МАСОНСТВО. ТРИСТА ЛЕТ В РОССИИ

различных общественных движений и капитальных идей.

Орден вольных каменщиков не был здесь исключением: российское

масонство, разгромленное Екатериной II, пребывало в добровольном молчании

("силануме" по терминологии ордена), растерянности и бездействии. "Усердие

к царственному ордену везде угасло, и священные его работы пришли в

упадок", - говорилось в одном масонском манускрипте. Как всегда в таких

случаях бывает, гонения только усугубили назревавший кризис русского

масонства, который оказался необходимым и плодотворным, открыл дорогу новым

людям и идеям. В то же время тайный орден сохранил свои основные кадры и

организацию, ложи были готовы к возобновлению масонской "царственной

работы" и прежней разнообразной деятельности.

Время для благотворного кризиса русского масонства было в целом

благоприятное, хотя и смутное. Ведь новый император Павел I сначала

благожелательно относился к масонам, освободил арестованных ("Невинность

сам освобождает", - восторгался в благодарственной оде масон М.И.

Невзоров), вернул сосланных, призвал на государственную службу И.В.

Лопухина и И.П. Тургенева, сделал фельдмаршалом виднейшего розенкрейцера

Н.В. Репнина, разрешил (с оговорками) деятельность лож и капитулов.

Все это не было случайностью или неожиданностью для ордена, ибо

покровительствовал ему посвященный в его тайны, "более чем кто-либо из

царей связанный невидимыми нитями с масонством" (С.П. Мельгунов). Ведь при

жизни императрицы маленький оппозиционный двор цесаревича Павла Петровича

стал настоящим масонским гнездом, где все решали наместный мастер Великой

провинциальной ложи России и вице-канцлер граф Никита Иванович Панин и его

преданный секретарь и соавтор конституционных "прожектов" Д.И. Фонвизин,

собирались И.Ф. Богданович, Д.С. Бортнянский, В.И. Баженов и другие вольные

каменщики. Даже придворные врачи и учителя музыки и других наук были сплошь

немцы и сплошь масоны из циннендорфианских лож барона И. фон Рейхеля. Не

найдены пока несомненные архивные свидетельства о вступлении великого князя

Павла Петровича в орден вольных каменщиков, но, по всей видимости, введение

его в ложу состоялось в Европе или России. В уникальной коллекции

древностей, собранной псковским купцом Ф.М. Плюшкиным, имелись подлинные

масонские знаки Павла I. Именно их мы видим на портрете царя,

опубликованном Т.О. Соколовской. Во всяком случае, к русским масонам он

после коронации публично обратился как .

Очевиден огромный и вполне доброжелательный интерес будущего императора

к масонству, его философии, эстетике и практической этике. В ордене

состояли прусский король, литератор и музыкант Фридрих Великий, которому

Павел с детских лет поклонялся и подражал, и несчастный и простодушный Петр

III, отец будущего российского императора. Панины, князь А.Б. Куракин и

зодчий Баженов приобщили цесаревича к чтению масонских мистических книг: в

его гатчинской библиотеке были сочинение И. Арндта "Об истинном

христианстве", журнал "Избранная библиотека для христианского чтения" и

другие издания Новикова и Лопухина. Великий князь Константин Константинович

впоследствии обнаружил в роскошно переплетенной в красный с золотом бархат

Библии Павла I таинственные "масонские адресы". Масонство сделало

стратегическую ставку на цесаревича в своей борьбе за власть с его умной и

осторожной матерью, и в конце концов это погубило не только орден, но и

самого императора.

При Павле I русское масонство "проснулось", преисполнилось надежд.

Деятельность ордена оживилась. У принадлежавшего к окружению Репнина

масонского поэта и мемуариста Ф.П. Лубяновского есть интересное

сопоставление двух царствований: "Темные пятна везде пробивались сквозь

мерцание славы от оскудения бдительности... Идея разбудить и двинуть все

свежею силою была благовременна, особенно еще перед заревом Французской

революции". Эти тайные чаяния ордена касались всех сфер русской

действительности. Воспитанник Паниных Павел должен был стать таким новым

деятелем, знаменующим собой новую историческую эпоху и воплощающим в

реальность планы и чаяния вольных каменщиков России.

