История развития компьютерной техники

принято за основу языка ЭВМ.

РАЗРАБОТКИ ВОЕННЫХ ЛЕТ

В

конце 1941 г., вскоре после вступления США во вторую мировую войну,

президент фирмы IBM направил телеграмму в Белый дом. Как и многие другие

рукводители крупных компаний, в это трудное для страны время Томас Дж.

Уотсон предложил американскому правительству услуги своей корпорации.

Казалось, производственный потенциал фирмы имеет мало общего с

военной техникой. В основном фирма была ориентирована на производство таких

изделий, как пишущие машинки, настольные калькляторы и табуляционные

машины, подобные той, какую изобрел Герман Холлерит в 1890 г. Уотсон,

которому в 1941 г. было уже 67 лет, начинал карьеру, торгуя кассовыми

аппаратами для магазинов, и постепенно превратил свою компанию в концерн с

многомиллионным оборотом. В нем сочетались интуиция, позволяющая улавливать

наиболее перспективные направления технического развития, и талант

предпринимателя.

Выполняя обещание, данное Белому дому, фирма IBM “вступила” в войну.

Тысячи табуляторов, гигантских машин для сортировки перфокарт, получивших

позднее название прцессоров данных,—ускоряли поток бумажной работы

порожденной всеобщей мобилизацией. Часть производственных помещений Уотсон

переоборудовал для производства винтовок и прицельных устройств для

бомбометания.

Однако в рукаве белоснежной сорочки Уотсона был припрятан еще один

“козырь”. За два года до нападения Японии на Пирл-Харбор он вложил $500000

из фондов своей фирмы в дерзкое предприятие, задуманное молодым гарвардским

математиком Говардом Эйкеном. Устав от бесконечных вычислений в процессе

работы над докторской диссертацией, Эйкен решил создать универсальный

программируемый компьютер.

КОМПЬЮТЕР “МАРК-1”

С благословения командования военно-морского флота, при финансовой и

технической поддержке фирмы IBM Эйкен принялся за разработку машины, в

основу которой легли непроверенные идеи XIX в. и надежная технология XX в.

Описания Аналитической машины, оставленного самим Бэббиджем, оказалось

более чем достаточно. В качестве переключательных устройств в машине Эйкена

использовались простые электромеханические реле; инструкции были записаны

на перфоленте. В отличие от Стибица Эйкен не осознал преимуществ двоичной

системы счисления, и данные вводились в машину в виде десятичных чисел.

Разработка машины “Марк-1” проходила на удивление гладко. Успешно

пройдя первые испытания в начале 1943 г., она была затем перенесена в

Гарвардский унивеситет, где стала яблоком раздора между ее изобретателем и

его шефом.

Следует заметить, что и Эйкен, и Уотсон, обладая немалым упрямством,

любили делать все по-своему. Сначала они разошлись во мнениях по поводу

внешнго вида машины. “Марк-1”, достигавший в длину почти 17 м и в высоту

более 2,5 м, содержал около 750 тыс. деталей, соединенных проводами общей

протяженностью около 800 км. Для инженера такая махина была поистине

кошмарным сном. Эйкен хотел оставить внутренности машины открытыми, чтобы

специалисты имели возможность видеть ее устройство. Уотсон же, которого,

как всегда, больше беспокоила репутация фирмы, настаивал, чтобы машину

заключили в корпус из стекла и блестящей нержавеющей стали.

Вскоре Уотсон передал машину в распоряжение ВМФ, и ее стали

использовать для выполнения сложных баллистических расчетов, которыми

руководил сам Эйкен. “Марк-1” мог перемалывать числа длинной до 23

разрядов. На сложение и вычитание тратилось 0,3 с, а на умножение 3 с.

Такое быстродействие было беспрецендентным. За день машина выполняла

вычисления, на которые раньше уходило полгода.

В Германии лидерство захватил Конрад Цузе. В 1941 г., почти за два

года до того, как “Марк-1” прелопатил первые числа, и вскоре после создания

пробных моделей Z1 и Z2, Цузе построил действующий компьютер—прграммно

управляемое устройство, основанное на двоичной системе счисления. Машина Z3

была значительно меньше машины Эйкена и значительно дешевле в производстве.

