Конституционно правовые акты России 1905-1906гг.

той мере и пока это угодно монарху. Парламент является самостоятельным

органом государственной власти, и устранить его участие там, где оно по

закону предписано, монарх своей волей не вправе”[11]. В статье 7 Свода

основных законов говорится: "Государь Император осуществляет

законодательную власть в единении с Государственным Советом и

Государственной Думою"[12]. Расширялось право законодательной инициативы

(раньше принадлежало только императору), теперь это право принадлежало

помимо царя Государственной Думе, Государственному Совету и министрам.

Далее в статье 86 говорилось: "Никакой новый закон не может последовать без

одобрения Государственного Совета и Государственной Думы и воспринять силу

без утверждения Государя Императора"[13]. Таким образом, законодательная

власть вручалась сразу трем органам, и закон мог быть принят только при

согласии всех трех органов. В этой связи и Государственной Думе, и

Государственному Совету, как нижней и верхней палатам, принадлежали

прерогативы типичные для парламента любой другой страны: законодательная

инициатива, разработка и принятие законов, обсуждать и утверждать бюджет

(правда, с отдельными ограничениями).

Кроме того, ст. 87 наделяла Совет Министров особыми полномочиями в

области законотворчества: "Во время прекращения занятий Государственной

Думы, если чрезвычайные обстоятельства вызовут необходимость в такой мере,

которая требует обсуждения в порядке законодательном, Совет Министров

представляет о ней Государю Императору непосредственно. Мера эта не может,

однако, вносить изменений ни в Основные Государственные Законы, ни в

учреждения Государственного Совета или Государственной Думы, ни в

постановления о выборах в Совет или в Думу. Действие такой меры

прекращается, если подлежащим Министром или Главноуправляющим отдельной

частью не будет внесен в Государственную Думу в течение первых двух месяцев

после возобновления занятий Думы соответствующий принятой мере законопроект

или его не примут Государственная Дума или Государственный Совет"[14].

Несмотря на то, что как Государственный Совет, Государственная Дума,

так и Совет Министров получил лишь часть тех полномочий, которыми они

должны наделяться в нашем понимании данной проблемы, все это явилось

свидетельством ограничения власти императора, хотя он и имел огромные

полномочия в области исполнительной и частично судебной власти.

Другое дело, что “ограничение власти царя было формальное и на

практике роль Государственной Думы было малозначительной: она рассматривала

третьестепенные вопросы”[15], законопроекты, как правило, представлялись

министрами, а не депутатами, запросы депутатов игнорировались

правительством и т.п.

3. Формирование института разделения властей и его особенности.

В русской литературе большинство ученых высказывается за теорию

разделения властей, но с некоторыми ограничениями. Так, уже Градовский в

своем сочинении "Государственное право важнейших Европейских держав"

утверждает, что "отвергая принцип разделения властей в том виде, как он

предложен Монтескье, конституции как европейские, так и американские

продолжают заносить его в число своих основных законов". Совершенно того же

взгляда придерживается и М. М. Ковалевский, который в своих сочинениях,

имеющих по преимуществу исторический характер, не анализирует самую теорию

разделения властей, а констатирует ее влияние на государственный строй

современных конституционных государств. Гораздо более отступает от теории

разделения властей Коркунов; он выдвигает принцип "совместности

властвования". По его мнению, "взаимное сдерживание отдельных органов

власти получается не только при осуществлении различных функций власти

различными органами, но точно так же и при совместном осуществлении одной и

той же функции несколькими органами". Проанализировав затем различные формы

совместного осуществления власти, Коркунов приходит к заключению, что "при

возведении начала разделения властей к более общему началу совместности

властвования, явления действительной политической жизни, несогласимые с

разделением частей, противоречащие ему, оказываются вполне объяснимыми

обобщенным началом совместности властвования". Однако эта теория кажется

верной только до тех пор, пока мы принимаем ее необходимые предпосылки,

которые заключаются в отстаиваемых Коркуновым взглядах на государственную

власть и на само государство, только признав, что государство есть не

более, как правовое отношение властвования, и что государственная власть

принадлежит органам государственной власти, а не самому государству, мы

сможем признавать и теорию совместности властвования. Но если мы будем

придерживаться единственно правильной точки зрения, что государственная

власть принадлежит самому государству, то все аргументы, приводимые

Коркуновым против разделения властей и в пользу совместности властвования,

окажутся аргументами в пользу единства государственной власти.

