Банкротсво банков, оссобенности воостановления
Г.Ф. Шершеневич
писал, что "под банкротством следует понимать неосторожное или умышленное
причинение несостоятельным должником ущерба кредиторам посредством уменьшения
или сокрытия имущества"[10]. Таким образом, Г.Ф.
Шершеневич считает, что банкротство предполагает несостоятельность, при этом
необходимо только одновременно наличие несостоятельности и преступных действий,
причинную связь между ними искать не следует. Несмотря на то, что
законодательно четкого разграничения между понятиями не существовало, многие
законы, регулирующие отдельные проблемы, по-разному относились к несостоятельным
и банкротам. Так, в Законе "О правах и обязанностях семейственных",
ясно прослеживается это разграничение[11]. Как отмечал П.П. Цитович,
"несостоятельность торговца может оказаться банкротством, а сам он -
банкротом с видами на тюрьму, если не на лишение всех прав состояния и
ссылку"[12].
А.Ф. Трайнин
писал, что "банкротство - деликт своеобразный: он слагается из двух
элементов, из которых один (несостоятельность) - понятие гражданского права,
другой (банкротсткое деяние)- понятие уголовного права. Эта сложность состава
банкротства чрезмерно затемняет его юридическую природу"[13].
В связи с этим в
российском праве возникла дискуссия о том, с какого момента должны применяться
уголовные нормы к банкроту. Утверждалось, что уголовное преследование не должно
зависеть от решения гражданского суда, при чем для возбуждения уголовного дела
достаточно наличия преступных признаков по факту прекращения платежей,
поскольку преступление должно преследоваться непосредственно после его
обнаружения. Но если вопрос о банкротстве будет решаться уголовным судом до
решения гражданским судом вопроса о несостоятельности, то возможно столкновение
двух юрисдикций.
Г.Ф. Шершеневич
считал, что если "лицо относительно которого гражданский суд отверг
наличность несостоятельности, будет осуждено как банкрот уголовным судом, и
наоборот, когда лицо, объявленное несостоятельным от имени гражданского суда,
будет освобождено от уголовного преследования, несмотря на обнаружения в
конкурсном процессе улики, то такая ситуация будет вести к подрыву судебного
авторитета и многочисленным судебным ошибкам, вызванным хотя бы тем, что
гражданский суд гораздо более компетентен в вопросах несостоятельности, чем
уголовный"[14]. По мнению Г.Ф. Шершеневича,
компетенция уголовного суда должна начинаться с момента признания
несостоятельности и определения ее свойства судом гражданским.
Таким образом, в
дореволюционном конкурсном праве обязанности по определению свойства
несостоятельности лежали на органах конкурсного производства. Вопрос о наличии
признаков банкротства (преступных действий) должника сначала решался конкурсным
управлением (причем тогда, когда все гражданское производство будет окончено),
затем общим собранием кредиторов. Окончательно этот вопрос решал гражданский
суд, решения которого были принципиальными для возбуждения уголовного
преследования[15].
Однако на
практике такое решение вопроса о банкротстве не имело положительного значения,
поскольку конкурсное управление призвано было осуществлять не свойственные ему
функции публичного обвинения. Это привело к бездействию конкурсного управления
в
этом направлении.
Так, А.Ф. Трайнин приводит интересные данные: с 1902 по 1908 г. в среднем по
России за банкротство было осуждено менее двух человек, причем количество
оправданных по обвинению в банкротстве составило 87,7 %, в то время как средний
процент
оправданных по
остальным преступлениям равнялся 36,5 %[16]. Эти факты говорили о том,
что решить дело было крайне сложно, поскольку все материалы попадали в
уголовный суд слишком поздно, уже на завершающем этапе конкурсного
производства.
Некоторые ученые
говорили о том, что нельзя предоставлять конкурсу и собранию кредиторов
возможность решать вопрос о свойстве несостоятельности, поскольку это означает
"перенесение судебных функций с суда государственного на установление
частное, что никоим образом не может быть допущено"[17]. Такого мнения придерживался
Н.А. Тур, говоря, что "обсуждение в порядке конкурсного производства
вопроса о виновности должника в банкротстве, с одной стороны, излишне усложняет
конкурсное производство, а с другой - без всякого основания стесняет
преследование должника в уголовном порядке"[18].
А.Ф. Трайнин[19] видел решение данной
проблемы в необходимости установления вмешательства прокурора в дело
непосредственно после объявления судом несостоятельности, с тем, чтобы
освободить конкурсное управление от необходимости решать вопрос о свойстве
несостоятельности и не потерять время, необходимое для доказывания факта
банкротства. А.Ф. Трайнин считал, что отделение гражданского производства о
несостоятельности от уголовного производства о банкротстве обеспечит интересы
должника, обезопасив его от личного усмотрения кредиторов.