В 1942 г. он и австрийский инженер-электрик Хельмут Шрайер, который

время от времени сотрудничал с Цузе, предложили создать компьютер

принципиально нового типа. Они задумали перевести машину Z3 с

электромеханических реле на вакуумные электронные лампы. В отличие от

электромеханических переключателей электронные лампы не имеют движущихся

частей; они управляются электрическим током исключительно электрическим

способом. Машина, задуманная Цузе и Шрайером, должна была работать в тысячу

раз быстрее, чем любая из машин, имевшихся в то время в Германии.

Но предложение инженеров отклонили. Война еще только начиналась, и

Гитлер, уверенный в быстрой победе, наложил запрет на все долговременные

научные разработки. Говоря о потенциальных сферах применения своего

быстодействующего компьютера, Цузе и Шрайер отмечали возможность его

использования для расшифровывания закодированных сообщений, передаваемых

британским командованием по рациям. Тогда еще никто не знал, что англичане

разрабатывали машину для той же цели.

В отличие от полукустарной работы Цузе в Берлине английский проект

относился к разработкам самого высокого приоритета; он осуществлялся в

рамках проекта “Ультра”, целью которых был поиск способов расшифровки

немецких кодов. Идея проекта “Ультра” зародилась после весьма успешной

операции, проведенной польской разведкой. Еще до оккупации Польши Германией

в 1939 г. поляки умудрились создать точную копию немецкого шифровального

аппарата “Загадка” и переправить его в Англию вместе с описанием принципа

работы.

Аппарат “Загадка” представлял собой электромеханический телепринтер,

в котором шифровка сообщений производилась случайным поворотом рычагов.

Отправитель настраивал телепринтер на определенный ключ, вставлял набор

штырьков в ячейки (подобно тому как это делается на телефонном коммутаторе)

в соответствии с определенной схемой и печатал сообщение. После этого

машина автоматически передовала сообщение в зашифрованном виде. Кроме этого

поляки ничего не могли сказать англичанам. Без ключа и схемы коммутации (их

немцы меняли три раза в день) даже использование в качестве приемника еще

одного устройства “Загадка” было бесполезно.

В надежде раскрыть секрет “Загадки” британская разведка собрала

группу блестящих и несколько эксцентричных ученых и поселила их в Блетчли-

Парке, обширном имении викторианской эпохи, расположенном неподалеку от

Лондона, изолировав от остального мира.

Сначала удалось создать несколько дешифраторов, в которых

использовались электромеханические переключатели такого же типа, как у

Конрада Цузе в Берлине, Джона Стибица в “Бэлл телефон лабораторис” и

Говарда Эйкена в Гарвардском университете. Эти машины работали по существу

“методом проб и ошибок”, перебирая до бесконечности всевозможные комбинации

из символов немецкого кода, пока не возникал какой-нибудь осмысленный

фрагмент. Однако в конце 1943 г. затворники Блетчли-Парка сумели построить

гораздо более мощные машины. Вместо электромеханических реле в них

содержалось около 2000 электронных вакуумных ламп. Примечательно, что

именно такую технологию предлагал Цузе для создания новой машины,

признанной в Германии нецелесообразной. Даже количество ламп было то же

самое. Англичане назвали новую машину “Колосс”.

Тысячи перехваченных за день неприятельских сообщений вводились в

память “Колосса” в виде символов, закодированных на перфоленте. Ленту

вводили в фотоэлектрическое считывающее устройство, которое сканировало ее

с удивительной скоростью—5000 символов в секунду, после чего в поисках

соответствия машина сопостовляла зашифрованное сообщение с уже известными

кодами “Загадки”. Каждая машина имела пять считывающих устройств, в

результате за секунду обрабатывалось поразительное количество информации:

около 25000 символов.

Хотя использование вакуумных ламп ознаменовало крупный шаг вперед в

развитии вычислительной техники, “Колосс” все же был специализированной

машиной, применение которой ограничивалось расшифровкой секретных кодов.

Однако на другом берегу Атлантического океана, в Филадельфии, потребности

военного времени способствовали созданию устройства, которое по принципам

работы и применению было уже ближе к теоритической универсальной машине

Алана Тьюринга (ученого, внесшего наибольший вклад в создание “Колосса”).

Машина “Эниак” (ENIAC, аббревиатура от Electronic Numerical Integrator and

Computer—электронный цифровой интегратор и вычислитель), подобно “Марку-1”

Говарда Эйкена, также предназначалась для решения задач баллистики. Но в

итоге она оказалась способной решать задачи из самых различных областей.