Другие русские теоретики государственного права также высказываются за

теорию разделения властей. Особенно решительным сторонником ее является Н.

И. Лазаревский в своих "Лекциях по русскому государственному праву", том 1-

й "Конституционное право". Он считает разделение властей "основным понятием

конституционного права и, как таковое, ставит его в основание своей системы

конституционного права. Однако в изложении принципов разделения властей

Лазаревский значительно отступает от Монтескье, так как признает, что

"учение Монтескье о том, что должно существовать равноправие трех

обособленных, вполне раздельных властей неправильно". Вместо равноправия

властей он отстаивает положение, что "законодательная власть должна стоять

над другими властями в государстве". Верховенство законодательной власти

Лазаревский основывает на верховенстве закона. По его словам

"принципиальное признание верховенства закона в настоящее время ни с чьей

стороны возражений не вызывает". Но отвергнуть равенство властей и признать

верховенство законодательной власти - это значит лишить разделение властей

всех его существенных признаков. Также точно Лазаревский не признает

распределения властей между отдельными органами государственной власти. Он

утверждает, что "положение монарха может быть определено не как положение

главы какой-либо одной из трех властей, но как положение главы

государства". При таком понимании принцип разделения властей оказывается

лишенным своего настоящего содержания. Очевидно это уже не разделение

властей, а нечто другое[16].

Но среди русских теоретиков государственного права есть безусловные

противники теории разделения властей. Особенно определенно в этом смысле

высказывается проф. А. С. Алексеев. По его мнению "теория Монтескье не

только не находит своего осуществления в Англии, но и вообще неосуществима,

ибо основана на неверных предположениях. Те три власти, которые различает

Монтескье, вовсе не самостоятельные государственные власти, а не что иное,

как различные функции одной и той же государственной власти, единой по

существу"[17].

Противником теории разделения властей также можно назвать Б. А.

Кистяковского, который писал: "Практика государственных учреждений в

современных конституционных государствах, и теоретическая мысль

представителей науки государственного права одинаково приводят нас к тому,

что теория разделения властей не правильна. Как государство есть нечто

целое, единое и неделимое, так и власть неделима; власть принадлежит

государству в его целом, и в нем не несколько властей, а только одна единая

власть. Поэтому разделение властей не может служить гарантией политической

свободы, неприкосновенности личности, конституционного строя и правового

характера государственной власти. Эти гарантии мы должны искать в других

принципах и других основах современного конституционного государства.

Но, отвергнув теорию разделения властей в ее целом, мы все-таки должны

признать, что некоторые положения ее, как, например, требование, чтобы

законодательная власть принадлежала народному представительству,

несомненно, очень способствовали развитию конституционных идей"[18].

Теперь следует рассмотреть Манифест от 17 октября 1905 года и Свод

основных государственных законов от 23 апреля 1906 года через призму данной

концепции.

Принцип разделения властей нашел свое отражение в данных нормативных

правовых документах. Вместе с тем, создание Государственной Думы не

означало в России введения идеи разделения властей. Власть монарха была

ограничена (об этом говорилось в предыдущем пункте), но он не был лишен

законодательных прав. Император имел право издавать указы, хотя и здесь его

возможности были ограничены. Согласно той же ст. 87 Свода законов во время

каникул Государственной Думы, если чрезвычайные обстоятельства вызывали

необходимость той или иной меры, которая требовала решение в

законодательном порядке, Совет Министров представлял о нем императору

непосредственно. Мера эта не могла, однако, вносить изменений ни в Основной

Закон, ни в учреждения Государственного Совета или Государственной Думы, ни

в постановления о выборах в Совет или Думу. Действия такой меры

прекращались, если надлежащим министрам или главноуправляющим отдельною

частью не будет внесен в Государственную Думу в течение первых двух месяцев

после возобновления заседаний Думы, соответствующий принятой мере

законопроект или его не одобрят Государственная Дума или Государственный

Совет. Таким образом, монарх мог издавать постановления, которые могли

выступать от действующих законов. К этому надо добавить, что согласно ст.

