Сущность тоталитаризма в сравнении фашистской Италии и нацистской Германии

чувствовал себя достаточно сильным в военном отношении, чтобы бросить вызов

мировому сообществу. В то же время в выступлениях в рейхстаге он говорил о

мирных намерениях своего правительства, отрицал наличие у него каких-либо

агрессивных целей. Этим он стремился усыпить бдительность потенциальных

противников, обеспечить внезапность своих военных акций. Соблюдалась

строгая секретность планирования военных акций, процесс отмобилизования

частей и соединений вермахта растягивался во времени, осуществлялась

дезинформация противника путем использования пропаганды, дипломатии,

разведки, различных отвлекающих действий. С ориентацией на внезапность

военных действий велись строительство и подготовка вермахта. Гитлер лично

вмешивался в дела вооруженных сил, определяя их структуру и характер

будущих действий. Вопреки мнению многих военных руководителей и, как

показал последующий опыт, совершенно обоснованно выступил, например,

сторонником создания самостоятельных бронетанковых войск, предназначенных

для ведения мобильной войны. Уже в 1938 г. в составе вермахта появились

мощные танковые дивизии, способные проникать в глубокий тыл противника.

Именно они сыграли затем решающую роль в молниеносных победах вермахта в

кампаниях 1939-1941 гг. Без мощной поддержки Гитлера не смогли бы

осуществиться замыслы Гидериана, сумевшего еще задолго до начала второй

мировой войны осознать потенциальные возможности бронетанковых войск.

Милитаризация экономики и строительство вермахта положительно отразились на

внутреннем состоянии страны. Была ликвидирована безработица, у населения

появилась уверенность в будущем, возрос средний жизненный уровень слоев.

Если в январе 1933 г., когда Гитлер стал канцлером, в Германии было 6 млн.

безработных, то в 1936 г. все, кто искал работу, мог получить ее. Из

депрессии страна перешла к экономическому подъему. С удовлетворением

большинство немцев восприняли создание сильного вермахта. Они испытывали

чувство национальной гордости в связи с тем, что было покончено с

дискриминацией, вызванной Версальским договором, и их страна стала в один

ряд с другими великими державами. Была достигнута небывалая для Германии

политическая сплоченность населения. Причем оно больше доверяло

непосредственно самому Гитлеру как фюреру, чем нацистской партии, хотя

партия и была его орудием. Даже отрицательно воспринимая национал-

социализм, они надеялись на справедливость фюрера. Достижения внутри страны

в течение пяти лет убедили Гитлера в возможности успешного выполнения

намеченной им внешнеполитической программы. У него появилась уверенность,

что еще в течение всей своей жизни он может победоносно завершить войну за

приобретение для немцев нового жизненного пространства.

1 сентября 1939 г., когда немецкие армии уже пересекли границу Польши,

по итальянскому радио было передано сообщение о «неучастии» Италии в

конфликте. Для итальянских правящих кругов это решение было вынужденным,

т.к. неподготовленность страны к войне была совершенно очевидной.

