Тоталитаризм и авторитаризм (Политико-правовой анализ)

страны шли очень долгое время. В Англии, например, борьба в защиту

индивидуальных прав граждан и общества от произвольного вмешательства

королевской власти просматривается еще с XII в.

Переход к демократии наиболее вероятен в условиях мирных перемен. Одну из

форм трансформации можно назвать реформой сверху, что происхо-дит тогда,

когда авторитарные правители по своей воле, обусловленной не давлением со

стороны оппозиции, а осознанной необходимостью, решают изменить систему.

При этом они обладают достаточной мудростью и целеустремленностью, чтобы

воплотить в жизнь программу демократических перемен. Политическая

активность масс в этом случае должна ограничиваться институциональными

формами, т.е. осуществляться не в форме спонтанных выступлений, бунта, а

через существующие политические институты и должна контролироваться

властями. Взрывы же стихийной политической активности масс сопровож-даются

анархией, разрушительными последствиями и приводят к ужесточению власти

вплоть до установления диктатуры под предлогом восстановления об-

щественного порядка и безопасности. Как реформы сверху, осуществлялось

движение к демократии в Турции, Бразилии, бывшем СССР, Венгрии и др.

странах.

Однако реформы сверху далеко не всегда заканчиваются успехом. Тому есть

ряд причин. Например, недостаточная последовательность реформаторов. Они

обычно хотят, чтобы система была более демократической, но также и того,

чтобы сами они оставались у власти достаточно долго. Стремясь уничтожить

систему, порождающую преступления, они сами могут совершать преступления,

если появляется угроза их власти. Например, М.С.Горбачев стремился

демонтировать тоталитарно-бюрократическую систему , основанную на силовых

репрессивных методах. Но сам он так и не смог отказаться от таких методов,

о чем свидетельствуют события в Тбилиси , Вильнюсе, Риге и Баку в 1991 гг.

Бывает и так, что реформаторы оказываются как бы между двух огней, т.е. на

них воздействуют две силы. С одной стороны, это люди, имеющие власть. Как

правило, это консервативно настроенные руководители, контролирующие

значительную часть государственной машины, армию, полицию и т.п. И

реформатор должен быть очень осторожен в своих действиях, иначе его

отстранят от власти свои же коллеги. С другой стороны, его реформы

порождают надежды, воодушевляют людей, вызывают массовые народные движения,

которых еще недавно не было. При этом разгоряченные люди требуют демократии

немедленно. Размах политической активности народа может испугать

консерваторов у власти. Такая ситуация может завершиться переворотом и

установлением жесткой авторитарной власти. Поэтому реформы сверху нередко

заканчиваются провалом.

Начать демократические преобразования нелегко, но еще сложнее завершить

их, требуются неизмеримо большие усилия. Уход старого режима еще не даёт

автоматической гарантии того, что демократия будет успешно построена.

Появляется немало проблем, которые предстоит решать. Важнейшим условием

успеха демократизации является политическая стабильность, предполагающая

реформирование общества в рамках закона.

Демократизация порождает такое явление, которое Э. Фромм метко назвал

"бегством от свободы". Речь идёт о том, что в условиях политической и

экономической модернизации происходит ломка традиционных структур, в ко-

торые были включены люди ранее; они лишаются привычных "опор", схем

политического поведения. Происходит снятие традиционных ограничений, твердо

направляющих жизнь человека в прежних условиях. Человек становится

свободным, но одновременно на него ложится тяжесть ответственности за

решения, касающиеся его собственной судьбы, а также проводимой в обществе

полити-ки. В результате растерянный и дезориентированный человек

оказывается не в состоянии выносить "бремя свободы". Ему кажется, что

обрести прежнюю уверенность в себе и чувство стабильности можно, лишь

жертвуя свободой в обмен на ощущение определенности, возникающее в рамках

жесткой авторитарной системы, перекладывая всю полноту ответственности за

принятие решений на вождя или режим. Разрушение коммунистических мифов,

замена их рационализаторским миропониманием остро ставят вопрос о смысле

человеческого существования. На человека обрушиваются сомнения; кто он, что

он, зачем он живёт? В этих условиях значительная часть массы,

предрасположенная авторитарному подчинению, стремится ассоциировать себя с

авторитарно-тоталитарными идеологиями и движениями. Они придают

растерянному индивиду иллюзорное чувство собственной значимости, а обожание

вождя оборачивается символической приобщенностью к власти.[47]

