Анго-Саксонская Правовая Система

королевских судей, учтя эти факты, принять спор к рассмотрению. Эти новые

иски, при которых суды сами признавали свою компетенцию, получили название

исков super casum. Со временем круг данных исков расширился и они получили

разные специальные названия в зависимости от фактических обстоятельств,

обусловивших их судебное рассмотрение: иск о возмещении вреда вследствие

неисполнения обязательств, иск о прекращении незаконного владения и т.д.

Процессуальные формы в королевских судах в Вестминстере варьировались в

зависимости от вида иска. Каждому из них соответствовала определенная

процедура, определявшая последовательность процессуальных актов,

представительство сторон, порядок представления доказательств, способ

исполнения решений. Было бы фатальной ошибкой именовать истца и ответчика в

каком-то процессе так же, как это установлено для процедуры, но по искам

иных видов. Для рассмотрения одних видов исков требовалось жюри, для других

оно было не нужно, но допускалось такое доказательство, как присяга (иск

отклонялся, если определенное число «свидетелей» под присягой заявляли, что

ответчик заслуживает доверия). При одних исках дело могло быть решено в

отсутствие ответчика, а при других — нет. Все эти различия сохранялись и

тогда, когда дело рассматривалось на основании иска consimili casu,

поскольку в каждом конкретном случае применялась процедура, принятая для

сходного иска, подпадающего под перечень предписаний. Наиболее часто

использовалась процедура, установленная для иска о правонарушении

(trespass).

Естественно, что при этих условиях первенствующая роль оказалась

отведенной процессу. На континенте юристы уделяли основное внимание

установлению прав и обязанностей субъектов (норм материального права).

Английские юристы были сосредоточены на вопросах процедуры. Средства

судебной защиты предшествуют праву: процедура прежде всего. С самого начала

общее право сводилось к определенному числу процессуальных форм (видов

исков), в рамках которых можно было получить решение, но никогда нельзя

было точно знать заранее, каким оно будет. Основная проблема состояла в

том, чтобы королевский суд принял дело к рассмотрению, а затем уже довел

его до конца сквозь дебри формализованной процедуры. Каково будет решение?

На этот вопрос нельзя было дать сколько-нибудь точный ответ. Общее право

лишь медленно и постепенно шло к выработке норм, определяющих права и

обязанности каждого.

Условия, в которых формировалось общее право, представляют не только

чисто теоретический интерес. По меньшей мере в четырех аспектах они в

течение длительного времени сказывались на английском праве, в котором еще

и сегодня можно обнаружить их влияние. Исторические факторы привели, во-

первых, к тому, что английские юристы сосредоточивали свое внимание на

процессе. Во-вторых, они определили многие категории английского права,

повлияли на его понятийный фонд. В-третьих, благодаря этим факторам

английское право не знает деления на публичное и частное. И в-четвертых,

они воспрепятствовали рецепции категорий и понятий римского права.

Рассмотрим более подробно все эти четыре аспекта.

До XIX века для английских юристов важно было не думать о том, какое

решение, по их мнению справедливое, должно быть вынесено по делу, а

сконцентрировать свое внимание на различных процессуальных, в высшей

степени формализованных действиях по конкретным видам исков. Все эти

процессуальные действия вели к одной цели, а именно сформулировать те

вопросы, которые будут поставлены перед жюри. Не следует забывать, что еще

в 1856 году все иски в судах общего права рассматривались с участием жюри.

Таким образом, развитие английского права отразило глубокое и преобладающее

влияние процессуальных факторов. Английское право можно было упорядочивать

и развивать только в рамках процессуальных форм, предоставленных

королевскими судами в распоряжение тяжущихся сторон. Это право, по формуле

Г.Мэна, «заключено в узкое русло процесса». Оно — конгломерат

процессуальных форм, призванных обеспечить решение споров, количество и

виды которых все более увеличивались. Излагая английское право и его

принципы, автор ХП века Глэнвилл (1187 — 1189 гг.), а затем автор XIII века

Брэк-тон (1250 г.) описали последовательно (на латыни) предписания,

посредством которых можно было обратиться в Вестминстерские суды.