Очень четко
понятия "несостоятельность" и "банкротство"
разграничивались во Франции. Из истории известен следующий интересный факт: при
обсуждении в Государственном совете проекта соответствующего закона Наполеон
настаивал на том, что банкротом следует называть каждого несостоятельного, пока
он не докажет отсутствие намерения причинить вред кредиторам и не получит от
суда свидетельства, его оправдывающего. Однако это предложение было признано
слишком суровым и не вошло в закон[20]. К.И.. Малышев отмечал, что
некоторые колебания в терминологии остались после принятия Уложения о
несостоятельности, но они окончательно исчезли как во французском
законодательстве, так и в литературе 70-х годов XIX в.
В период НЭПа
нормы о несостоятельности были включены в ГК РСФСР 1922 г.,
затем в ГПК в виде
дополнения главы 37 в 1927 г. Конкурсное право того периода существенно
отличалось от дореволюционного, сданного в архив истории (по выражению одного
из ученых того времени)[21]. Процесс о несостоятельности
был весьма сокращен (часто в ущерб качеству), проводился не кредиторами
(практически не имевшими никаких прав), а государственными органами. По сути,
это была аномалия конкурсного права и процесса. Но даже тогда наблюдались
попытки разграничить указанные понятия. А.Ф. Клейнман писал, что сама по себе
несостоятельность не рассматривается как банкротство, то есть социально-опасное
действие, влекущее применение мер социальной защиты, - но, если в процессе
ликвидации выявятся такие моменты в деятельности несостоятельного, которые
свидетельствуют о злоупотреблении доверием или обмане со стороны должника с
целью получения имущественных выгод, суд должен будет возбудить против
виновного уголовное преследование по ст. 169 УК РСФСР[22]. Со свертыванием НЭПа
применение института несостоятельности на практике прекратилось, в связи, с чем
некоторые разделы через определенное время были исключены из кодексов, а также
из учебников по гражданскому праву и процессу как не имеющие практической
значимости. Советское право отказалось от регулирования отношений, связанных с
несостоятельностью; поскольку существование данного института совершенно
недопустимо с монополией государственной собственности и господством плановых
начал в экономике. В результате на протяжении многих десятилетий
функционировали многие нерентабельные, убыточные предприятия, поддерживаемые за
счет государственного финансирования и периодического списания долгов.
Отсутствие в законодательстве института банкротства породило неустойчивость
кредитных отношений, нездоровое положение в сфере предпринимательства,
незащищенность участников гражданского оборота. Безусловно, такая ситуация
недопустима в рыночной экономике.
Первая попытка
возродить отношения, связанные с несостоятельностью, была предпринята в связи с
Указом Президента РФ от 14 июня 1992 г. N 623 "О мерах по поддержке и оздоровлению несостоятельных
государственных предприятий (банкротов) и применении к ним специальных
процедур". Однако на практике этот Указ имел весьма ограниченное
применение из-за содержавшихся в нем неточностей и ошибок. Пункт 30 Указа
определял вступление его в силу: с момента опубликования до принятия Закона
"О банкротстве". 19 ноября 1992 г. был принят Закон РФ "О
несостоятельности (банкротстве) предприятий, в соответствии с которым стало
возможно проведение конкурсного процесса. Постепенно практика применения этого
закона выявила существенные его недостатки.
В ряду
недостатков указанного закона можно назвать неурегулирование им многих
вопросов, возникающих в ходе реорганизационных процедур (например, было неясно,
мог ли арбитражный управляющий совершать сделки, запрещенные уставом
юридического лица для его руководителя[23]); невозможность или крайняя
затруднительность спасения бизнеса (поскольку продажа предприятия как имущественного
комплекса могла проводиться только на стадии ликвидации юридического лица);
невозможность признания недействительными сделок должника на этапе внешнего
управления, что существенно нарушало права кредиторов; отсутствие механизма
признания несостоятельности физических лиц - индивидуальных предпринимателей и
возможности объявления банкротами лиц, не имевших такого статуса; отсутствие
дифференциации механизма банкротства различных категорий должников (кредитных,
сельскохозяйственных, градообразующих организаций); невозможность осуществления
ликвидации некоторых юридических лиц, у которых отсутствовали какие-либо
средства, несмотря на то, что решение о ликвидации было вынесено арбитражным
судом, он не могло быть исполнено, так как для этого было необходимо, чтобы
кредиторы перечислили сумму, составляющую авансов вознаграждения конкурсного
управляющего, а кредиторы, естественно не были заинтересованы в дополнительных
расходах.
