

несколько видоизмененной.

Некоторые исследователи (Лакёр, Истягин, Дилигенский) уверены в том,

что опасность фашизма может быть нейтрализована, но лишь при условии

целеустремленной общественной борьбы с ней. Другая группа исследователей с

настороженностью смотрит на угрозу фашизма (Каграманов, Галкин, Тарасов).

В частности, известный исследователь феномена фашизма А.Галкин считает,

что вопрос о вероятности зарождения отечественного фашизма невозможно

решить однозначно, поскольку это чрезвычайно трудный вопрос. По многим

параметрам многое из того, что происходит и произошло в нашей стране,

напоминает события в довоенной Германии. Но ведь многие события развиваются

и в совершенно противоположном направлении. Скажем, Германия от режима

парламентской власти переходила к жесткой диктатуре. Мы, наоборот,

пытаемся однопартийную власть заменить парламентской. Соответственно и

иные политические сюжеты. Фашистская Германия предельно милитаризировала

экономику, вогнав её в жесткое планово-административное русло. Мы,

наоборот, пытаемся реформировать экономику на принципах саморегулирования.

Германия вооружалась, мы разоружаемся. Германия захватывала территории, мы

возвращаем. В Германии рабочее движение жестоко подавлялось, у нас обретает

новый социальный статус. Германия наложила запрет на свободу слова, мы,

наоборот, дали ему зеленый свет. Как видите, несовпадений даже в первом

приближении множество.

И тем не менее вероятность установления фашизоидных (с элементами

фашизма) режимов в бывших советских республиках есть. И в основном в

республиках мононациональных, с подавляющим преобладанием коренного

населения. Там легче играть на националистических чувствах, проще

сплачивать и мобилизовывать массу. Вектор исторического движения там более

совпадает с движением, которое предпринимали довоенные Испания, Румыния и

некоторые другие. Ведь в этих странах не было чисто фашистских режимов.

Фашистские партии шли там вначале на компромиссы с королевской властью, с

родовой знатью, с католическими партиями и уже потом устанавливали свою

диктатуру — при этом не такую тираническую как в Германии.

Серьезную опору современным преемникам фашизма может составить люмпен-

пролетарская масса. Неожиданно быстрая ломка устоявшихся традиционных

структур вынуждает ее изменить привычный образ жизни, искать внешнего

врага. Объединение ее представляет собой горючий социальный материал,

способный к спонтанному самовозгоранию.

Вероятность ослабления фашистской угрозы находится в теснейшей

зависимости от хода политических и экономических реформ. Скажем, чем больше

будет в стране собственников, тем менее отзывчивее будет общественное ухо

на лозунги, призывающие к насилию, ибо всякое насилие таит в себе угрозу

собственности. Чем скорее политики смогут договориться относительно)

территориальных вопросов, защиты гражданских прав некоренного население,

тем слабее будут призывы к реваншизму и сильнее — к гражданскому и

национальному согласию. Как раз слабая управляемость реформами таит в себе

куда большую опасность, чем действия сил, которые мы отождествляем с

фашистскими. Но невозможно заглушить национальное сознание, как невозможно

отмахнуться и от социальных требований трудящихся. Путь России либеральный

заключается, видимо в сохранении государства как вековечно ценности,

отказаться от которой значило бы поставить крест на собственной истории,

ввергнуть людей в пучину национальных междоусобиц. И одновременно снятие

жесткого государственного вето со свободомыслия и свобододействия — в

экономике, в политике, в культуре — во всем. Без свободы мы обречены на

национал-социализм самого худшего образца. Он не будет в частности похож на

фашистский, но в своих главных выражениях — принуждение, тотальное

подчинение — совпадать с ним будет. Это будут поминки демократии.[121]

А.Тарасов отмечает, что появление фашизма в России в 1994 году было

невозможно. (Другое дело – современная ситуация.) А. Тарасов отмечает, что

в 2000 г. всё больше обостряются соц – политичеакие, экономические и ряд

других противоречий, поэтому вероятность установления фашистского режима

возрастает и имеет место быть. Мотивирует он это тем, что для победы

фашизма требуется сочетание многих факторов.1

Для победы фашизма, как показывают компаративные исследования, требуется

сочетание многих факторов:

а) наличие «среднего класса» — социальной базы фашизма; наличие

затянувшегося острого политического кризиса;

б) наличие революционной ситуации (на стадии перехода к бонапартизму или в

других случаях — на стадии угрозы установления революционной диктатуры);

в) существование массовых (численностью в сотни тысяч и миллионы человек)

фашистских движений, имеющих собственные вооруженные отряды, навязавшие

обществу массовый политический террор, поддерживаемые и снабжаемые оружием

со стороны армии и/или полиции;

г) поддержка крупного частного промышленного и финансового капитала.

Для победы фашизма требовалось, чтобы фашистские движения выработали

единую идеологию, причем эта идеология уже прошла бы стадию адаптации и

стала привлекательной и понятной широким массам. Необходимы также моральная

самодискредитация представительной демократии, широкое распространение в

обществе милитаристских идей, воинствующего национализма, элитаризма и

культурного примитивизма.

Тогда в России все эти факторы отсутствовали. Вместо единого массового

фашистского движения со своими вооруженными отрядами, чинящими политический

террор, имелось лишь множество микроскопических конкурирующих фашистских и

протофашистских сект, практически не оказывавших никакого влияния на массы

и соревновавшихся даже не на уровне лидеров и лозунгов, а на уровне разных

фашистских (протофашистских) идеологий. Отсутствовало широкое

распространение расистских, социал-дарвинистских, геополитических и т. п.

идей. Не было «среднего класса в западном понимании» — а его советский

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12