ПОЯВЛЕНИЕ УНИВЕРСАЛЬНОГО КОМПЬЮТЕРА

Война разрасталась, военные разработки требовали ускорения,

Лаборатория баллистических исследований министерства обороны США не

справлялась с работой и в конце концов была вынуждена обратиться за

помощью. В расположенном наподалеку Высшем техническом училище

Пенсильванского университета был создан вспомогательный вычислительный

центр. Училище располагало дифференциальным анализатором, однако двое

сотрудников вычислительного центра, Джон У. Мочли и Дж. Преспер Экерт,

вознамерились придумать кое-что получше.

9 апреля 1943 г.—в день, когда Экерту исполнилось 24 года,—армия

заключила с училищем контракт на $400000, предусматривающий создание

компьютера “Эниак”. Группа специалистов, работавшая над этим проектом, в

конечном счете выросла до 50 человек. Мочли был главным консультантом

проекта, Экерт—главным конструктором. Разные по своему характеру и

привычкам эти два человека прекрасно дополняли друг друга.

Конструкция машины выглядела фантастически сложной—предполагалось,

что она будет содержать 17 468 ламп. Такое обилие ламп отчасти объяснялось

тем, что “Эниак” должен был работать с десятичными числами. Мочли

предпочитал десятичную систему счисления, ибо хотел, чтобы “машина была

понятна человеку”. Однако столь большое количество ламп, которые,

перегреваясь, выходили из строя, приводило к частым поломкам. При 17000

ламп, одновременно работающих с частотой 100000 имп./с, ежесекундно

возникало 1,7 млрд. ситуаций, в которых хотя бы одна из ламп могла не

сработать. Экерт решил эту проблему, позаимствовав прием, который широко

использовался при эксплуатации больших электроорганов в концертных залах:

на лампы стали подавать несколько меньшее напряжение, и количество аварий

снизилось до одной-двух в неделю.

В конце 1945 г., когда “Эниак” был наконец собран и готов к

проведению первого официального испытания, война, нуждам которой он был

призван служить, окончилась. Однако сама задача, выбранная для проверки

машины,—расчеты, которые должны были ответить на вопрос о принципиальной

возможности создания водородной бомбы,—указывала на то, что роль компьютера

в последние годы и годы “холодной войны” не снижалась, а скорее возростала.

“Эниак” успешно выдержал испытания, обработав около миллиона

префокарт фирмы IBM. Спустя два месяца машину продемонстрировали

представителям прессы. По своим размерам (около 6 м в высоту и 26 м в

длину) этот компьютер более чем вдвое превосходил “Марк-1” Говарда Эйкена.

Однако двойное увеличение в размерах сопровождалось тысячекратным

увеличением в быстродействии. По словам одного восхищенного репортера,

“Эниак” работал “быстрее мысли”.

ВОЗМОЖНОСТИ ПРОГРАММ, ХРАНИМЫХ В ПАМЯТИ

Не успел “Эниак” вступить в эксплуатацию, как Мочли и Экерт уже

работали по заказу военных над новым компьютером. Главным недостатком

компьютера “Эниак” были трудности, возникавшие при изменении вводимых в

него инструкций, т. е. программы. Объема внутренней памяти машины едва

хватало для хранения числовых данных используемых в расчетах. Это означало,

что программы приходилось буквально впаивать в электронные схемы машины.

Если требовалось перейти от вычислений баллистических таблиц к расчету

параметров аэродинамической трубы, то приходилось бегать по комнате,

подсоединяя и отсоединяя сотни контактов, как на ручном телефонном

коммутаторе. В зависимости от сложности программы такая работа занимала от

нескольких часов до двух дней. Это было достаточно веским аргументом, чтобы

отказаться от попыток использовать “Эниак” в качестве универсального

компьютера.

Следующая модель—машина “Эдвак” (EDVAC, от Electronic Discrete

Automatic Variable Computer—электронный дискретный переменный

компьютер)—была уже более гибкой. Ее более вместительная внутренняя память

содержала не только данные, но и программу. Инструкции теперь не

“впаивались” в схемы аппаратуры, а записывались электронным образом в

специальных устройствах, о которых Экерт узнал работая над созданием

радара: это заполненные ртутью трубки, называемые линиями задержки.