Представляется
принципиально неправильным абсолютно одинаковый, одномерный подход ко всем
категориям должников при применении к ним процедур банкротства, как это имело
место в ранее действовавшем законодательстве. Закон не делал никаких различий
между юридическим лицом и индивидуальным предпринимателем; между крупным
(зачастую градообразующим) предприятием и посреднической организацией, не
обладавшей собственным имуществом; торговым предприятием и крестьянским
(фермерским) хозяйством; промышленным предприятием и кредитной организацией. В
Законе 1992 г. разграничение юридических лиц и граждан по признакам банкротства
отсутствовало. Кроме того, Закон 1992 г. распространялся только на граждан,
зарегистрированных в качестве индивидуальных предпринимателей, и юридических
лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность.
При регулировании
порядка применения процедур банкротства прежний закон совершенно не учитывал
многообразие ситуаций, в которых могут оказаться должник и его кредиторы. К
примеру, арбитражным судам зачастую приходилось сталкиваться со случаями, когда
руководитель организации должника отсутствует и место его нахождения установить
невозможно, когда должник не располагал имуществом, необходимым даже для
покрытия судебных издержек и т.п. Во всех подобных случаях арбитражный суд
должен был, как предписывал закон, объявить должника банкротом, открыть
конкурсное производство и для его осуществления назначить конкурсного
управляющего. Естественно, ни один из кредиторов не соглашался перечислить на
депозитный счет арбитражного суда денежную сумму, необходимую для выплаты
конкурсному управляющему вознаграждения (хотя бы в порядке аванса). Решения
арбитражного суда о банкротстве таких должников в принципе было невозможно
реализовать, поэтому суды хранили такие дела в сейфах, а должники, признанные
банкротами, продолжали числиться в реестре юридических лиц.
Наличие пробелов
в Законе о банкротстве 1992 года послужила причиной принятия многочисленных
подзаконных актов. Достаточно сказать, что к моменту принятия нового закона в
области несостоятельности (банкротства) действовало уже свыше 30 указов
Президента Российской Федерации, постановлений Правительства Российской
Федерации и ведомственных нормативных актов.
Но кроме
недостатков Закон имел и положительный эффект, который состоял в том, что
появилась принципиальная возможность признания банкротством нерентабельных
хозяйствующих субъектов. Также количество рассмотренных арбитражным судом дел
увеличилось со 100 в 1993 году до 1035 в 1996году[24]. В 1997 году по данным
руководителя Федеральной службы по делам о несостоятельности Георгия Таля, было
3700 банкротств предприятий[25].
Результатом
пятилетнего действия этого Закона, в процессе которого выявились и
анализировались его недостатки и достоинства, стала разработка и принятие ФЗ
"О несостоятельности (банкротстве)" от 8 января 1998г. Новый закон,
по словам того же Таля, означает для самого банкрота возможность возобновление
бизнеса для кредиторов - максимальное возмещение его требований[26]. Представляется верным
мнение, в соответствии с которым новый Закон ставит целью обеспечить баланс сил
участников конкурсного процесса[27]. Безусловно, применение нового
Закона будет способствовать достижению целей конкурсного права и процесса на
более высоком качественном уровне[28].
Однако после
анализа некоторых положения Закона обнаруживаются определенные недостатки.
Согласно п. 2 ст. 3 "юридическое лицо считается неспособным удовлетворить
требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность
по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или),
обязанности не исполнены им в течение трех месяцев с момента наступления даты
их исполнения".