15 Основных Законов император имел право объявлять местности на “военном”

или “исключительном положении”, предоставляющих администрации особые

полномочия и устанавливающие ограничения политических и гражданских прав,

которые провозглашались основными законами.

Далее, император имел право распустить парламент. Согласно ст. 104 и

ст. 105 Основных законов, состав членов Государственного Совета по выборам

мог быть заменен новым составом до истечения срока полномочий по указу

императора и, что Государственная Дума могла быть до истечения пятилетнего

срока ее полномочий тоже распущена указом императора. Однако новые выборы в

Государственный Совет и Государственную Думу должны были быть назначены тем

же указом, что и роспуск любой из палат.

Однако судебную власть в то время нельзя было рассматривать как

обособленную ветвь власти. Для этого судебная власть еще не была развита на

столько, не получила той власти и весомости, какой должна обладать

отдельная ветвь власти. Подтверждение этого можно найти в работах А. Г.

Пархоменко[19]. Закрепление данной нормы можно найти в Своде законов, а

именно в статье 22: "Судебная власть осуществляется от имени Государя

Императора установленными законом судами, решения коих приводятся в

исполнение именем Императорского Величества"[20]. Кроме этого в статье 23

Свода было закреплены достаточно большие полномочия Императора в отношении

судебной власти: "Государю императору принадлежит помилование осужденных,

смягчение наказания и общее прощение совершивших преступные деяния с

прекращением против них преследования и освобождением их от суда…"[21]

Все это свидетельствует (и это подчеркивают многие авторы) о том, что

в России с введением Основных законов была установлена дуалистическая

монархия. Это проявилось в дуализме (двойственности) государственной

власти, которая юридически и фактически была разделена между

правительством, формируемым и ответственным перед императором с одной

стороны и Государственной Думой и Государственным Советом с другой. Как

справедливо отмечают В. Альхименко и М. Евтеева в то время в Российской

империи отсутствовал институт парламентской ответственности правительства,

законодательные полномочия Государственной Думы сильно урезаны императором,

который имел право вето, право роспуска Думы, назначения в Государственный

Совет[22]. Такое положение было закономерно, так как существование

дуалистической монархии свидетельствовало о слабости российской буржуазии,

и ее вынужденном делении государственной власти с феодалами. Такая же

ситуация сказывалась и в кайзеровской Германии тех лет, где тоже

существовала дуалистическая монархия. Таким образом, нам необходимо

отметить, что с принятием Основных законов 23 апреля 1906 года в России

устанавливалась дуалистическая конституционная монархия[23].

4. Закрепление прав и свобод в данных нормативных правовых актах.

Наглядным подтверждением сказанному выше может стать реализация другой

идеи российского конституционализма - идеи политической и гражданской

свободы. Вопрос этот актуальный. Вместе с тем, в литературе, особенно в

советской, ему уделено мало внимания. Провозглашенные и юридически

закрепленные права и свободы Манифестом 17 октября 1905 г. и Основными

законами 1906 г. являются достижением общественно-политической жизни

конституционного движения России того времени.

Прежде всего, Манифест 17 октября, определив, что ни один закон не

может получить силы без участия народного представительства, - этим

постановлением закрепляется права граждан на участие в избирательном

процессе. “Он знаменует собою … несомненно очень крупный успех в борьбе

принципа общественного самоопределения с началом самодержавия”[24]

необходимо отметить провозглашение принципов буржуазного права, таких как,

принципы неприкосновенности личности, жилища, имущества. Согласно ст. 31

никто не мог быть задержан полицией, не иначе, как в случаях,

предусмотренных законом. Никто не мог быть судим и наказан, не иначе, как

на основании головного закона и судом (ст. 32). Жилище каждого

неприкосновенно, производство в жилище, без согласия его хозяина, обыска

или выемки допускались лишь в случаях, определенных законом (ст. 33). Ст.