Юридические хроники, написанные по-французски и известные под названием

Ежегодников, знакомят нас с английским правом периода 1290 — 1536 годов,

концентрируя свое внимание на процедуре и часто забывая сообщить о решении,

принятом по существу спора.

Для иллюстрации изложенного рассмотрим историю договорного права. В

XIII веке, то есть в то время, когда был принят Второй Вестминстерский

статут, договоры подпадали под юрисдикцию и церковную, и муниципальную, и

торговую. Вестминстерские суды не рассматривали таких дел, за исключением

двух случаев, которые, по правде говоря, были скорее связаны с правом

собственности. Глэнвилл в конце XII века просто-напросто объявил: «Частные

соглашения, как правило, не охраняются судами нашего короля». Не было

никаких предписаний, никакой процедуры, касающихся договоров, на основании

которых можно было бы обратиться в королевский суд. Как же выйти из

положения?

Сначала в некоторых случаях прибегали к понятию собственности.

Наниматель, займополучатель, хранитель, перевозчик оказывались в сфере

судебной компетенции не в силу взятых ими на себя обязательств, а по тому

фактическому обстоятельству, что они без должных оснований удерживают у

себя вещь, принадлежащую другому лицу. Для этой ситуации существовал особый

иск (writ of detinue). В других случаях обязанность выполнить обещанное

обосновывалась формой взятого обязательства. Имелся иск о возврате долга

(writ of debt), возможный при наличии формального документа абстрактного

характера, из которого явствовало лишь, что данное лицо является должником.

При этом не интересовались, стоит ли за этой долговой распиской реальное

соглашение.

Однако оба названных иска не покрывали все встречающиеся ситуации, а

предусмотренная ими процедура была неудовлетворительной. Поэтому юристы

искали другие пути более широкого охвата договорного права. И такое

средство они нашли в конце концов в иске, именуемом trespass. Это иск о

правонарушении деликтного характера, имевший в виду противоправное

посягательство на личность, землю или имущество истца. Все это не имеет

ничего общего с договором. Однако участники спора старались убедить суд,

что при некоторых обстоятельствах, когда взятое лицом обязательство не было

исполнено, можно рассматривать это таким образом, как будто имел место

деликт.

Королевские суды постепенно восприняли этот подход. Сначала они

применяли его тогда, когда одна из сторон при исполнении договора совершила

действие, причинившее ущерб персоне или имуществу своего контрагента

(misfeasance). Однако прошло более века, прежде чем наряду с делами такого

рода суды стали рассматривать и случаи, когда взявший на себя обязательство

по договору явно не исполняет его (неисполнение обязательств — non-

feasance). В дальнейшем под сферу действия иска подпадали и те случаи,

когда заключалось особое соглашение об исполнении обязательств (assupsit —

принятие на себя). Важной победой явилось решение 1602 года, которое

установило, что такого рода соглашение подразумевается само собой, когда

имеется обязательственное отношение. Потребовалось еще много времени и

усилий, прежде чем иск assuspsit , возникший из деликтного иска,

освободился от правил, связанных с его деликтным происхождением, как-то:

недопустимость уступки требованию, необходимость установить строго

определенным способом сумму ущерба, причиненного неисполнением, и др.

Формы исков были ликвидированы более ста лет назад, а нормы и категории

английского права до сих пор в ряде случаев несут на себе отпечаток тех

препятствий, которые благодаря процессуальным формам противостояли

рациональному развитию институтов. «Мы ликвидировали формы иска, — сказал

известный специалист по истории английского права Мэтланд, — но они правят

нами из своих могил».