По смыслу данного
определения признаком банкротства является наличие просроченной кредиторской
задолженности свыше трех месяцев. Однако в п. 2 ст. 4 Закона предусмотрено, что
для определения признаков банкротства должника принимается во внимание размер
денежных обязательств, в том числе размер задолженности за переданные товары,
выполненные работы и оказанные услуги, суммы займа с учетом процентов,
подлежащих уплате должником, за исключением обязательств перед гражданами,
перед которыми должник несет ответственность за причинение вреда жизни и
здоровью, обязательств по выплате авторского вознаграждения, а также
обязательств перед учредителями (участниками) должника - юридического лица,
вытекающих из такого участия. Подлежащие уплате за неисполнение или
ненадлежащее исполнение денежного обязательства неустойки (штрафы, пеня) не
учитываются при определении размера денежных обязательств. Согласно п. 3 ст. 4
Закона для определения наличия признаков банкротства должника принимается во
внимание размер обязательных платежей без учета установленных законодательством
РФ штрафов (пени) и иных финансовых (экономических) санкций. Из данного
определения для установления наличия признаков банкротства предприятия
учитывается не сумма просроченной кредиторской задолженности, а сумма
кредиторской задолженности в совокупности, которая для возбуждения дела о
банкротстве должника - юридического лица должна быть не менее 500 минимальных
размеров оплаты труда (п. 2 ст. 5 Закона). В тоже время в п. 2 ст. 29 Закона
предусмотрено, что заявление о признании должника банкротом принимается
арбитражным судом, если требования к должнику - юридическому лицу в совокупности
составляют не менее 500 минимальных размеров оплаты труда и указанные
требования не погашены в течение трех месяцев, то есть дело о банкротстве может
быть возбуждено арбитражным судом, если сумма просроченной кредиторской
задолженности свыше трех месяцев составляет не менее 500 минимальных размеров
оплаты труда. Таким образом, нечеткость ст. ст. 3, 4, 5 и 29 Закона
противоречие и несовместимость между ними очевидны.
В целях
сокращения судебных расходов целесообразно применять внесудебное финансовое
оздоровление неплатежеспособных предприятий. Однако, несмотря на то, что ст. 26
Закона называется "Меры по предупреждению банкротства организаций", в
ней не предусмотрено никаких конкретных мер. Представляется более логичным
рекомендовать меры по восстановлению платежеспособности должника,
предусмотренные при судебной санации (ст. 85 Закона).
На любой стадии
рассмотрения арбитражным судом дела о банкротстве должник и кредиторы вправе
заключить мировое соглашение (п. 1 ст. 120 Закона). Кроме того, в соответствии
с п. 1 ст. 123 Закона мировое соглашение может быть заключено после погашения
задолженности после погашения требования кредиторов первой и второй очереди.
Содержание
мирового соглашения установлено в ст. 122 Закона. Однако необходимо отметить,
что в Законе (ст. 122) не предусмотрены конкретные размеры, порядок, сроки и
гарантии исполнения обязательств должника. Это может значительно осложнить
процесс заключения мирового соглашения между должником и кредиторами.
Для примера можно
привести опыт Германии: в заявлении о заключении мирового соглашения должник
должен обязательство погасить задолженность в размере не менее 35% от общей
суммы, если срок отсрочки платежей до 12 месяцев, не менее 40%- если срок
отсрочки до 18 месяцев, более 40%- если срок отсрочки более 18 месяцев[29].
Еще один важный
аспект- это обеспечение социальной защиты работников (акционеров) при санации
(досудебной и судебной) и банкротстве (ликвидации по решению арбитражного суда,
добровольно ликвидации) предприятий - должников. К этому относятся вопросы
сокращения численности работников: количество сокращаемых, условия и сроки
увольнения, обеспечение выплаты компенсаций, обязательства вновь созданного на
базе предприятия- банкрота предприятия по приеме на работу части старых
работников, обязательства должника по переподготовке и повышению квалификации
работников и др. К сожалению, и те, и другие вопросы в Законе не предусмотрены.
Так П. Баренбойм,
один из разработчиков закона, отмечал, что в законодательстве ряда стран
используется термин "несостоятельность", термин же
"банкротство" не употребляется[30].
В других станах,
к примеру, в США, напротив, используется только понятие
"банкротство". А в Белоруссии понятие "несостоятельность"
четко отделено от понятия "банкротство". П. Баренбойм, однако,
считает, что "российский законодатель поступил правильно, подкрепив новый
термин "несостоятельность" распространенным и достаточно энергичным
термином "банкротство".
Однако с этим
мнением нельзя согласиться, поскольку речь идет не просто об употреблении
терминов и не об эмоциональном воздействии на должников, а о принципиальной
разнице между этими понятиями. Эта разница, будучи законодательно закрепленной,
должна повлечь различные правовые последствия для несостоятельных и банкротов,
разное отношение к ним.
Ситуация когда
должник в одно и то же время окажется и "плутом" и
"несостоятельным",
в современном законодательстве получила название фиктивного банкротства. ФЗ
" О несостоятельности (банкротстве) в ст. 10 определяет фиктивное
банкротство как "наличие у должника возможности удовлетворить требования
кредиторов в полном объеме". Если следовать логике закона, для которого
"несостоятельность" и "банкротство" синонимичны,
получается, что "банкротством" одновременно являются и состояние
должника, и его действия. Подобная неточность в законе недопустима.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
|