Кристаллы, помещенные в трубку, генерировали импульсы, которые,

распространяясь по трубке, сохраняли информацию, как ущелье “хранит” эхо.

Существенно и то, что “Эдвак” кодировал данные уже не в десятичной системе,

а в двоичной, что позволило значительно сократить количество электронных

ламп.

НАЧАЛО КОНКУРЕНЦИИ

Летом 1946 г. Мочли и Экерт читали цикл лекций об электронных

компьютерах в Высшем техническом училище. Среди слушателей оказался

английский исследователь Морис Уилкс, которого особенно заинтересовал

способ хранения программ в памяти, который предполагалось использовать в

машине “Эдвак”. Вернувшись в Кембриджский университет, он в 1949 г. (на два

года раньше, чем построили машину “Эдвак”) завершил сооружение первого в

мире компьютера с программами, хранимыми в памяти. Компьютер получил

название “Эдсак” (EDSAC, от Electronic Delay Storage Automatic

Calculator—электронный автоматический калькулятор с памятью на линиях

задержки).

Это первое успешное воплощение принципа хранения программы в памяти

явилось завершающим этапом в серии изобретений, начатых в военное время.

Теперь был открыт путь для широкого распространения все более

быстродействующих компьютеров, способных мгновенно извлекать програмы из

памяти и не только выполнять баллистические расчеты или расшифровывать

коды, но и обрабатывать самую разнообразную информацию.

ЭВОЛЮЦИЯ ИНТЕГРАЛЬНЫХ СХЕМ

1

июля 1948 г., через два с половиной года после публичной демонстрации

первого в мире большого цифрового компьютера “Эниак”, в самом конце газеты

“Нью-Йорк таймс” была напечатана короткая заметка. В ней сообщалось об

изобретении нового устройства, “электронного прибора, транзистора, который

может найти применение в радиотехнике вместо обычных электронных вакуумных

ламп”. Хотя позже транзистор был признан одним из важнейших изобретений

века, в то время мало кто смог по достоинству оценить его. Заметка в “Нью-

Йорк таймс” была помещена в самом конце малоприметного раздела “Новости

радио” рядом с объявлением о времени трансляции передачи “В ритме вальса”.

В заметке ничего не говорилось о возможной связи между этим

изобретением и компьютерами типа “Эниак”, статьи о которых помещались на

первых полосах газет, ибо по-прежнему вызывали большой интерес, и все же

благодаря транзистору—германиевому кристаллу величиной с булавочною

головку, заключенному в металлический цилиндр длиной около

сантиметра,—электроника вступила на путь миниатюризации, которая позволяла

конструкторам разместить всю логическую систему “Эниака” на плате величиной

в игральную карту.

СОЗДАНИЕ ИНТЕГРАЛЬНОЙ СХЕМЫ

В июле 1958 г. сотрудник “Тексас инструментс” Джек Килби создал

первую в мире интегральную схему (ИС). Она представляла собой тонкую

германиевую пластинку длиной 1 см. Это устройство еще не отличалось особым

изяществом. Пять компонентов схемы (транзисторов, резисторов и

конденсаторов) были изолированы друг от друга благодаря своей форме в виде

букв U, L и т. п. Крошечные проволочки, соединяющие компоненты схемы друг с

другом и с источником питания, просто припаивались. Вся конструкция

скреплялась воском. Тем не менее схема работала. Фирма сообщила о рождении

нового устройства в январе 1959 г. А чтобы продемонстрировать потенциальные

возможности новой технологии, компания построила для ВВС США компьютер,

состоявший из 587 ИС, объем которого составлял около 40 см3, т. е. в 150

раз меньше, чем у аналогичной машины старого образца.

Однако у нового устройства были существенные недостатки. И вскоре

интегральные схемы Килби быстро вытеснила другая модель, технология

изготовления которой оказалась проще.

ИС Херни Нойса были настолько практичнее схем Килби, что даже фирма

“Тексас инструментс” приняла их на вооружение. В 1962 г. началось массовое

производство ИС, вскоре прозванных “чипами”. В 60-е годы, по мере

уменьшения в размере отдельных компонентов на кристалле количество их на

одном чипе возрастало с головокружительной быстротой, примерно удваиваясь

каждый год. Например, в 1964 г. на кристалле размером 7 см2 умещалось 10

транзисторов и других компонентов, а к 1970 г. в кристалле того же размера

содержалось уже не менее 100 элементов приблизитеьно при той же стоимости

ИС.

