Социально-юридическая система немецкого фашизма

рейхстаг. Местные органы власти превратились в послушный инструмент

фашистской диктатуры.[5]

В результате чистки государственного аппарата от демократов и лиц

«неарийского происхождения» он оказался целиком в руках нацистов.

Завершающим актом сосредоточения государственной власти в руках фашистской

элиты явилось объединение (после смерти Гинденбурга 2 августа 1934 г.)

функций президента и канцлера. В руках Гитлера оказались юридически и

фактически все рычаги власти, обеспечивающие ему пожизненное правление.

Перестройка социально-экономической структуры шла в направлении

централизации экономических рычагов в руках фашистского государства с целью

подготовки войны-реванша. Процесс реорганизации экономики начался в слабо

монополизированных отраслях производства: он охватил сельское хозяйство,

розничную торговлю, ремесло. Организованный нацистами боевой союз

промыслового среднего сословия попытался реализовать антимонополистические

декларации программы НСДАП, но эти попытки были пресечены Гитлером.

В 1933 – 35 гг. был принят ряд законов, составивших правовую основу

механизма государственно-монополистического регулирования. Созданное на

основании законов от 13 и 29 сентября 1933 г. Продовольственное сословие,

поглотило все организации, действовавшие в сельском хозяйстве. Его

возглавил министр продовольствия и земледелия (он же шеф аграрно-

политического отдела нацистской партии) В. Дарре. Продовольственное

сословие представляло собой всеохватывающий аппарат централизованного

контроля и государственно-монополистического регулирования сельского

хозяйства прежде всего в целях подготовки и ведения войны. Важнейшей

основой аграрного законодательства фашистской Германии был закон о

наследственных дворах. Сельскохозяйственное население делилось на две

категории: крестьян и сельских хозяев. Собственники земли (от 7,5 до 125

га) арийского происхождения объявлялись крестьянами, владельцами

«наследственных дворов». Все остальные считались сельскими хозяевами.

«Наследственный двор» передавался по наследству, как правило, старшему

сыну, он не подлежал разделу или продаже за долги. Таким путем НСДАП

пыталась создать прочную социальную опору фашистской диктатуры в деревне.

Младшие отпрыски этих хозяев направлялись в армию или пополняли кадры СС.

Производство сельскохозяйственных продуктов и первичная обработка сырья

находились под строгим контролем аппарата Продовольственного сословия.

В феврале 1934 г. на основании принятого закона «О подготовке

органического строения экономики» была создана Организация промыслового

хозяйства. Она объединяла в принудительном порядке предприятия различных

отраслей экономики, и делилось на семь главных имперских групп:

промышленность, энергетику, ремесло, торговлю, транспорт, банковское и

страховое дело. Наряду с функциональным делением создавалась и региональная

структура управления: окружные и районные экономические палаты, в которых

были представлены низовые органы отраслевых экономических групп и местные

промышленные, торговые и ремесленные палаты. Окружные экономические палаты

объединялись Имперской экономической палатой, которая являлась

координирующим органом функциональных и территориальных управлений и

подчинялись министерству экономики. Имперские группы были единственными

представителями соответствующих отраслей экономики, а окружные

экономические палаты – высшим органом экономической власти на местах. Они

возглавлялись назначенными министром экономики крупнейшими представителями

финансовой олигархии. Так имперскую группу промышленности возглавил Крупп,

а затем Э. Геккер. Во главе экономической палаты Рейнской провинции стал

крупный банкир К. Шредер. Отраслевым и региональным организациям

представлялись широкие права, они создавали и распускали промышленные

объединения, регулировали распределения заказов, кредитов, сырья, объем

производства, уровень цен.

В 1936 г. был провозглашен «четырехлетний план», цель которого –

осуществление в четырехлетний срок подготовки к войне экономики и армии.