35 устанавливала любую собственность неприкосновенной. Далее в ст. 34 главы

II Основных законов предоставлялись другие немаловажные права личности:

свободно выбирать профессию или род занятий, приобретать или отчуждать

различное имущество, свободно избирать место жительства, беспрепятственно

выезжать за пределы государства. Особо необходимо отметить политические

права граждан (хотя в тексте Законов - “подданных”) статья 38 предоставляла

право создавать общества и союзы в целях, не противоречащих законам, а

равно высказывать устно и письменно свои мысли в средствах массовой

информации, собираться мирно без оружия и устраивать массовые мероприятия.

Статья 39 провозглашала свободу совести и вероисповеданий[25]. По тем

временам - все это было достаточно прогрессивно, хотя данные права и

свободы были обусловлены массой различных препятствий. Тем не менее,

предоставление политических прав и свобод, равно как и гражданских,

свидетельствовало о движении России по пути конституционализма.

Таким образом, в главе II Основных законов были сформулированы

принципы политической и гражданской свободы. Вместе с тем, подлинное

значение этих принципов зависело в первую очередь от законов, регулирующих

отдельно взятое право и свободу и складывавшейся административной практики.

Необходимо признать, что на протяжении всего рассматриваемого периода

действительной реализации этих принципов в законодательстве так и не

произошло. Даже в 1912 г., после внесения законопроектов в Думу кадетами

(партии конституционных демократов) о свободе совести, о печати, о союзах,

о неприкосновенности личности, об изменении положения о выборах в

Государственную Думу на началах всеобщего голосования, рассматривались ими

не как практические дела, а как средство для обновления Думы, мирного

решения сложной ситуации. Не случайно один из лидеров кадетов Набоков В.Д.

на заседании ЦК говорил: “Конечно, ни о каких ближайших практических целях

здесь не может быть и речи, — дело идет лишь о провозглашении лозунга”[26].

Тем не менее, сам факт провозглашения политических и гражданских свобод

имел большое историческое значение. И это, прежде всего, проявилось в

избирательном праве. Этот процесс заслуживает особого внимания. Дело в том,

что вся совокупность политических прав, в большей степени зависит от того,

кому и в какой степени принадлежит право избирать и быть избранным, не

слишком ли большое число людей лишено возможности этим правом пользоваться.

Избирательное право не было всеобщим. Однако не было группы населения,

которая принципиально лишались бы права голоса, обеспечено было

представительство, как крестьянства, так и рабочего класса. В городах право

голоса имели все те, кто в течение года наняли квартиру на собственное имя

в пределах городской территории. Таким образом, право голоса в городах

очень близко было к всеобщему. (Это касается, однако, только мужчин, ибо

женщины права голоса не имели).

Как справедливо отмечает Ю. Новиков, значение самого факта участия

населения (или значительной его части) в формировании выборных органов

государственной власти имело колоссальное значение. Хотя были установлены

высокий возрастной ценз, ценз оседлости, из политической жизни страны

исключались армия и студенчество[27]. К этому необходимо добавить, что

лица, привлеченные к уголовной ответственности (за кражу, мошенничество,

присвоение вверенного имущества и т.п.) лишались избирательных прав

пожизненно. Существовало также временное лишение избирательных прав в

отношении лиц, находящихся под следствием или судом.

III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Развитие любой науки подчиняется законам преемственности, отступление

от которых обедняет научную мысль. Созданное предшественниками, безусловно,

заслуживает внимания современников. Это относится и к науке

конституционного (государственного) права. Знание ее истории, как истории

развития конституционно-правовой мысли, обогащает науку, позволяет судить о

гносеологическом и практическом значении в прошлом и настоящем конкретных

конституционно-правовых идей. Исторический подход к изучению

конституционного (государственного) права — необходимый фактор полноценного

развития науки, а также дань памяти тем, кто трудился на ее благо.

Конституционно-правовая мысль прошлого — не только история. Многие,

казалось бы, давние идеи актуальны и для сегодняшней науки и конституционно-

правовой практики. В значительной мере это относится к историческим

разработкам. Отвергнув богатейший пласт исторического знания досоветского

периода, мы существенно обеднили отечественную науку конституционного

права. Однако мудрость, основанная на глубоком понимании закономерностей

общественного развития в преломлении к конституционно-правовым проблемам,

не теряет своей жизненности.