Интегральные схемы значительно сократили размеры изделий, устранили

необходимость трудоемкого процесса пайки соединений между компонентами, а

уменьшение числа соединений способствовало повышению надежности приборов.

Не менее существенно и то, что они стали работать быстрее. Электрическим

импульсом, распространяющимся от одного переключателя к другому со

скоростью, приблизительно равной половине скорости света, теперь

приходилось преодолевать расстояния лишь в сотые доли сантиметра.

Специалисты, работавшие над военными и космическими проектами, с

воодушевлением приняли эти крошечные удивительные устройства и стали

встраивать их в системы управления все более сложных ракет и космических

аппаратов. Большая скорость действия новых ИС открыла также путь к

разработке менее громоздких, более быстродействующих и мощных компьютеров

для административно-управленческих и научных приложений.

Первая ИС для компьютерной памяти была разработана компанией “Интел”

(Intel, integrated electronics—интегральная электроника). В 1968 г. фирма

организовала предприятие в районе Пало-Альто. Через два года она изготовила

первую ИС памяти, способную хранить целый килобит информации. (Килобит, или

сокращенно К, равен 1024 битам, двоичным элементам информации, что

эквивалентно приблизительно 25 пятибуквенным словам.)

Но в это время 34-летний инженер фирмы “Интел” Хофф работал над еще

более замечательным проектом. Выпущенный в конце 1970 г. микропроцессор

получил наименование 4004. Хотя он и не совсем точно соответствовал своему

описанию, в котором фирма охарактеризовала его как “компьютер в одном

кристалле”, но был недалек от этого. Он выполнял все функции центрального

процессорного устройства универсального компьютера. И в сочетании еще с

четырьма микросхемами—памяти, блока управления и интерфейса ввода и

вывода—представлял собой микрокомпютер—машину, не уступавшую по мощности

большим ЭВМ середины 50-х годов.

К 1981 г., спустя лишь десятилетие после изобретения Эдварда Хоффа,

фирма “Хьюлетт-Паккард” уже смогла выпустить микропроцессор, превосходящий

по мощности центральные процессоры многих больших ЭВМ того времени. Вся

структура помещалась на кремниевом кристалле площадью порядка 1 см2 и

занимала меньше места, чем один транзистор времен, предшествующих

изобретению интегральных схем.

Однако уже в 80-е годы ученые начали сталкиваться с проблемами,

свидетельствующими, что миниатюризация не беспредельна. Одна из проблем—это

всевозростающая сложность проектирования микросхемы. Несмотря на помощь

компьютеров, которые способны моделировать возможные пути распространения

электрических импульсов, для составления карты микропроцессора требуется

год-полтора работы большой группы специалистов, тогда как на разработку

первых микропроцессоров уходило несколько недель. И по мере того как

размеры транзистора, постоянно уменьшаясь, приближаются чуть ли не к длине

световой волны, гравировка поверхности кристаллов даже при самых современых

методах, например с использованием лазеров, наталкивается на все большие

трудности.

К тому же физики предостерегают: меньше—это не обязательно лучше.

Самые крошечные транзисторы—иногда по размерам меньше бактерий—потребляют

так мало энергии, что становятся уязвимыми для случайных микроспокических

воздействий. Например, космические лучи, представляющие собой потоки

элементарных частиц очень высоких энергий, которые непрерывно бомбардируют

Землю, могут нарушить работу транзистора, вызвав его ошибочное

переключение. К случайным переключениям могут привести даже такие процессы,

как медленная диффузия атомов примеси в кремнии, а также микроскопические

разрушения материала, обусловленные колебаниями температур.

ЗОЛОТОЙ ВЕК ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ

В

период 1975—1981 гг. компьютерная технология претерпела настолько глубокие

изменения, что эти годы ознаменовали собой поворотный пункт не только в

истории вычислительной техники, но и во всей современной культуре.

Появление микро-ЭВМ, т. е. персональных компьютеров, окончательно

уничтожило “компьютерное жречество”.

Хотя персональный компьютер очень быстро завоевал мир, на его

создание ушло довольно много времени.