Стержнем нового плана было создание собственной сырьевой базы для

обеспечения нужд военного производства. Государство представляло огромные

кредиты монополиям для развертывания исследований в области производства

синтетического горючего, каучука, алюминия, гарантировало сбыт этой

продукции по военным ценам. Генеральный уполномоченный по «четырехлетнему

плану» Г. Геринг получил диктаторские права в области экономики: его

распоряжения имели силу закона и были обязательны для всех государственных

и партийных органов. 80 % всех инвестиций направлялось на военную

промышленность. Часть промышленных предприятий была объявлена «решающей» в

военном отношении. Эти предприятия в первую очередь снабжались сырьем,

кредитами, рабочей силой. Направление внешней торговли также определялось

запросами военного производства. Своеобразной формой концентрации капитала

и расширения государственного сектора являлась так называемая оргиизация,

то есть конфискация собственности лиц еврейского происхождения. На этой

базе возник могущественный концерн «Г. Геринг».

С первых лет в Германии стала складываться система внеэкономического

принуждения.[6] Сначала как средство сокращения безработицы, а с 1935 г. в

качестве постоянного института была введена для юношей и девушек 18 – 25

лет принудительная трудовая повинность. С 1934 г. квалифицированные рабочие

были лишены свободы передвижения и направлялись на работу только через

специальные бюро труда.

2 мая 1933 г. были распущены профсоюзы. Вместо них нацисты создали

«Немецкий трудовой фронт» (НТФ). Он рассматривался как организация,

примыкающая к НСДАП и работающая под ее контролем. Закон «Об организации

национального труда» (январь 1934 г.) представлял предпринимателю

неограниченную власть: он объявлялся высшей инстанцией рабочих данного

предприятия в решении административных и производственных вопросов.

Фашистские власти учитывали значение средних слоев как массовой базы

фашизма и, придя к власти, приняли ряд мер с целью удержать их за собой:

были расширены возможности получения кредитов, издан закон о защите

розничной торговли и т.д.

Однако общее тяжелое положение средних слоев породило призывы

распространить «национальную революцию» на сферу экономики. Это было

использовано сподвижниками Гитлера – начальником штаба штурмовых отрядов Э.

Ремом и другими фашистскими лидерами. Они рассчитывали, опираясь на

штурмовые отряды, сами занять руководящие позиции. Однако эти претензии

натолкнулись на отпор генералитета рейхсфера, а так же крупных

промышленников. По их требованию Гитлер силами эсэсовских отрядов уничтожил

30 июня 1934 г. около 2 тысяч своих сподвижников, в том числе и Рема.

Разгром оппозиции в НСДАП, расширение сферы действия механизма

тоталитарной диктатуры ускорили консолидацию фашистского режима.

Относительная стабильность фашистского режима, поддержанного гигантским

аппаратом террора и насилия и системой государственно-политической

организации населения. «Фашистские теоретики исходили из того, что любая

форма организованной, автономно ассоциированной, жизни воодушевляется

государством. Государство по своей сущности интегрально и тоталитарно,

в его рамках нет места частному в отрыве от публичного. Эта идея нашла

доктринальное выражение в афоризме Муссолини: «Все внутри государства

ничего вне государства и ничего против государства».[7]

Сеть подконтрольных НСДАП массовых организаций являлась инструментом

фашистского государства. Главным механизмом являлась сама фашистская

партия. 500 тысяч функционеров партии – от блоклейтеров до рейхслейтера –

держали под своим контролем все население. Школьники входили в нацистскую

организацию «Юнгфольк», затем вступали в «Гитлерюнгенд» или «Союз немецких

девушек». В последующем проходили фашистскую обработку в трудовых лагерях,

в армии, отрядах СА и СС, в НТФ и т.п.

Неотъемлемой частью государственной власти являлось Главное имперское

управление государственной безопасности. (В его состав входили

государственная тайная полиция – гестапо, отряды СА, СС и концентрационные

лагеря). Вся Германия была покрыта сетью отделений тайной полиции,

превращена во всепроникающую систему тотального шпионажа.