В государствах СНГ явление "бегства от свободы" имеет свою специфику,

связанную с особенностями нашего развития в прошлом. Народы этих государств

оказались в наиболее сложном положении по сравнению с другими

демократизирующимися государствами, поскольку сроки существования

тоталитарных структур здесь были особенно велики и произошел почти полный

раз-рыв с прошлым, его экономическими и политическими механизмами,

традициями и опытом. В результате тоталитарные порядки вошли в плоть и

кровь народа. Они нередко определяют, причем на бессознательном уровне,

восприятие действительности, сам способ мышления. Отсталая политическая

культура большинства населения, отсутствие демократических традиций,

засилье бюрократии приводит к тому, что введение демократических институтов

приобретает зачастую декларативный характер, в самой же демократии

выпячивается лишь её внешняя сторона в ущерб содержанию.В целом же явление

"бегства от свободы" связано и с некоторыми особенностями самой демократии.

Изначально, как уже было сказано, с ней ассоциируются многие возвышенные

идеалы и цели - народовластие, индивидуальные свободы и права человека,

плюрализм, всеобщее благосостояние и т.п. Однако в действительности

демократия этого не гарантирует. Главное заключается совсем в другом -

демократия создаёт лишь условия для достижения этих целей на уровнях и

всего общества, и отдельной группы, и гражданина. А вот произойдет это или

нет, зависит от того, как будет протекать политический процесс, какие силы

в нем будут участвовать, какие - им противостоять, какие способности будут

ими проявлены и какие привходящие обстоятельства скажутся на исходе данного

процесса.

В демократической системе нет и не может быть органически присущих ей

механизмов, полностью предохраняющих от прихода к власти авторитарных сил.

Однако демократия - что очень важно - создаёт институциональные механизмы и

стимулы для вовлечения потенциальных своих противников в демократическую

дискуссию, а тем самым и в демократический процесс, способный, в конце

концов, превратить их в демократов.[48]

Реформирование военно-гражданских отношений.

Рассматривая процесс перехода от деспотического режима к

демократическому нельзя не упомянуть о трудностях при реформировании военно-

гражданских отношений.

За последние два десятилетия в мире произошел грандиозный революционный

переворот, в ходе которого почти в сорока странах авторитарный режим

сменился демократическим правлением. На самом деле под названием

"авторитарный режим" скрывались весьма непохожие друг на друга формы

правления, такие как военные хунты в Латинской Америке и в других регионах,

однопартийное руководство в коммунистических странах и на Тайване,

единоличные диктатуры в Испании, на Филиппинах, в Румынии, расистская

олигархия в Южной Африке. Переход к демократии также осуществлялся по-

разному. В некоторых случаях реформаторы пришли к власти в рамках

авторитарного режима и начали осуществление демократических преобразований.

В других случаях переход стал результатом переговоров между властью и

оппозицией. В некоторых странах авторитарный режим был свергнут или рухнул

сам. Были также случаи, когда падение диктатуры и установление выборной

власти осуществлялось при вмешательстве США.

Практически все эти авторитарные режимы, вне зависимости от их типа,

имели одну общую черту, а именно: отношения между их гражданской и военной

сферами оставляли желать много лучшего. Почти нигде не наблюдалось такого

типа отношений, как в развитых демократических государствах. Этот тип

отношений предполагает: 1/ высокий уровень военного профессионализма и

осознание военными ограниченного характера их военной компетенции; 2/

фактическое подчинение военных гражданскому политическому руководству,

которое принимает основные решения в области внешней и военной политики; 3/

признание политическим руководством за военными определенной сферы

профессиональной компетенции и автономии; 4/ в результате - минимальное

вмешательство военных в политику, а политиков в военную сферу.