О Павел, Павел, ветвь Петрова,

Надежда наша, радость, свет,

Живи во счастьи много лет

Под сенью матерня покрова;

Живи и разумом блистай,

Люби усердную Россию:

По воцарении масоны посвятили Павлу I много од (здесь особо отличились

второстепенные П.И. Голенищев-Кутузов и М.И. Невзоров), согласно орденской

символике именовали его "солнцем наших дней", а павловское царствование -

"возрождением". Главный поэт масонства М.М. Херасков шел дальше, весьма

неудачно назвал порывистого Павла I Соломоном и советовал новому царю:

Ты храмы Истине поставишь

И тамо Совесть водворишь;

Ты Истину любить заставишь,

Ее Ты любишь сам и чтишь!

Ясно, что речь здесь шла о храмах вольных каменщиков. Но надежды их на

покровительство монарха и легализацию деятельности ордена не сбылись, хотя

Херасков за свою оду получил чин тайного советника. Чаемого возрождения и

обновления также не произошло, стало ясно, что упадок масонства - следствие

не только политических репрессий и подозрительности Екатерины II или

равнодушия ее сына, но и радикального и необратимого изменения исторической

и культурной ситуации в Европе и России.

Масонские библиотеки

В число главных должностных лиц масонской ложи входил архивариус,

обязанностью которого было хранение архива ложи. Ему также надлежало

заботиться о библиотеке ложи, постоянно пополняя ее. Широкое

распространение масонства в России на протяжении XVIII — начала XIX веков

способствовало формированию настоящих масонских книгохранилищ. Вообще

становление книгопечатания в России тесно переплетается с масонскими

исканиями. Самый знаменитый русский "вольный каменщик" Н.И.Новиков был

прежде всего неутомимым деятелем книги.

Человек широких замыслов — Новиков составил программу пятидесятитомной

"Герметической библиотеки". Она должна была стать своеобразной грандиозной

розенкрейцеровской энциклопедией, охватывающей всю систему знаний,

необходимых для постижения космической гармонии.

В книге М.Н.Лонгинова "Новиков и московские мартинисты" описываются

таблицы розенкрейцеров, которые при "работах" развешивались на стенах ложи.

Они подразделяются на девять степеней познания:

1. Первая часть института, правила порядка, церемониал, катехизис и

химические знаки.

2. Коллегиальные книги и теоретическая часть института.

3. Приготовление хаосского минерального электрума, но без открытия

истинного его определения.

4. Познание минеральных сил природы и соединение знания с делом набело,

если не начерно.

5. Познание совершенное земно-философского солнца и произведение чудесных

исцелений.

6. Изготовление некоторых из четырех первых партикуляр-камней и

тингирование набело и начерно.

7. Знание о великом деле натуры, кабале и магии натуральной.

8. Познание вместе с тремя главными науками о царствах природы великого

универсала, совершение дела и имение у себя камня мудрых.

9. Открытие в натуре всего, кроме божественных сил и тайн, обладание над

всем и сравнение в знаниях с Моисеем, Аароном, Гермесом, Соломоном и

Гирам-Анифом"[1, с.84].

Замысел "Герметической библиотеки" строился на приведенном

основополагающем базисе. Новиков предполагал опубликовать на русском языке

основные творения эзотерической философии. Это должно было явиться

завершением его просветительских трудов. Работа началась в середине 1780-х

годов и была прервана арестом Новикова в 1792 году.

Фактически лишенный издательских возможностей, Новиков, уединившийся в

Авдотьине-Тихвинском, сосредоточил свое внимание на организации переводов.

Основной труд принял на себя С.И.Гамалея, взявшийся за перевод всех

произведений Я.Беме. По сообщению В.В.Сиповского, они составили 22 тома в 4-

ю долю листа.

Рукопись имела заглавие: "Благочестивого и высокопрросвещенного Иакова

Бема, тевтонического философа, полное собрание всех теософических писаний

всем народам... Печатаны на немецком 1682. Перевод на российский в селе

Тихвинском 1807 г." [2, с.76]. Помимо Беме, Гамалея выполнял переводы

других авторов для "Герметической библиотеки". В.С.Арсеньев сообщает, что

на Новикова работали также сыновья В.А.Левшина Владимир и Лев, постепенно

пополнявшие формирующийся корпус. Переводятся Роджер Бэкон, Михаил

Сендивогий, Джон Пордедж, Парацельс и др. Ранее в 1785 году была издана

книга Кл. де Сен-Мартена "О заблуждениях и истине", ставшая "символом веры"

московских розенкрейцеров. По-видимому, корпус "Герметической библиотеки"

окончательно завершен не был. Однако существуют два ее списка, находящиеся

в отделах рукописей РГБ (Москва) и РПБ (С.-Петербург). Каждый из списков

представляет собой 40 рукописных томов, переплетенных в зеленый сафьян. На

титуле указано: "Переведено с немецкого в Москве в марте 1788". Это не

следует понимать буквально; скорее всего здесь дата начала работы. Оба

списка, за небольшими исключениями, идентичны. Весь корпус построен, исходя

из вышеприведенной розенкрейцеровской схемы постепенного восхождения по

уровням познания. Прослеживается определенная цикличность.