Необходимость внимательного и бережного отношения к наследию науки

конституционного права вовсе не исключает критических моментов при оценке

тех или иных конституционно-правовых теорий и идей прошлого. Каждый

познающий или разрабатывающий науку конституционного права волен выбирать

позицию, соглашаясь с предшественниками, либо отвергая их мнение по мотивам

юридической логики, мировоззренческих или политических убеждений,

предлагать свою теоретическую концепцию, собственное решение проблемы.

Только при таком подходе плюрализм идей станет реальностью и будет служить

фактором развития конституционно-правовой мысли, поскольку, лишь в научной

дискуссии, борьбе и конкуренции направлений, школ возможен прогресс.

В советской науке конституционного (государственного) права была

нарушена преемственность в развитии государственно-правовой мысли. Во

многом причины этому объективные: смена общественного строя,

сопровождающаяся кардинальным переустройством государственно-правовых

институтов и учреждений. К тому же утверждение новой идеологии, по сути,

исключающей иные идеологические воззрения, не позволяло видеть в

конституционно-правовой мысли прошлого ценные рациональные начала для

формирующейся советской науки.

В последние годы многое изменилось в нашей жизни. Изменилось и

отношение к научному наследию. В том числе и к такой политизированной по

своему предмету науке, как конституционное право. Возникла необходимость к

изучению истории развития данной науки. Ведь благодаря истории можно

избежать ошибок, которые могут роковым образом отразиться на дальнейшем

развитии государственно-правовой мысли и на будущем развитии нашего

государства.

Особое внимание следует уделять дореволюционному развитию научной

мысли, так как именно в тот период истории можно наблюдать попытки развития

демократии. Ведь данные проблемы, которые были актуальны еще в начале века,

снова встали перед нашим государством.

К сожалению, изучению дореволюционного опыта развития и реформирования

не уделяется должного внимания, так как в основном идет изучение советской

правовой мысли. В тоже время, в истории дореволюционного развития

конституционно-правовой мысли и в истории развития Российского государства

в целом остается множество пробелов, которые необходимо восполнить. И эту

проблему нельзя оставлять без внимания. И в истории развития России должна

определиться точная дата принятия первой конституции. Останется ли это

Конституция 1918 года, или, все-таки, нормативные правовые акты 1905 - 1906

годов? Вопрос остается открытым.

IV. Используемая литература.

1. Государственный архив Российской федерации (ГАРФ). Ф. 523, оп. 1,

д. 30, л. 150

2. Конституция Российской Империи. СП б. 1908.

3. Конституция РФ 12 декабря 1993 года.

4. ПСЗ, Собрание третье, т. XXV, отделение первое, № 26803

5. Свод законов Российской империи, т. 1, ч. 1. СП б, 1906.

6. Алексеев А.С. Манифест 17 октября 1905 года и политическое

движение, его вызвавшее. М.: 1915.

7. Альхименко В., Евтеева М. Истоки российского конституционализма.

// В кн.: Право и жизнь. М., 1994. №5

8. Гессен В.М. Русское государственное право. М. 1909.

9. Дык. Ограничена ли власть монарха по Законам Российской Империи.

СП б. 1907.

10. Еллинек Г. Конституции, их история и значение в современном праве.

СП б. 1906

11. Кистяковский Б.А. Государственное право (общее и русское). Курс

лекций. // Московский Коммерческий Институт. 1908/1909 акад. Год

12. Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских основных

законов. М. 1912.

13. Куплевасский Н.О. Исторический очерк преобра-зования строя в

государстве Николая II. т. 1 ч. 1. СП б. 1912.

14. Лазаревский. Россия. Законы и постановления.

15. Лазаревский Н.И. Русское государственное право. СП б. 1913.

16. Лафинович И.Н. Итоги российского конституционализма. СП б. 1907.

17. Могильнер М. На путях к открытому обществу: кризис радикального

сознания в России (1907-1914 годов). М. 1997

18. Невзоров Н. “По пути к правовому государству” М. 1913

19. Новиков Ю. Выборы в 1—IV Государственные думы. “Право и жизнь”.

1996. № 9

20. Пархоменко А. Г. Идеи российского конституционализма и их

реализация в отечественном конституционном (государственном)

праве. М., 1998

21. Рождественский А.А. Юридическая природа манифеста 1905 года.