Еще в 1966 г. Стефен Б. Грей, редактор журнала Electronics, обьявил

об учреждении любительского компьютерного общества, в которое первоначально

вступили 110 энтузиастов. Немало и профессиональных инженеров, занимавшихся

компьютерами по службе, в свободное время без устали трудились в гаражах и

домашних мастерских, конструируя ЭВМ для себя лично. И все же потребовалось

еще целых 8 лет, прежде чем прогресс, достигнутый в микроэлектронной

технологии, увенчался созданием коммерческого изделия, пользующегося

большим спросом.

На обложке январского выпуска журнала Popular Electronics за 1975 г.

красовалась фотография машины, подпись к которой гласила:”Первый в мире

мини-компьютерный комплект, который может соперничать с промышленными

образцами”. Сообщалась цена набора: $379. В собранном виде компьютер

продавался по цене $498. “На наш взгляд, это как раз то, что нужно нашим

читателям,—писал редактор журнала,—современный мини-компьютер, который по

возможностям не уступает существующим машинам, но стоит значительно

дешевле”.

Эта машина, получившая название “Альтаир-8800”, была построена на

основе микропроцессора “Intel-8080”. С самого начала машина принесла

огромный успех фирмам, производившим персональные компьютеры, предвещая им

многомиллионные прибыли. По компьютерным меркам “Альтаир” произошел

“ниоткуда”: его построил в Альбукерке офицер ВВС США с дипломом инженера-

электронщика.

С тех пор, как основной конкурент Popular Electronics , журнал Radio

Electronics, поместил на обложке июльского выпуска за 1974 г. рекламу

компьютера “Марк-8”, главный редактор Popular Electronics Артур Солсберг

решил подыскать для обложки своего журнала нечто более впечатляющее.

Компьютер Робертса был идеальным в этом отношении. Солсберг поручил

редактору, ведущему технический раздел, Лесли Соломону описать это

устройство в январском выпуске журнала за 1975 г. Но в самый последний

момент разразилась катастрофа. Единственный законченный образец машины

“Альтаир” был утерян компанией по доставке грузов на пути из штата Нью-

Мексико в нью-йоркское отделение журнала. Поскольку номер журнала нужно

было отправлять в печать и времени на сборку еще одного компьютера не

оставалось, фирма МИТС, в которой работал Робертс, и редакция в отчаянии

решились на подлог.

“Альтаир”, сфотографированный на обложке журнала, на самом деле был

пустым ящиком, лишенным электронных схем и, естественно, не мог производить

никаких вычислений. Однако он выполнил свою миссию. Как только журнал

поступил в продажу, дела фирмы МИТС резко пошли в гору. При цене

микропроцессора 8080 $360 стоимость компьютера—$397—выглядела смехотворно

низкой, купить его было “все равно, что украсть” (в действительности

Робертс заблаговременно заключил с фирмой “Интел” весьма выгодную сделку,

договорившись о закупке микропроцессоров оптом, в больших количествах, но

по цене всего $75 каждый).

Энтузиазм, с которым общественность встретила продукцию фирмы МИТС,

был особенно удивительным, если учесть, что “Альтаир” страдал весьма

существенными недостатками, а возможности его были довольно ограничены. Из

сображений экономии многие покупатели приобретали компьютер в виде набора

деталей, а затем собирали его собственными силами. Чтобы собранный таким

образом компьютер работал как надо, от его владельца требовались немалые

познания и практические навыки в электронике. Но, даже если опытным

любителям удавалось правильно собрать компьютер и запустить его в работу,

на нем мало что можно было сделать. “Альтаир” имел очень небольшую

оперативную память—всего 256 байт. Более того, машина не имела ни

клавиатуры, ни экрана. Пользователи вводили программы и данные в двоичной

форме, щелкая набором маленьких ключей, которые могли занимать два

положения—вверх и вниз; результаты считывались также в двоичных кодах—по

светящимся и темным лампочкам.

К счастью для Робертса и его компании, первые покупатели

довольствовались тем, что имеют собственный компьютер—пусть маленький и

несовершенный,—и мирились со всеми его изъянами. Энтузиасты писали

собственные программы для машины и дополняли ее различными периферийными

устройствами.