За алхимическими книгами ("Химическая псалтырь" Парацельса, "Пробирной

камень" Германа Фиктульда, "Ядро алхимии" Филалета) следуют философские

работы, являющиеся как бы их комментарием. Это представляется естественным.

Философия призвана раскрыть тайный мистический смысл трудов с металлами и

минералами. Далее то же повторяется на следующем витке "спирали познания".

После всего сказанного понятно, почему российские масонские библиотеки

состояли преимущественно не из печатных изданий, а из рукописей. Именно по

рукописям отечественный "вольный каменщик" постигал тайны "королевского

искусства". В начале XIX века в России сформировался целый ряд крупных

частных масонских библиотек (Арсеньевых, В.В.Артемьева, М.П.Баратаева,

П.И.Голенищева-Кутузова, З.Я.Карнеева, С.С.Ланского, В.Я.Скарятина,

Р.С.Степанова, А.С.Уварова) [3, с. 50-54].

Большое количество масонских книг и материалов находилось в других

выдающихся библиотеках, но здесь они не составляли целостного собрания.

Таковыми были библиотеки известного археолога и знатока древностей

А.Д.Черткова (поделена между Научной библиотекой Воронежского

государственного университета и Исторической библиотекой в Москве) и

библиотеки М.Ю.Виельгорского и А.С.Норова, поступившие в Румянцевский

музей.

Большинство упомянутых масонских библиотек прекратили свое существование

уже в середине XIX века, разойдясь по различным владельцам. Фактически

только три собрания (и то с большими потерями) дошли до нашего времени.

Библиотека Арсеньевых сложилась в семье, на протяжении всего XIX века

хранившей традиции "вольных каменщиков", несмотря на запрет масонских лож в

1822 году.. Ее главы занимали ведущие должности в различных подпольных

масонских ложах. В библиотеку Арсеньевых вошли книжные собрания виднейших

масонов прошлого времени (Новикова, Шварца, Поздеева и др.), а также

мистические книги XVI-XVIII веков на европейских языках из библиотеки

В.А.Бибикова.

Рукописный каталог библиотеки Арсеньевых (ОР РГБ. Ф. 13. К. 18-19)

содержит 2288 наименований масонских книг и рукописей. В 1919 году рукописи

поступили в Румянцевский музей и ныне находятся в фондах 13 и 14 ОР РГБ.

РГБ имеет также некоторые редкие книги из этой библиотеки. Однако большая

часть книг Арсеньевых была в свое время продана. Больше повезло другой

библиотеке С.С.Ланского. Она была целиком передана в Румянцевский музей. В

настоящее время рукописи составляют фонд 147 ОР РГБ. Книги были разрозднены

и вошли в основное собрание. Самой известной из масонских библиотек было

собрание известного историка и археолога А.С.Уварова. Начало ее положил еще

в конце XVIII века министр народного просвещения А.К.Разумовский, продолжил

собирательство его наследник на министерском посту С.С.Уваров (отец

последнего владельца). Целиком библиотека содержит около 9 тысяч книг, но

ее маcонская часть включает примерно 1800 названий. В настоящее время

библиотека А.С.Уварова находится в Исторической библиотеке в Москве. Новые

попытки воссоздать масонские библиотеки была предпринята в XX веке русскими

масонскими ложами в Берлине и Париже.

Однако из-за ограниченности средств большого количества книг куплено не

было. Немногочисленные книжные собрания погибли во время 2-й мировой войны.

Подводя итоги, можно сказать, что настоящее время не существует целостной

библиотеки российских "вольных каменщиков". Можно только говорить об

отдельных специалированных масонских фондах в составе крупнейших

книгохранилищ России.

Масоны и русская литература

Художественная литература для ордена вольных каменщиков прежде всего

была средством эмоционального воздействия на людей. Символ "цепь сплетенных

рук" перерастал в "цепь сердец". Сердца надо было увлечь и затем завоевать.

"В человеке чувственном лежит глубоко усыпленный человек внутренний; для

возбуждения сего спящего потребны сильные и резкие ударения в человека

чувственного", - сказано в "Инструкции мастеру ложи" (1818).

