Государственно-политическое устройство Ирана и становление новых органов власти после революции 1979г.

Однако духовенству не удалось удержать массы в рамках ненасильственных

действий и договориться с Бахтияром и армией об условиях передачи власти.

Стихийно начавшееся вооруженное восстание в Тегеране 10-12 февраля 1979 г.,

в котором главной организующей силой стали отряды левой Организации

партизан-федаев иранского народа (ОПФИН) и исламской леворадикальной

Организации моджахедов иранского народа (ОМИН), смело правительство

Бахтияра.

Показательно, что духовенство до самого последнего дня, т. е. до 12

февраля, продолжало переговоры с Бахтияром и армией; одновременно оно

неоднократно обращалось к восставшим с призывами прекратить вооруженные

действия и покинуть улицы. На следующий же день, 13 февраля, Хомейни

призвал сдать все оружие, захваченное восставшими в ходе боевых действий,

что свидетельствовало о намерении духовенства разоружить народ (по

неофициальным сведениям, в ходе восстания было роздано около 100 тыс.

винтовок и другого оружия, захваченного в полицейских участках, казармах и

армейских арсеналах). Однако призывы духовенства сдать оружие практически

игнорировались.

После победы восстания статус ревкомов и отрядов «пасдаров» приобрел

новое качество. Теперь, когда их члены оказались поголовно вооружены, когда

они осознали себя силой, свергнувшей монархию в ходе вооруженной борьбы,

ревкомы и отряды «пасдаров» из органов самоуправления превратились в

действительных носителей революционной власти, в инструмент политической

диктатуры революционных масс. Неограниченная, внезаконная, опирающаяся на

силу, в самом прямом смысле слова, власть - это и есть диктатура.

в) Развитие процесса становления органов власти.

С таким положением духовенство уже не могло не считаться. Молчаливо

признав новый статус ревкомов и отрядов «пасдаров», оно предприняло целую

серию действий с целью укрепить в них свое влияние и использовать их в

собственных интересах. Подбор новых членов в ревкомы и отряды «пасдаров»

стал осуществляться по рекомендации местных мулл. Под предлогом того, что в

некоторые ревкомы и отряды «пасдаров» проникли с провокационными целями

бывшие саваковцы, началась их чистка от неугодных духовенству элементов, в

основном левых взглядов и настроений. Духовенство взяло на себя

финансирование деятельности ревкомов и отрядов «пасдаров», установило

жалованье их членам. По инициативе ИРС были созданы Центральный

революционный комитет и Корпус стражей исламской революции (КСИР),

руководство которым было возложено на аятоллу Махдави-Кяни.

Сразу же после падения монархии духовенством была создана еще одна

система органов революционной власти—революционные трибуналы. Следует

заметить, что ни Хомейни, ни ИРС не отдавали распоряжения о создании

ревтрибуналов: их вызвала к жизни практическая потребность судить тех, кого

революционные комитеты и «пасдары» арестовывали по обвинению в

сотрудничестве с шахским режимом, в преступлениях против народа и в

контрреволюционной деятельности. Вполне естественно, что роль судей в

соответствии с исламскими нормами отводилась местным муллам, хотя в состав

ревтрибуналов входили и гражданские лица. Уже после того как возникла

широкая сеть ревтрибуналов, аятолла Хальхали самочинно провозгласил себя

генеральным прокурором и сформировал Верховный революционный трибунал.

На фабриках и заводах, владельцы которых бежали за границу, и на

государственных предприятиях, лишившихся административного управления,

рабочие начали создавать свои советы, стремясь по мере возможности снова

пустить предприятия и установить рабочий контроль над производством.

Рабочие советы стали возникать и на действующих предприятиях, владельцы

которых не были непосредственно связаны с шахским режимом. Подобные же

советы стихийно создавались в различных государственных учреждениях,

оставшихся от шахского государственного аппарата.

г) Параллельность правительства и новых органов власти.