СОЗДАНИЕ ПРОМЫШЛЕННОЙ ОТРАСЛИ

Другие энтузиасты вычислительной техники, вдохновленные успехом

“Альтаира”, также стали превращать свои разработки в коммерческий продукт,

который в изобилии пошел на рынок, неожиданно открытый Робертсом. Пол

Аллен, молодой программист из Бостона, в содружестве со студентом

Гарвардского университета Уильямом Гейтсом написали программу, реализующую

для “Альтаира” популярный язык Бейсик (BASIC—Beginners All-Purpose Symbolic

Instruction Code—символический универсальный язык программирования для

начинающих). Таким образом, владельцы компьютера получили очень простой и

удобный язык, значительно облегчивший составление программ. Впоследствии

Гейтс и Аллен основали собственную фирму Microsoft, ставшую одной из самых

преуспевающих компаний по программному обеспечению в области персональных

компьютеров. Одновременно существенные сдвиги произошли в аппаратной части

компьютеров: двое студентов из Станфорда разработали устройство,

позволившее выводить графическую информацию с “Альтаира” на цветной

телевизионный экран.

“Альтаир” с воодушевлением приняли тысячи экспериментаторов и

любителей электронщиков, мечтавших о собственном компьютере. Но, как

говорится, аппетит приходит во время еды. По прошествии всего года с

момента появления первого “Альтаира” в производство персональных

компьютеров включилось более двух десятков компаний.

Но более других на этом поприще преуспели “два Стива”, основатели

фирмы “Эпл” Стивен Джобс и Стивен Возняк. Кроме любви к электронике их

объединяло то, что оба жили в Лос-Анжелесе и учились в одной школе. Оба

учавствовали в подпольном движении “телефонных пиратов” заработав на этом

не одну тысячу долларов. Оба поступили на работу в престижные фирмы

Кремниевой долины. В 1975 г., когда Возняк и Джобс решили создать

собственный персональный компьютер, два будущих миллионера, не гнушающиеся

порой неблаговидными поступками, вынесли нужные им детали с предприятий

фирм, где работали.

Первая их машина “Эпл-1” была встречена без особого энтузиазма.

Однако появление компьютера позволило подключить специалистов по рекламе,

готовых вложить капитал. В 1977 г. “Эпл” превратилась в корпорацию.

Через несколько месяцев новое изделие корпорации, “Эпл-2”, было

продемонстрировано на компьютерной ярмарке в Сан-Франциско. Заключенная в

красивый пластмассовый корпус машина весила всего 12 фунтов, имела систему

цветной графики, содержала минимум микросхем и была выполнена, как в

конструкторском, так и в коммерческом отношении, безукоризненно и на

невиданном доселе уровне. Теперь принято считать, что именно “Эпл-2” раз и

на всегда открыл дорогу перед новой индустрией—производством персональных

компьютеров. За один только год корпорация продала продукции на $2,7 млн.

В результате выхода корпорации в мир большого бизнеса Возняк и Джобс

стали обладателями капитала, в сумме составлявшего около $400 млн. Их

стремительный взлет породил многочисленные легенды. Однако пик успеха

компьютеров “Эпл” пришелся как раз на период, когда завершалась целая эпоха

в индустрии, рожденной этим успехом.

Уже в следующем году корпорация IBM изготовила свой персональный

компьютер—IBM PC, с появлением которого началась новая эпоха. Выход на

арену IBM означал конец “самодеятельности”, неформального любительского

стиля работы, оживлявшего эту индустрию на первых этапах ее развития.

Персональные компьютеры, символизировавшие раньше хэкеров, которым был

ненавистен крупный бизнес, теперь сами превратились в бизнес. “Каста

жрецов” инженерно-технического персонала в белых халатах, обслуживавших

ЭВМ, была свергнута, однако ей на смену пришла новая

иерархия—администраторов в костюмах-тройках.

Но хотя подобные изменения огорчили некоторых энтузиастов,

непрерывное совершенствование техники сделало ПК доступным для широких

кругов пользователей. За короткий период, прошедший с дебюта “Альтаира” до

появления IBM PC, к вычислительной технике приобщилось больше людей, чем за

все долгие годы—с момента первых, еще неясных мыслей Чарльза Бэббиджа об

Аналитической машине до изобретения интегральных электронных схем.

Персональные компьютеры, разумеется, претерпели существенные изменения за

время своего победного шествия по планете, но они изменили и сам мир.

ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ

ВЫЧИСЛИТЕЛЬНОЙ

ТЕХНИКИ

РЕФЕРАТ

студента I курса (11-ин.)

филологического факультета

УГПУ им. Драгоманова

Кравцова Максима Юрьевича

[pic]

Страницы: 1, 2