Окончательный выбор в пользу гитлеровской Германии он сделал еще в сентябре

1937 г. в ходе своего визита в рейх (Рис. 5). Пять дней визита представляли

собой нескончаемую вереницу эффектных зрелищ: Муссолини увидел мощные

артиллерийские заводы в Гессене, внушительные цейхгаузы в Потстдаме,

маневры отлично экипированных войск в районе Макленбурга, стрельбу

дальнобойной артиллерии на Балтике. Только теперь дуче понял, что «мелкий

подражатель» его идей, коим он считал Гитлера прежде, стал настоящим

лидером могучей державы. Зависть к фюреру смешалась с потаенным страхом

перед ним. Муссолини прекрасно понимал, что ему в Италии не удастся ни

создать военно-промышленную мощь, подобную германской, ни воспитать

железную дисциплину нации. В этом он усматривал явную историческую

несправедливость: ему пророку фашистской религии, была уготовлена участь

младшего партнера несостоявшегося живописца! Чувство абсолютного

умственного и духовного превосходства над Гитлером давно и прочно

укоренилось в дуче. И с каждым годом это чувство все больше и больше

вступало в противоречие с усилением его зависимости от воли фюрера, с той

подчиненной ролью, которую ему выпала в альянсе диктаторов. До конца своих

дней Муссолини так и не смог с этим смириться. Для войны были необходимы

как минимум две вещи: солдаты и оружие. По мнению дуче, с солдатами у него

дело обстояло довольно просто, ибо, завоевав Эфиопию, они якобы доказали,

чо «являются мощными в мире» и вполне способны «вырвать Италию из

средиземноморской тюрьмы». С оружием было похуже, но поправимо: 8 млн.

штыков насытят армию и превратят ее в непобедимую силу. В эпоху прогресса

военной техники смешно было в прямом смысле слова вести речь о штыках, но

во второй половине 30-х годов на вооружении итальянской армии все еще

находились орудия и автомобили времен первой мировой войны, смехотворные

колесные танки, броню которых можно было пробить из автомата, устаревшие

модели боевых самолетов, едва умевших летать. Новые образцы военной техники

исчислялись десятками, противовоздушной и противотанковой артиллерии не

существовало как таковой. Все это нимало не смущало дуче. Правительство

стало лихорадочно наращивать ассигнования на нужды вооруженных сил и

провозгласило “битву за автаркию”, т.е. автономное существование в условиях

военного времени. С этой целью были сокращены закупки сырья за рубежом,

расширена добыча полезных ископаемых, налаживалось производство

синтетических заменителей. Однако эта “битва” не увенчалась успехом: с

трудом добытое сырье оказалось дороже привозного, качество заменителей

оставляло желать лучшего, а экономика страны приобретала все более

однобокий милитаризованный характер. Курс на сближение с Германией повлек

за собой малоприятные последствия внутри страны. Увидев столь желанный

порядок и дисциплину, Муссолини решил позаимствовать кое-что у своего

партнера и “пруссифицировать” некоторые порядки в Италии. Все гражданские

чиновники были облачены в специальную униформу со знаками отличия,

соответствовавшими их званиям наподобие военных. В школьные программы в

качестве обязательного предмета включался физический труд. В феврале 1938

г. в армии был введен парадный “прусский шаг” под названием ”римского

шага”. Солдаты поначалу лишь посмеивались, но когда началась муштра, стали

проклинать нововведение и поругивать дуче... Муссолини рьяно взялся за

создание военной авиации и флота, он строил аэродромы и закладывал корабли,

готовил пилотов и капитанов, устраивал маневры и парады, которые безумно

любил, и мог часами стоять неподвижно, уперев руки в бока и задрав голову.

Нередко дуче было невдомек, что для создания видимости военной мощи ретивые

помощники гнали через площадь по несколько раз одни и те же танки и другую

военную технику.

Рост милитаризации в обеих странах отразился на экономике и социальном

уровне граждан. Услуга безработица, большая часть людей была задействована

в военно-промышленном комплексе.

Большую роль в восстановлении германской тяжелой индустрии играли многие

другие монополистические организации, объединения мира, в том числе и США.

так, группа Моргана финансировала электротехническую и авиационную отрасль

промышленности. Группа Рокфеллера обеспечивала займами химический концерн

“И.Г. Фарбениндустрии”. Активную финансовую поддержку германским

монополистам оказывали также фирма “Дженирал моторс”, мощный банк США “Чейз

Нешнл Банк” и другие. Многочисленные американские фирмы принимали активное

участие в производстве вооружения для фашистской Германии. Они поставляли

самолеты, авиамоторы, бронеавтомобили, взрывчатые вещества. Активно

вооружали Германию и английские монополии и банки. Опирались на поддержку

западных держав, Гитлер стал на путь открытого воссоздания вооруженных сил.

Это не вызвало никого противодействия со стороны Англии и Франции.

Наоборот, в 1935г в Лондоне было заключено англо-германское морское

соглашение, в силу которого Великобритания согласилась на восстановление

германских военно-морских сил в объеме почти равному французскому военному

флоту.