Таким образом, сложилась довольно стройная структура революционных

органов власти. Низовые ее звенья составили ревкомы, отряды «пасдаров»,

революционные трибуналы, рабочие советы на предприятиях и советы служащих в

учреждениях. Центральный революционный комитет, штаб Корпуса стражей

революции и Верховный революционный трибунал представляли центральные

исполнительные органы, а Исламский революционный совет олицетворял собой

законодательную власть. Аятолла Хомейни, не занявший определенного поста и

формально не входивший в состав ИРС, являлся фактическим главой государства

и последней инстанцией при решении важных вопросов.

В этой структуре Временное революционное правительство оказалось

«лишним». Составленное в основном из представителей буржуазии и буржуазно-

демократической интеллигенции, в том числе из лидеров Национального фронта

и ряда других буржуазных партий, присоединившихся к революции и заявивших о

поддержке курса Хомейни, оно, по существу, преследовало цели дальнейшего

развития капитализма на национальной основе с сохранением экономического

сотрудничества с западными странами при большем, чем прежде, соблюдении

национальных интересов страны, и в частности, интересов национальной

буржуазии. В этом отношении его цели резко расходились с объективными

целями революции, которая являлась следствием обострения капиталистических

противоречий вообще и стихийного протеста мелкобуржуазных масс против

крупного капитала, находившегося в привилегированном положении по сравнению

с другими слоями буржуазии благодаря поддержке со стороны монархического

государства, в частности. Поэтому вполне очевидно, что правительство

Базаргана не пользовалось поддержкой низовых революционных органов власти,

отражавших в большей или меньшей степени интересы мелкой буржуазии и

частично пролетариата, и в среде которых были сильны стихийные

антикапиталистические настроения. Ввиду этого призыв Хомейни «слушаться»

правительство не был выполнен. Ни один орган революционной власти, включая

и ее центральные исполнительные органы, не подчинялся правительству и не

только игнорировал его, но и активно вмешивался в его деятельность.

В то же время правительство Базаргана не могло опереться и на старый

государственный аппарат (элементом которого оно, по существу, являлось),

поскольку он в ходе революции был частично разрушен и не мог

функционировать. Практически от прежнего госаппарата остались лишь

отдельные дезинтегрированные части. Руководящий состав его частично бежал

за границу или был репрессирован в первые же месяцы после революции, а

оставшаяся часть попросту выжидала. Полиция и жандармерия, функции которых

взяли на себя отряды «пасдаров», тоже практически бездействовали. Армия, от

четырехсоттысячного состава которой осталось около ста тысяч, объявила себя

нейтральной.

д) Причины этого.

Возникает закономерный вопрос: зачем духовенству вообще понадобилось

создавать временное правительство? Ведь ИРС вполне мог, опираясь на

возникшие снизу и созданные им самим сверху революционные органы власти,

осуществлять руководство страной до формирования «законных»,

конституционных органов.

Дело в том, что высшее духовенство еще до начала революционного

движения вступило в блок с определенными слоями буржуазии, представленных

Базарганом и его «Движением за освобождение Ирана». Часть буржуазии,

интересы которой выражал Национальный фронт, хотя и довольно долго

колебалась между монархией и революцией, в конце концов, исходя из анализа

ситуации, решила, что компромисс с духовенством ей более выгоден, и в

ноябре 1978 г. лидер Национального Фронта Керим Санджаби заключил с Хомейни

соглашение о поддержке. Лишь небольшая часть оппозиционной монархии

буржуазии во главе с одним из лидеров Национального Фронта, Ш. Бахтияром,

осталась на твердых антиисламских позициях, считая, что компромисс с

монархией может дать ей больше, чем следование в опасном для нее фарватере

политики духовенства, стоявшего во главе революционных сил. Если бы

революционное движение вышло из-под контроля духовенства, под вопрос могло

быть поставлено само существование капиталистического строя. В случае

прихода духовенства к власти буржуазия оказалась бы в политическом

подчинении у духовенства, провозглашавшего себя выразителем мелкобуржуазных

интересов и защитником интересов «обездоленных». И наконец, если бы

Бахтияру удалось овладеть ситуацией и перехватить у духовенства инициативу

(а он считал, что это ему удастся), то в этом случае уже не полицейско-

бюрократически-чиновничий аппарат монархии диктовал бы национальной

буржуазии свои условия, а сама буржуазия диктовала условия ослабленной

политическими потрясениями монархии.