В авторитарных государствах военно-гражданские отношения в той или иной

степени отличались от данной модели. В государствах, где у власти стояли

военные, гражданский контроль полностью отсутствовал, а военное руководство

и военные организации зачастую выполняли функции, имеющие лишь отдаленное

отношение к собственно военным задачам. Если власть в стране принадлежала

единоличному диктатору, он стремился посадить своих людей на все ключевые

посты в армии, чтобы обеспечить полный контроль, расколоть армию и

поставить ее на службу удержания власти. В однопартийных государствах

ситуация была несколько лучше, однако армия рассматривалась как орудие

достижения целей партии, офицеры должны были быть членами партии и

выполнять функции агитаторов и пропагандистов, партийные ячейки строились

по типу военной иерархии /субординации, порядка подчиненности/, а последней

инстанцией было не государство, а партия.

Таким образом, перед молодыми демократическими государствами встала

грандиозная задача коренного реформирования отношений между гражданским и

военным сектором. Конечно, эта задача была лишь одной из многих. Им также

приходилось завоевывать авторитет у общества, разрабатывать новую

конституцию, создавать многопартийную систему и другие демократические

институты, проводить либерализацию, приватизацию и рыночные реформы в

экономической области, где прежде действовала командная система или сильный

государственный контроль, обеспечивать экономический рост, бороться с

инфляцией и безработицей, сокращать бюджетный дефицит, бороться с

преступностью и коррупцией, а также сдерживать конфликты и насилие,

возникающие между национальными и религиозными группировками.[49]

Удалось ли молодым демократическим государствам справиться с этими

проблемами? В лучшем случае - с переменным успехом, что подтверждает доводы

противников демократии, таких как бывший премьер Сингапура Ли Куан Ю,

которые утверждают, что демократическая форма правления порождает

некомпетентность и недисциплинированность. Во многих странах экономические

показатели ухудшились. Экономические реформы зашли в тупик, потеряли

поддержку общества, старой авторитарной элите удалось поставить их на

службу своим интересам. Усугубилась преступность и коррупция. Обыденным

явлением стало нарушение декларируемых конституцией прав человека. Пресса

либо попала под контроль, либо сама развратилась. Развал партийно-

политических систем, субъективно-личностный характер их руководства

обусловили невозможность создания эффективного правительства или

ответственной оппозиции. Отсутствие авторитарного контроля способствовало

обострению общинно-эгалитарных настроений и росту насилия. За

немногочисленными исключениями в некоторых областях, новым демократическим

правительствам вовсе не удалось обеспечить достойное управление страной.

Недостатки демократии породили ностальгию по авторитаризму. Люди в этих

странах с тоской вспоминают свое прошлое и диктаторов, которые по крайней

мере обеспечивали удовлетворение основных жизненных потребностей и при

которых все худо-бедно работало. Это желание вернуться к авторитаризму было

убедительно продемонстрировано в 1993 году в России, когда в ходе опроса

общественного мнения 39 процентов жителей Москвы и Санкт-Петербурга

заявили, что при коммунистах жить было лучше, и только 27 процентов

признали, что лучше при демократии 2. А ведь это два самых богатых города

России. Можно с уверенностью предположить, что в остальной России

общественное мнение будет продемократическим в еще меньшей степени.