Милитаризация способствовала росту экономики и в Италии. В середине 30-х

гг. Муссолини установил в стране порядок, многим безработным обеспечил

работу. Экономическая политика Муссолини была направлена на усиление

государственного вмешательства в хозяйственную жизнь государства. Она

преследовала цель вывести страну из кризиса начала 30-х гг., обеспечить

приоритетное развитие военных отраслей производства. От отрицания частей

собственности в бытность свою социалистом Муссолини пришел к ее

провозглашению необходимо составить частью жизни индивида. Дуче был кровно

заинтересован в поддержке хозяев итальянской экономики, понимал, что без

этого ему не удастся сохранить политическую власть даже в условиях

тоталитарного режима.

Многие высшие чиновники Германии и Италии входили в Общество европейского

экономического планирования. В основу деятельности общества была положена

дайцевская биополитическая концепция, в частности, придуманные им законы

жизни европейской семьи народов. На этой основе предполагалось

сформулировать политическую идею Европы как идею “нового естественного

европейского единения” от Атлантики до Урала и от Иордании до острова Кипр

со сферами влияния, простирающимися в глубины Северной Азии и Африки.

Помимо этого предстояло научное обоснование экономической перестройки

Европы с конечной целью воссоздания “соответствующей жизни”, европейской

велико-пространственной экономики с Германией как центром притяжения,

экономики, отрицающей механическую путаницу либерального мирового Общества

европейского экономического планирования отводили организации экономической

борьбы Англии и других противников рейха. Но все это опять же лишь

постановка вопроса, а не ответ на него. В публиковавшихся тогда материалах

почти ничего не сообщалось о конкретной деятельности общества, о том, кто

его опекал. Любопытные соображения на этот счет приводятся в книге

восточногерманского историка А. Чикона “Банкир и власть”. По его мнению,

уже после первых побед вермахта во второй мировой войне в Германии

появилось несколько вариантов “нового европейского порядка”. В основном

сформировались две группы: одна во главе со срединно-европейским

экономическим советом, другая с Обществом европейского экономического

планирования и велико-пространственной экономики. Последнее, тесно связано

с монополиями тяжелой промышленности” органами СС, распространяя те идеи

преобразования Европы, которая в 1914-1915 гг. отстаивала Пангерманский

союз при поддержке Стиннеса и Тиссена, - идеи аннинским и полного

подчинения побежденных стран в рамках организации великого пространства.

Другой вариант “нового порядка” предполагает Среднеевропейским

экономическим советом, в которой господствующие нации занимали “Дойче банк”

и химический концерн “И.Г. Фарбениндустрии”. Они поддерживали идеи

экономической трансформации Европы в духе памятных записок В. Ратенау в

1914 г. п полагали, что европейскую германию рейха надлежит обеспечить не

путем аннексий, государственного планирования и управления континентальной

экономикой, а поддерживать установление экономического государства немецких

монополий в европейских странах. Соображения Чихона заслуживают не только

внимания, но и дополнительного изучения. Их необходимо скорректировать с

учетом реалий нацистского политического режима, само существование которого

воздействует на внутриполитическую ситуацию в рейхе гораздо большей

степени, чем соперничество финансово-промышленных группировок; к тому же

внутри каждой из них выдвигались порой противоположные мнения по одному и

тому же вопросу. В 1937г Дйац возглавил отдел по решению специальных задач.