3. Концепции немецкого фашизма в истории права

Идейной основой фашистской пропаганды была геополитика и расовая

теория, возведенные нацистами на уровень государственной политики и системы

законодательства. «Еще находясь в тюремном заключении, Гитлер написал

книгу «Майн кампф» («Моя борьба») В ней фюрер изложил свое видение основ

национал-социализма. Доктрина нацизма была ориентирована на создание

Третьего Рейха – тоталитарного государства арийской расы. Наряду с

обычными для фашистских движений идеями сословно-корпоративной системы,

однопартийной системы национал-социализм обосновывал особый морально-

этический и эстетический кодекс, культ силы, борьбы, крови как выражений

подлинной человеческой сущности».[8]

Основоположник фашистской геополитики – профессор Мюнхенского

университета К. Гаусгофер придавал географическому фактору (прежде всего

«жизненному пространству») решающее значение о развитии общества. Причины

кризисов и других бедствий немецкого народа он сводил почти исключительно к

«перенаселению» Германии. Лозунг «Немцы – народ без территории» стал

официальным девизом фашистской пропаганды, призванной внушить каждому немцу

мысль о неизбежности и справедливости войны за расширение жизненного

пространства.

Геополитика смыкалась с расовой теорией, ставшей правовым и моральным

обоснованием порабощения неарийских народов. «К 1933 г. нацисты уже широко

развертывают расистскую пропаганду, в рамках которой широко используются

такие понятия, как «раса господ», как «раса паразитов» и «раса

кули», то бишь рабов – прислужников. Первый и главный удар, согласно

стратегии нацистского расизма, следует нанести по «паразитическим расам»,

из которых самой опасной объявляется еврейская нация – потому что она

«интеллигентна», «сверххитра», умеет хранить единство.[9] На съезде НСДАП в

Нюрнберге в 1935 г. расовая политика была провозглашена официальной

доктриной фашистского государства, а затем стала элементом его практической

деятельности.

В первые послевоенные годы на книжный рынок запада хлынул поток

публикаций, где давалась интерпретация фашистского феномена. В западной

Германии к числу трудов подобного характера относилась работа одного из

крупных европейских историков Ф. Мейнеке «Немецкая катастрофа» (1946).

Мейнеке говорил об «исторической случайности» нацизма, подчеркивал его

иррациональную природу. Тезис Мейнеке о «демонической» природе фашизма в

различных вариантах воспроизводился и в последующие годы.

«Третий рейх» оставался важнейшей проблемой исследования в германской

консервативной историографии в 50-е гг. Глава этого направления Г. Риттер

после разгрома фашистской германии призвал к «исторической самокритике». В

своих исследованиях он изложил консервативную концепцию фашизма, представил

национал-социализм чужеродным явлением в Германии, а все нацистское 12-

летие рассматривал как разрыв линии преемственности в германской истории.

Поднимая вопрос об истоках фашизма, Риттер искал их в массовых движениях

начального капитализма, и, прежде всего периода французской революции конца

XVIII века. В этой связи французская революция трактовалась как «колыбель»

фашизма. Наиболее развитой его формой он считал нацизм, имевший

«генетическую связь» с «веком масс».

До начала 60-х гг. формировалась концепция «тоталитаризма», в

соответствии, с которым фашизм и социализм представлялись как явления

первого плана. Народ – слепая стихийная сила, оказавшаяся орудием злой воли

«демонической личности» Гитлера.

Тезис «о вине масс» в той или иной мере был воспринят в нелиберальной

истории ФРГ (Конце В., Брахер К.-Д. и др.). Брахер давал критическую оценку

нацизму, отрицал ответственность крупного капитала за установление

фашистской диктатуры. В книге «Кризис Европы, 1917 – 75» он защищал

доктрину тоталитаризма, объяснял возникновение фашистских диктатур «волнами

антидемократических революций», которые являлись результатом Великой

Октябрьской революции в России.

Брахер также утверждал, что президиальные кабинеты открыли путь к

формированию правительства Гитлера.

Конце связывал победу фашизма почти исключительно с экономическим

кризисом 30-х годов. Эти годы рассматривались как «роковое совпадение»

переломного момента в становлении «индустриального общества» – перехода его

к государству «массовой демократии» – с кризисом Веймарской республики.

Конце считал, что продолжение «кризиса демократии» было возможно лишь при

условии «отказа от абсолютизации свободы», то есть ограничения Веймарской

демократии. Продолжение политики «президиальных кабинетов» и более полное

использование чрезвычайных полномочий президентом могло предотвратить,

считал он переход власти к нацистам.