Ярославль. 1916.

22. Рудановский А. Конституция истинной свободы. М. 1905.

23. Савольский В. Государственное право общее и русское. Варшава.

1913.

24. Степанов И. М. Уроки и парадоксы российского конституционализма.

М. 1996.

25. Спекторский Е. В. Что такое Конституция? М., 1917

26. Теория государства и права. М., 1996

27. Тихомиров Л.А. Верховная власть и основные законы 1906 года. М.

1909.

28. Тихомиров Л.А. О недостатках Конституции 1906 года. М. 1907.

29. Тихомиров Л.А. К реформе обновленной России. М. 1912.

30. Чичерин Б.Н. Конституционный вопрос в России. СП б. 1908.

31. Чичерин Б.Н. Несколько современных вопросов. М. 1862.

32. Шевченко А.В. Россия, 1905 год: Реформа или революция. М. 1991.

33. Якушкин В.Е. Государственная власть и проекты Государственной

реформы в России.

-----------------------

[1] Алексеев А.С. Манифест 17 октября 1905 года и политическое движение,

его вызвавшее. М.: 1915. с 3.

[2] Степанов И. М. Уроки и парадоксы российского конституционализма. М.

1996. с. 143

[3] Еллинек Г. Конституции, их история и значение в современном праве. СП

б. 1906, с.23.

[4] Кистяковский Б.А. Государственное право (общее и русское). Курс

лекций. // Московский Коммерческий Институт. 1908/1909 акад. год, с. 38.

[5] См. ПСЗ, Собрание третье, т. XXV, отделение первое, № 26803.

[6] Еллинек Г. Конституции, их история и значение в современном праве. СП

б. 1906, с.29.

[7] Алексеев А.С. Манифест 17 октября 1905 года и политическое движение,

его вызвавшее. М.: 1915. с 25.

[8] Свод законов Российской империи, т. 1, ч. 1. СП б, 1906, с. 6.

[9] Свод законов Российской империи, т. 1, ч. 1. СП б, 1906, с. 6.

[10] Спекторский Е. В. Что такое Конституция? М., 1917. с. 7.

[11] Лафинович И.Н. Итоги российского конституционализма. СП б. 1907. с.

17.

[12] Свод законов Российской империи, т. 1, ч. 1. СП б, 1906, с. 6.

[13] Свод законов Российской империи, т. 1, ч. 1. СП б, 1906, с. 29.

[14] Свод законов Российской империи, т. 1, ч. 1. СП б, 1906, с. 29.

[15] Тихомиров Л.А. Верховная власть и основные законы 1906 года. М. 1909.

С. 38

[16] См.: Лазаревский Россия. Законы и постановления. с. 8

[17] Алексеев А.С. Манифест 17 октября 1905 года и политическое движение,

его вызвавшее. М.: 1915.

[18] Кистяковский Б.А. Государственное право (общее и русское). Курс

лекций. // Московский Коммерческий Институт 1908/1909 акад. год.

[19] Пархоменко А. Г. Идеи российского конституционализма и их реализация в

отечественном конституционном (государственном) праве. М., 1998, с. 51.

[20] Свод законов Российской империи, т. 1, ч. 1. СП б, 1906, с. 7.

[21] Свод законов Российской империи, т. 1, ч. 1. СП б, 1906, с. 8.

[22] Альхименко В., Евтеева М. Истоки российского конституционализма. // В

кн.: Право и жизнь. М., 1994. №5, с. 304.

[23] Теория государства и права. М., 1996, с. 110 - 111.

[24] Алексеев А.С. Манифест 17 октября 1905 года и политическое движение,

его вызвавшее. М.: 1915. с 4.

[25] Свод законов Российской империи, т. 1, ч. 1., ст.ст. 31 - 39. СП б,

1906, с. 24 - 26.

[26] Государственный архив Российской федерации (ГАРФ). Ф. 523, оп. 1, д.

30, л. 150.

[27] Новиков Ю. Выборы в 1—IV Государственные думы. “Право и жизнь”. 1996.

№ 9. С. 172 - 175.

Страницы: 1, 2