Дайцу приложил немалые усилия для того, чтобы поставить под свой контроль

Общество Юго-Восточной Европы, которое превратилось во влиятельную

организация, способную внести свой вклад в строительство “нового

европейского порядка”. В годы войны Общество Юго-Восточной Европы совместно

с имперской группой “промышленность и Срединно-европейским экономическим

советом проводило теоретические изыскания в области “промышленного

планирования Юго-восточного проекта для разработки принципов “правильного

руководства экономикой Юго-Востока и ее включение в европейскую велико-

пространственную экономику”. Весной и летом 1940г под воздействием побед

вермахта на Севере и Западе Европы стали заметны активные усилия Дайца и

его сотрудников, направленные на создание и укрепление наций общества за

пределами имперских границ. При этом особое значение придавалось

налаживанию контактов с соответствующими учреждениями фашистской Италии. В

берлине состоялась встреча Дайца с итальянским профессором Баллерой, в ходе

которой председатель правления Общества европейского экономического

планирования выразил желание установить доверительные отношения с научно-

исследовательскими институтами Италии в целях гармонизации германских и

итальянских взглядов на проблемы “новой Европы”. Собеседники остановили

свой выбор на Национальном институте культурных связей с зарубежными

странами как на органе, способном учредить итальянский исследовательский

центр неофициального характера для сотрудничества с обществом Дайца. Таким

образом, с самого начала своего существования общество европейского

экономического планирования и великопространственной экономики взяло курс

не только на внутреннюю, но и на широкую внешнюю экспансию. Сам Дайц хорошо

был знаком с руководящими деятелями националистических, фашиствующих,

проанацистстских группировок, особенно в странах Северной и Западной

Европы. По мере роста влияния общества возрастали амбиции его

руководителей. Нацистское понимание экономики, по Дайцу, это ее понимание

как экономики жизненного пространства. То же относится к

великопространственной экономике, которая предстает в качестве экономики

жизненного пространства всех европейских народов при сокращении их

природного своеобразия и неравенства. Таким образом, экономика великого

европейского пространства будет строиться не на механических, а на

биологических. Сравнительный анализ механического и органического мышления

содержит в докладе Лонгерта. Он считал, что законы неорганической жизни,

законы движения материи механики не применимы к жизни человеческого

общества, как это утверждали философы просвещения. Человек это

биологическое существо, которому соответствуют лишь биологические формы

жизни. Органически-биологическим мировоззрением является национал-

социализм, в политических целях использующий биологию,. Т.е. учение о

жизни. Именно национал-социализму суждено заменить буржуазно-либеральное

мировоззрение. По убеждениям В. Лонгерта, в основе экономического учения

также должны лежать биологические идеи. Либеральная политическая экономика

описывала экономику без человека, при ней люди “жили для того, чтобы

заниматься экономикой, а не занимались экономикой, чтобы жить”. По-иному

обстоит дело в экономическом учении национал-социализма. Здесь “экономика

служит народу”. Только на первый взгляд может показаться, что в своих

докладах Дайцу и Лонгерт преследовали цель сугубо академического изложения

мировоззренческих оснований национал-социализма. На самом деле все обстояло

гораздо сложнее. Оттеняя различия между либеральным и нациоанал-

социалистическим учениями, руководители Общества европейского

экономического планирования и Центрального исследовательского института в

действительности стремились утвердить свое, биополитическое понимание

нацизма за счет иных его интерпретаций. Но из-за такой позиции отношения с

прагматически настроенными кругами в НСДАП только осложнялись. Ситуация,

сложившаяся с Обществом европейского экономического планирования и его

институтом, - наглядный пример реальных противоречий и соперничеств в

стране нацистских европеистов.

Все тоталитарные режимы рано или поздно разрушаются, а страны, где они

существовали, начинают продвижение к демократии. Каким бы прочным ни

казался какой-либо режим этого типа, с определенного момента его развитие

начинает идти по нисходящей линии, в сторону ослабления признаков

тоталитарности, что во многом связано с исчерпанием социальной энергии,

которая высвобождается в ходе революции - насильственной ломки

традиционного уклада и ускоренного преобразования всей системы общественных

отношений. Начинается постепенное ослабление абсолютно, всеобъемлющего

характера власти, довлеющей под обществом. Это проявляется прежде всего в

либерализации политического режима, а также в изменении масштабов и форм

государственного террора: массовые репрессии прекращаются, террор

становиться единичным, избирательным. Икономаслие преследуется, как

правило, уже не казнями и тюрьмами, а выговорами, увольнениями с работы.

Жестоко подавляется только случаи открытого и вызывающего неповиновения

9демонстрации, забастовки, попытки создания оппозиционных операций),

пересуды на обыденном уровне остаются практически безнаказанно. Отказ от

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6