Среди неолиберальных историков усилилась ориентация на учет

«социальных» и «экономических» факторов, на изучение отдельных «групп» и

«классовых сил» «Гитлеровская волна» явилась попыткой восстановить

монополию консервативной трактовки нацизма. В числе этих ученых – В. Мазер,

И. Рест. Биографический жанр был использован авторами для субъективной

трактовки фашистской диктатуры. Тезис «монополии и фашизм» был препарирован

в духе полной независимости политики Гитлера от каких-либо интересов и

политических сил. Заявлялось, что Гитлер действовал в соответствии со

«свободной волей» собственной «демонической личности» и с артистическим

темпераментом». Рест и Мазер пытались реабилитировать национал-социализм,

«очистить» «Третий Рейх» от эмоционально-этических оценок антифашистской

историографии.

Предпринимались поиски положительных черт личности фюрера. Гитлеру

приписывалась «позитивная» роль в модернизации Германии, в результате чего

ФРГ представлялась объективным результатом преобразований Гитлера, образцом

современного «свободного индустриального общества».

Позже исследователи стали проводить аналогию между коммунизмом и

нацизмом, ГУЛАГом и нацистскими концентрационными лагерями.

«…При всех видимых невооруженным глазом различиях с точки зрения

методологии и основополагающих сущностных характеристик это проявление

одного и того же исторического феномена – тоталитаризма, и в этом качестве

они имеют много общего».[10]

Заключение

Важным представляется то, что законодательная система нацисткой

Германии и сама власть НСДАП сложились вполне легитимным, с точки зрения

либеральных теорий, образом. Всю необходимую законодательную базу создал

рейхстаг и избранный президент.

Президиальная республика стала возможной не только в силу поддержки

монополий, но и при тихом попустительстве либеральных политических партий.

Демократия становится опасным явлением, когда политическая и юридическая

культура общества оказываются готовыми к принятию идеи «сильной руки».

Особую роль, конечно, сыграло и национальное унижение немцев после

поражения в первой мировой войне, и экономический кризис, и отсутствие в

правовой системе и политической культуре противовесов тоталитаризму,

которые, конечно, связаны и с четким разделением властей, и с развитостью

системы массовой информации, но, прежде всего, с соответствием

законодательной базы культурной традиции данного народа.

Список литературы

Гаджиев К.С. Политическая наука. – М.: МО, 1994. – 400 с.

Гаджиев К.С. Тоталитаризм как феномен XX в// Вопросы философии – 1992.

– № 2.

Галкин А.А. Германский фашизм. – М., 1989.

Джилас М. Лицо тоталитаризма. – М., 1992.

Квинтэссенция: философский альманах 1991. – М., 1992.

Новейшая история зарубежных стран. Часть 1. – М.: Владос, 1998. – 359

с.

Ширер У. Взлет и падение Третьего Рейха. – М., 1991. – Т. 1.

-----------------------

[1] См.: Ширер У. Взлет и падение Третьего рейха. – М., 1991. – Т.1. – С.

223.

[2] Новейшая история зарубежных стран. Часть 1. 1900 – 1945. – М.: Владос,

1998. –

С. 162.

[3] См.: Галкин А.А. Германский фашизм. – М., 1989. – С. 117.

[4] Новейшая история зарубежных стран. Часть 1. 1900 – 1945 г. – С. 171.

[5] См.: Гаджиев К.С. Тоталитаризм как феномен XX в// ВФ. – 1992. – № 2. –

С. 26.

[6] См.: Джилас М. Лицо тоталитаризма. – М., 1992. – С. 115.

[7] Гаджиев К.С. Политическая наука. – М., 1994. – С. 213 – 214.

[8] Новейшая история зарубежных стран. Часть 1. 1900 – 1945. – С. 168.

[9] См.: Мотрошилова Н.В. Драма жизни, идей и грехопадений М. Хайдеггера//

Квинтэссенция: философский альманах 1991. – М., 1992. – С. 197.

[10] Гаджиев К.С. Политическая наука. – М., 1994. – С. 206.

Страницы: 1, 2