Таким образом, Бахтияр наиболее последовательно отстаивал классовые

интересы национальной буржуазии. Вполне естественно, что та часть

буржуазии, которая пошла на сделку с духовенством, потребовала после победы

революции вознаграждения за свою поддержку духовенства, т. е. допуска к

государственной власти, ибо именно этим условием определялся компромисс

буржуазии с духовенством.

III. Перерастание революции из народной в мелкобуржуазную.

Постепенный переход к созданию государства согласно теории Хомейни.

а) Союз духовенства с буржуазией.

В непосредственное окружение Хомейни вначале в Париже, а затем в Иране

входили такие гражданские деятели, как Базарган, Банисадр, Готбзаде, Чамран

и др. За ними стояли такие организации, как «Движение за освобождение

Ирана», Национальный фронт. За Национальным Фронтом, в свою очередь, стоял

базар. Считается, аксиомой, что духовенство обладало сильным влиянием на

базаре. Но при этом упускается из виду, что базар - это не только и не

столько мелкие лавочники, сколько крупные оптовые торговцы, определяющие

всю экономическую политику базара, подчинившие себе розничную мелкую

торговлю. Господствуя экономически, держа в зависимости мелких лавочников,

крупный торговый капитал базара определял и их социальное поведение. Без

согласия и содействия представителей этого капитала духовенству вряд ли

удалось бы самостоятельно повести за собой базарные массы. У светских лиц

из окружения Хомейни был большой опыт политической деятельности, широкие

связи в оппозиционных кругах; у них были контакты с иностранной прессой, с

различными официальными, полуофициальными и неофициальными деятелями и

организациями. Именно они в парижский период Хомейни служили главным

связующим звеном между ним и революционными силами внутри страны, его

рупором. Не случайно известность Хомейни резко возросла после его переезда

из Неджефа в Париж, ибо именно деятели, искушенные во всех тонкостях

политической игры, создавали ему то, что называется «паблисити». Хомейни не

мог без них обойтись, они: были нужны ему, так же как и им нужно было его

имя, его авторитет. В этом свете закономерным представляется то, что

гражданские лица составили большинство в ИРС: из 15 его членов только 6

были духовными лицами.

Назначение Временного правительства не было следствием волеизъявления

Хомейни, оно родилось в результате острой политической борьбы внутри ИРС.

Большинство духовных лиц - членов ИРС отстаивало принцип «велайат-е факих»,

т. е. верховенство религиозных деятелей. Буржуазные, пробуржуазные и

мелкобуржуазные деятели ИРС настаивали на передаче власти в руки светских

лиц либо на компромиссном решении раздела власти. Возникновение наряду с

ИРС Временного правительства означало победу компромисса и поражение

сторонников «велайат-е факих», тем более что против этого принципа выступал

такой авторитет, как аятолла Талегани, занимавший пост председателя ИРС.

Противниками «велайат-е факих» были и не входившие в ИРС аятолла Шариат-

Мадари, фактический глава шиитской общины в Иране в период изгнания

Хомейни, аятолла Гольпаегани и ряд других менее известных религиозных

деятелей. Таким образом, политическое противоборство сторонников и

противников принципа «велайят-е факих» предрешило вопрос о появлении

Временного правительства, и Хомейни ничего не оставалось делать, как

санкционировать его.