И это действительно так. Вернемся снова к договорному праву и обратим

внимание на то обстоятельство, что общее право не знало других санкций за

неисполнение договорных обязательств, кроме возмещения ущерба, поскольку

иск «о принятии на себя», возникший, как мы говорили, на базе деликтного

иска, мог привести только к возмещению ущерба. Кроме того, английское

понятие договора включает, с точки зрения английских юристов, только те

договоры, которые до середины XIX века защищались иском «о принятии на

себя»: оно не охватывает ни так называемые безвозмездные договоры, ни

договоры, направленные на реституцию вещи, собственником которой оставался

истец (хранения, ссуды, перевозки, то есть когда истец передал вещь

другому), ни отдельные виды соглашений, которые английское право

рассматривает как «доверительную собственность» (trust).

В сфере внедоговорной ответственности (Law of torts) влияние прошлого

еще сильнее. Английское право не знает общего принципа, который связывает

деликтную ответственность с виной. Оно оперирует отдельными видами

гражданских правонарушений, как-то: нарушение владения, зловредность,

клевета и т.д. Некоторые из этих видов соответствуют древним предписаниям,

другое — более позднего происхождения. Самое же главное — в том, что

английские юристы с большим трудом освобождаются от привычки мыслить

формулами старых процедур. Общий принцип деликтной ответственности

воспринимается с большим трудом, пробивая себе дорогу в виде специального

деликта (negligence), причем наряду с этим принципом сохраняется

определенное количество особых регламентации внедоговорых правонарушений.

Суды, для которых существовал единственный интерес — интерес

королевства и Короны, — получили в Англии самую полную юрисдикцию. Суды,

рассматривавшие споры частного права, исчезли, а вместе с ними исчезло в

Англии и само понятие частного права. Все тяжбы, подсудные королевской

юстиции, рассматривались в стране как своеобразные споры публично-правового

характера.

Публичный аспект в английском праве проявлялся и в специфической

технике предписаний, по которым обращались с иском в королевский суд.

Предписание представляло собой не просто разрешение действовать, данное

истцу. С технической стороны оно являлось как бы приказом короля своим

чиновникам предложить ответчику не нарушать права и удовлетворить

требование истца. Если ответчик отказывался повиноваться, истец предъявлял

к нему иск. Этот иск рассматривался королевским судом не столько потому,

что ответчик возражал против притязаний истца, сколько в связи с его

неповиновением приказу властей. Английский судебный процесс — публичное

право, а не частное. Он напоминает рассмотрение спора об отмене

административного акта во французском праве. Речь идет о том, с достаточным

ли основанием был выдан административный акт (предписание), исходящий из

королевской канцелярии, должен ли быть поддержан приказ, который эта

канцелярия дала ответчику. В отличие от спора об отмене административного

акта по французскому праву, по английскому праву дело возбуждает не тот,

кому административный акт наносит ущерб, а тот, кто получил этот акт и

хочет реализовать его.

В континентальной Европе традиционно сложившиеся суды, в отличие от

Англии, сохранились, хотя и подпадали под все большую зависимость от

королевской власти. Призванные рассматривать все споры, они никогда не

считали свою компетенцию ограниченной лишь определенными видами дел, каждый

из которых требовал своей особой процессуальной формы. Свободные от такого

рода ограничений суды могли без особых затруднений модернизировать

процедуру рассмотрения дел, следуя каноническому праву и его модели

письменного процесса. Обладая общей компетенцией, суды могли постоянно

обращаться к проблеме справедливости и руководствоваться в этой связи

римским правом.

Иной была ситуация в Англии. Вестминстерские суды были судами

исключительной компетенции, причем для каждого вида подведомственных им дел

существовала особая процедура их рассмотрения.

Строгость процедуры общего права, необходимость укладываться в

традиционные рамки — вот основные причины, помешавшие рецепции римского

права в Англии и в ту эпоху, когда Вестминстерские суды, неограниченно

расширив свою компетенцию, должны были часто решать споры, возникающие из

отношений частного права в его чистом виде. Процессуальные формы, со многих

точек зрения архаичные, типично английские, обязывали в каждом случае

подогнать под них, как бы «натурализовать» положения, которые можно было

позаимствовать из римского или канонического права. Сложность и техницизм

этих форм были таковы, что изучить их можно было только в практике

применения. Университетское образование, основанное на римском праве, могло

помочь увидеть справедливое решение спора, но оно не помогало выиграть

процесс. Юристы и судьи Англии до наших дней воспитываются главным образом

практикой; в отличие от стран континентальной Европы, от них не требовалось

университетское образование, и вплоть до XX века редко можно было встретить

адвоката или юриста с таким образованием. Для того, чтобы стать

барристером, сегодня нужен диплом, но не обязательно юридический.