На фоне этой общей ситуации полных неудач и, в лучшем случае, простого

удерживания на плаву успехи молодых демократических государств в области

отношений между военной и гражданской сферой кажутся особенно

впечатляющими. Естественно, в разных странах дела обстоят по-разному, и

множество серьезных проблем еще не решено. Однако в целом можно говорить о

серьезных успехах. Отношения между гражданской и военной сферами

представляют собой яркое исключение по сравнению с весьма посредственными

успехами демократических государств в других областях. Происходит

сокращение влияния военных в политической области, а также политического

вмешательства в дела армии. Кроме того, идет медленное, с остановками, но

все же реальное движение в сторону создания таких систем военно-гражданских

отношений, какие существуют в развитых демократических государствах. Новые

демократические правительства смещают прежнее военное руководство и чуть ли

не высылают его за пределы страны. Наложены ограничения на участие военных

в политике. В результате создания новых министерств обороны и центральных

штабов для осуществления контроля над армией были перестроены

организационные отношения. Пока еще не везде пост министра обороны занимает

гражданское лицо /Россия и несколько других важных стран остаются

исключениями/, однако можно говорить о том, что процесс развивается в этом

направлении. Ликвидированы специальные военные органы, осуществлявшие

политическую власть, такие как португальский Совет революции. На высшие

политические посты на смену военным пришли гражданские лица - например, в

Турции и Португалии. В целом стало меньше военных на политических постах. В

посткоммунистических странах больше нет контроля над армией со стороны

коммунистической партии, а также предпринимаются серьезные усилия в области

деполитизации армии.

Наряду с этими изменениями в большинстве молодых демократических

государств предпринимаются усилия, направленные на перестройку армии и ее

переориентацию на чисто военные задачи. Почти во всех молодых

демократических государствах вооруженные силы были сокращены в

количественном отношении. Может быть, не всегда это было мудрым решением,

однако, безусловно, является показателем некоторой формы гражданского

контроля. В целом наблюдается тенденция к пересмотру военных доктрин и

программ военных академий и училищ и смещение акцента в сторону повышения

профессионализма. Во вновь образованных государствах была по мере

возможности проведена модернизация боевой техники в вооруженных силах, а

также предприняты попытки поднять их уровень подготовки до мировых

стандартов. Подобные шаги лишь иллюстрируют общую тенденцию к повышению

профессионализма армии и уменьшению роли, которую вооруженные силы ранее

играли в обществе.[50]

Трудности перехода к демократии в России.

В условиях перехода от тоталитаризма к демократии общество остро

нуждается в средствах, предохраняющих его от чрезмерного "перегрева",

обеспечивающих надежный и эффективный контроль за регулированием и

разрешением возникающих конфликтных ситуаций. Но это уже не могут быть

средства, которыми пользовался тоталитаризм, стремясь справиться, а точнее

- расправиться с конфликтами: репрессии, устрашение, переключение

недовольства вовне или на "врагов народа", идеологическое "промывание

мозгов", организация массового воспроизводства послушного и приверженного

режиму типа личности и т.п. Они обнаруживают не только свою

несостоятельность, принципиально их не разрешая, а лишь подспудно

накапливая и усугубляя, но и растущую конфликтогенность, поскольку

встречают все более активное сопротивление и моральное осуждение в массовом

сознании и поведении.

Единственно надежными и эффективными способами и средствами,

совпадающими с задачами демократизации общественных процессов и отношений,

становятся внимательное изучение и оценка настроений и поведения населения,

устремлений его различных групп и слоев и адекватное их выражение в

соответствующих законодательных актах, управленческих решениях и

политических действиях, призванных их соотнести и согласовать. Для своей

реализации они требуют введения, всемерного распространения и укрепления

такого демократического политического режима, включающего в себя элементы

как представительного, так и прямого волеизъявления народа, который

позволял бы применять эти средства и способы с наибольшей возможной

непротиворечивостью и полнотой.

Однако, это теоретически, концептуально очевидное заключение на

практике представляется многим политологам и практическим политикам

невероятным и прямо не реализуемым, якобы, в силу неразвитости

демократических институтов и процедур и, по существу, на этом основании

отвергается ими. Вместо этого более действенным и потому допустимым и

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8