Свою роль здесь сыграл еще один фактор: хотя духовенство стремилось к

единоличному господству, оно, во-первых, нуждалось в политическом опыте

буржуазных деятелей в деле управления сложнейшим механизмом государства, а

во-вторых, опасалось остаться один на один с революционными массами. Тот

факт, что те вопреки воле духовенства поднялись на вооруженное восстание и

пошли за левыми и леворадикальными организациями, игнорировав призывы

духовенства свернуть вооруженную борьбу и отказавшись выполнить прямое

распоряжение Хомейни сдать оружие, так же как и то, что революционные

органы власти саботировали правительство Базаргана, несмотря на

предупреждение Хомейни, что «противодействие этому Правительству - это

противодействие шариату», - все это было для религиозных деятелей

тревожными симптомами того, что их авторитет и контроль над массами не

безграничны. В подобных условиях открытое выступление духовенства против

буржуазии за полное обладание властью могло послужить для масс сигналом к

перерастанию революционной стихии в осознанную классовую борьбу против

капитализма. И в этой борьбе левые организации и пролетариат как наиболее

классово сознательный и последовательно революционный класс могли увлечь за

собой мелкую буржуазию с ее стихийным антикапитализмом. В обстановке

революционного подъема масс, установившейся де-факто политической свободы,

которой воспользовались левые силы для борьбы за свое влияние в массах,

духовенству приходилось вести сложную политику лавирования. Элементом этой

политики и явился союз с буржуазией для подавления левого течения в

революции, предотвращения возможности ее углубления.

б) Буржуазия и Временное правительство.

Но буржуазия, вступив в коалицию с исламскими деятелями, оказалась

вынужденной вести такую же политику лавирования: для того чтобы не дать

левому и мелкобуржуазному течению объединиться (хотя и с различными целями)

на общей платформе борьбы против буржуазии, Временному правительству

пришлось поддерживать мелкую буржуазию против левого течения. Такого

предательства своих классовых интересов не потерпела та часть буржуазии,

которая входе революции колебалась между монархией и духовенством. Вначале

в марте 1979 г. раскололся Национальный фронт. Из него вышло Общество

социалистов национального движения, создав собственный Национально-

Демократический Фронт под руководством внука Мосаддыка Хедаятоллы Матин-

Дафтари. 1 апреля 1979 года, после внушительной победы на национальном

референдуме (в котором предлагался только один выбор и голосование не было

тайным), Хомейни провозгласил Исламскую республику; рухнули надежды

буржуазии на республику светскую. Верный своему соглашательскому курсу,

Базарган остался на посту премьер-министра, но его и без того непрочные

позиции оказались еще больше ослабленными. На многотысячном митинге,

созванном НДФ, Матин-Дафтари заявил, что причина его отставки в том, что

правительство не имеет реальной власти, что «безответственные элементы»

(имелись в виду члены исламского руководства) и революционные комитеты

парализуют его деятельность, препятствуют проведению «экономических

преобразований» (т. е. осуществлению экономической политики в интересах

буржуазии). Санджаби высказался за передачу правительству всей полноты

власти, а также за подчинение ему всех вооруженных формирований в стране.

Вот это обвинение К. Санджаби в адрес правительства служит ключом к

пониманию того, почему даже тогда, когда выявилось полное бессилие этого

правительства, когда оно осталось в одиночестве и даже буржуазия

отступилась от него, исламские деятели не пошли на его роспуск. Все дело в

том, что правительство играло роль своеобразного громоотвода. Все

недовольство различных групп, партий, социальных слоев и классов тем, что

революция не привела к удовлетворению именно их чаяний, направлялось против

правительства. Оно служило мишенью для критики и справа и слева. На него,

как на козла отпущения, возлагалась ответственность за то, что в стране не

проводятся реформы, растет безработица, не хватает продуктов питания,

постепенно урезываются свободы. Духовенство же при этом оставалось в тени,

вне досягаемости критики. С этой точки зрения сохранение Временного

правительства было выгодно духовенству.

в) Лавирование политики духовенства по отношению к буржуазии.

Однако не все религиозные деятели были едины в подходе к Временному

правительству. Хомейни санкционировал раздел власти и объявил Временное

правительство соответствующим шариату: роспуск его был бы равносилен

признанию аятоллы в собственной ошибке; к тому же с высоты своего положения

Хомейни не воспринимал правительство как конкурента в обладании властью.

Иначе относилась к нему группировка Бехешти - Рафсанджани: потерпев

поражение во фракционной борьбе внутри ИРС, она стремилась взять реванш и,

не обладая перевесом сил в ИРС, перешла к новым методам борьбы, стремясь

обеспечить себе поддержку за пределами Совета. С этой целью она в апреле

Страницы: 1, 2, 3, 4