1.3. Соперничество с правом справедливости (1485 — 1832

гг.)

Выработанное в строгой зависимости от формальной процедуры, общее право

было подвержено в силу этого двойной опасности: с одной стороны, оно могло

не успевать в своем развитии за потребностями эпохи, а с другой — ему

угрожали консерватизм и рутина судейского сословия. После своего

блистательного расцвета в XIII веке общее право не избежало ни той, ни

другой опасности. Оно оказалось перед риском образования новой правовой

системы-соперницы, которая по истечении некоторого времени могла даже

заменить собой общее право, подобно тому как в Риме античное гражданское

право в классическую эпоху оказалось перед лицом его подмены преторским

правом. Соперник, о котором идет речь, — это право справедливости (Law of

Exuity).

Ограниченная компетенция королевской юрисдикции могла еще быть терпима,

когда наряду с судами общего права существовали другие суды, способные

решать дела в тех случаях, когда этого нельзя было сделать средствами

общего права. Упадок, а затем исчезновение всех этих других судов вызвали

необходимость поисков новых корректив, призванных восполнить пробелы общего

права.

Естественно, что в тех случаях, когда ограниченная компетенция

Вестминстерских судов делала невозможным рассмотрение или разрешение спора,

разочарованная сторона приходила к мысли, что у нее остается еще одна

возможность добиться справедливости: обратиться непосредственно к королю —

источнику всех справедливостей и милостей. Королевские суды не занимались

такого рода делами, но разве король не мог восполнить недостатки

деятельности своих судов? Обращение к королю в средневековом мышлении —

вещь вполне естественная, и королевские суды вначале вовсе не возражали,

когда стороны при необходимости прибегали к этому средству. В конечном

счете сами королевские суды тоже были обязаны своим развитием именно этому

принципу (обращение к королю, чтобы добиться справедливости).

Следовательно, начиная с XIV века частные лица, не имея возможности

добиться решения в королевских судах или в случае недовольства решением,

нанесенным по их делу, обращались к королю и просили его из милости

вмешаться, «чтобы оказать милосердие по совести и по существу». Такое

обращение обычно проходило через лорда-канцлера, являвшегося исповедником

короля и обязанного поэтому руководить его совестью. Если лорд-канцлер

считал целесообразньм, он передавал жалобу королю, и тот ставил ее на

рассмотрение в своем совете.

Это обращение к прерогативе короля, имевшее первоначально под собой

прочную основу и допускавшееся без возражений, пока оно носило

исключительный характер, не преминуло, однако, повлечь за собой конфликт,

как только оно приняло общий характер и превратилось в обычное обжалование

решений судов или даже в способ полностью или частично обойти королевские

суды.

Именно это и произошло в результате войны Алой и Белой Розы, которая

затруднила королю возможность принимать решения в совете. Лорд-канцлер в XV

веке становится все более и более автономным судьей, единолично решающим

дела от имени короля и совета, Делегировавших ему полномочия. С другой

стороны, и тяжущиеся все Чаще и чаще просят вмешательства лорда-канцлера из-

за тех препятcтвий, которые процедура и рутина судей создали для

нормального развития общего права.

Решения, первоначально принимавшиеся с учетом «справедливости в данном

случае», стали систематически выноситься на основе применения доктрин

«справедливости», представляющих собой добавления или коррективы к

«правовым» принципам, применяемым королевскими судами

Абсолютизм Тюдоров в XVI веке был основан на широком использовании

королевской прерогативы. В области уголовного права знаменитая «звездная

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7