У поэзии, особенно у лирики, были значительные средства художественного

воздействия на читателей. В изданной Новиковым книге немецкого философа

И.Г. Зульцера сказано о стихотворстве: "Оно есть такое красноречие, которое

стремится во всех предметах к высочайшей степени чувственного

совершенства". С прозою же дело обстояло значительно сложнее. Здесь чувства

уходили в подтекст, на первый план выдвигался сюжет, оказывалось

воздействие на разум читателя, автор стремился к философствованию и

нравоучению. "Чувственное совершенство" достигалось с гораздо большими

творческими усилиями, ибо психологизм прозы был сложнее и к тому же менее

разработан, нежели в поэзии.

В художественном мире литературы классицизма проза оставалась родом

третьестепенным, ценилась менее, нежели поэмы, трагедии и оды . Теоретики

той эпохи вообще сомневались в ее способности выразить всю силу и глубину

страстей человеческих: "Проза становится для них слаба".

Через прозу шел в литературу поток новых идей, расшатывавших красивый,

канонически правильный, но душевно несколько бедный мир классицизма, причем

главным жанром здесь становился стремительно развивавшийся роман: "Роман

вытеснял классическую литературу". В общем это известное, часто

цитирующееся утверждение Г.А. Гуковского верно, но романы и тогда были

очень разные. Следовательно, и вытесняли они классическую литературу по-

разному, с разными целями и намерениями. Такова была логика литературной

жизни и борьбы.

Вокруг художественной прозы и в особенности вокруг главного ее жанра -

романа завязалась во второй половине XVIII века серьезная полемика. Время

для споров было выбрано не случайно. В начале столетия спорить, в сущности,

было пока не о чем: тяжеловесные "гиштории" и само состояние русского

литературного языка, прозаического повествования тому мало способствовали.

Замечательный теоретик литературы и посредственный поэт В.К.

Тредиаковский в "Предъизъяснении об ироической пииме" (1763) именовал

романы "сказками" и "романцами", те же определения можно встретить у

Ломоносова, т.е. термин еще не был определен окончательно. Затем русская

художественная проза прошла через школу перевода, неизбежное "преложение"

западных образцов на отечественные нравы и темы, через стилизацию и

приступила к созданию оригинальных книг, опираясь на фольклор, рыцарские

романы, историю "типов" и нравов нарождающейся России. Писатели-масоны

деятельно участвовали в этой литературной работе. Какова же была их позиция

и роль в становлении и развитии русской прозы?

Прежде всего надо отметить, что прозаики-масоны не примыкали к одному

из литературных лагерей, имели собственный взгляд на пути и назначение

прозаических жанров. Как и для всех русских литераторов XVIII столетия,

главной для них была проблема наследия, национальной самобытности. В.А.

Левшин, издавший у Новикова свои восьмитомные "Русские сказки", писал во

введении: "Романы и сказки были во все времена у всех народов; они оставили

нам вернейшие начертания древних каждой страны народов и обыкновений.

Россия имеет такие свои, но оные хранятся только в памяти". Все эти

"русские" (Левшин) и "славенские" (М.Д. Чулков) сказки и "старинные

диковинки" (М.И. Попов) были талантливыми стилизациями русского и западного

фольклора, вольными до полного забвения о первоисточнике вариациями на

сказочные темы и сюжеты.

Все эти талантливые, порождавшие оригинальные книги заимствования из

народного творчества, ренессансных новелл и рыцарских романов объяснялись в

эту переходную эпоху просто: прозаики искали для своих беллетристических

книг занимательные сюжеты, экзотический "местный колорит", героические

характеры, красивые любовные и воинские приключения, освобождающую

творческое сознание сказочную фантастику.

Ничего этого новый русский быт дать не мог, ибо сам еще пребывал в

состоянии хаотическом и двойственном, соединяя в себе миры Древней Руси и

новой Российской империи. Столь же двойствен был и так называемый "новый

герой" - человек, метавшийся между этими мирами, переставший быть

самобытным сыном допетровской Руси и не ставший еще полноправным

гражданином просвещенной Европы. Он мог взять Нарву, героически биться с

турками и шведами, жениться, народить детей, но внутренний мир его не мог

пока дать материал для настоящего романа.

У русского писателя-романтика В.Ф. Одоевского, тесно с масонской

литературой связанного, есть фантастическая повесть о петровской эпохе

"Саламандра" (1841), где о "новом герое" сказано одной только фразой: "Сын

Зверева был всегда в походах". Более сказать о нем в прозе нечего, ибо с

точки зрения литературы этот рядовой человек петровской эпохи, в отличие от

негероического Евгения Онегина, одномерен.

Ни действительность, ни герой, ни общее состояние литературы не давали

оснований для подлинного реализма и подлинного психологизма, без которых

Страницы: 1, 2, 3