Зигмунд Фрейд - Введение в психоанализ (лекции)

символике относится также и то, открыта комната или закрыта, а ключ,

который открывает, является несомненным мужским символом.

Таков материал символики сновидений. Он еще не полон и его можно было бы

углубить и расширить. Но я думаю, вам и этого более чем достаточно, а может

быть, уже и надоело. Вы спросите: неужели я действительно живу среди

сексуальных символов? Неужели все предметы, которые меня окружают, платья,

которые я надеваю, вещи, которые беру в руки, всегда сексуальные символы и

ничто другое? Повод для недоуменных вопросов действительно есть, и первый

из них: откуда нам, собственно, известны значения этих символов сновидения,

о которых сам видевший сон не говорит нам ничего или сообщает очень мало?

Я отвечу: из очень различных источников, из сказок и мифов, шуток и

острот, из фольклора, т. е. из сведений о нравах, обычаях, поговорках и

народных песнях, из поэтического и обыденного языка. Здесь всюду

встречается та же символика, и в некоторых случаях мы понимаем ее без

всяких указаний. Если мы станем подробно изучать эти источники, то най-

[179]

дем символике сновидении так много параллелей, что уверимся в правильности

наших толкований.1

Человеческое тело, как мы сказали, по Шернеру часто изображается в

сновидении символом дома. При детальном рассмотрении этого изображения

окна, двери и ворота являются входами во внутренние полости тела, фасады

бывают гладкие или имеют балконы и выступы, чтобы держаться. Но такая же

символика встречается в нашей речи, когда мы фамильярно приветствуем хорошо

знакомого “altes Haus” [старина], когда говорим, чтобы дать кому-нибудь

хорошенько aufs Dachl [по куполу] или о другом, что у него не все в порядке

in Oberstьbchen [чердак не в порядке]. В анатомии отверстия тела прямо

называются Leibespforten [ворота тела].

То, что родители в сновидении появляются в виде императорской или

королевской четы, сначала кажется удивительным. Но это находит свою

параллель в сказках. Разве не возникает у нас мысль, что в начале многих

сказок вместо: “жили-были король с королевой” должно было бы быть: “жили-

были отец с матерью”? В семье детей в шутку называют принцами, а старшего

наследником (Kronprinz). Король сам называет себя отцом страны

[Landesvater, по-русски — царь-батюшка]. Маленьких детей в шутку мы

называем червяками [по-русски — клопами] и сострадательно говорим: бедный

червяк [das arme Wurm; по-русски — бедный клоп].

Вернемся к символике дома. Когда мы во сне пользуемся выступами домов,

чтобы ухватиться, не напоминает ли это известное народное выражение для

----------------------------------------

1 Выдвинутое Фрейдом толкование мифа, согласно современным научным

представлениям, является совершенно неверным, игнорирующим своеобразие

мифологического сознания как особой формы неадекватного осмысления

действительности.

[180]

сильно развитого бюста: у этой есть за что подержаться? Народ выражается в

таких случаях и иначе, он говорит: Sie hat viel Holz vor dem Haus [у этой

много дров перед домом], как будто желая прийти нам на помощь в нашем

истолковании дерева как женского, материнского символа.

И еще о дереве. Нам неясно, как этот материал стал символически

представлять материнское, женское. Обратимся за помощью к сравнительной

филологии. Наше немецкое слово Holz [дерево] одного корня с греческим ili,

что означает “материал”, “сырье”. Тут мы имеем дело с довольно частым

случаем, когда общее название материала в конце концов сохранилось за одним

частным. В океане есть остров под названием Мадейра. Так как он весь был

покрыт лесом, португальцы дали ему это название, когда открыли его. Madeira

на португальском языке значит “лес”. Но легко узнать, что madeira не что

иное, как слегка измененное латинское слово materia, что опять-таки

обозначает материю вообще. A materia происходит от слова mater — мать.

Материал, из которого что-либо состоит, является как бы материнской частью.

Таким образом, это древнее понимание в символическом употреблении

продолжает существовать.

Рождение в сновидении постоянно выражается отношением к воде; бросаться в

воду или выходить из нее означает рождать или рождаться. Не следует

забывать, что этот символ вдвойне оправдан ссылкой на историю развития. Не

только тем, что все наземные млекопитающие, включая предков человека,

произошли от водяных животных — это весьма отдаленная аналогия, — но и тем,

что каждое млекопитающее, каждый человек проходит первую фазу своего

существования в воде, а именно как эмбрион в околоплодной жидкости в чреве

матери, а при рождении выхо-

[181]

дит из воды. Я не хочу утверждать, что видевший сон знает это, напротив, я

считаю, что ему и не нужно этого знать. Он, вероятно, знает что-нибудь

другое, что ему рассказывали в детстве, но и здесь я буду утверждать, что

это знание не способствовало образованию символа. В детской ему говорили,

что детей приносит аист, но откуда он их берет? Из пруда, из колодца, т. е.

опять-таки из воды. Один из моих пациентов, которому это сказали, когда он

был маленьким, исчез после этого на все послеобеденное время. Наконец его

нашли на берегу пруда у замка, он лежал, приникнув личиком к поверхности

воды и усердно искал на дне маленьких детей.

В мифах о рождении героя, подвергнутых сравнительному исследованию О.

Ранком (1909), самый древний из которых о царе Саргоне из Агаде, около 2800

лет до Р. X., преобладающую роль играет бросание в воду и спасание из воды.

Ранк открыл, что это — изображения рождения, аналогичные таким же в

сновидении. Если во сне спасают из воды какое-нибудь лицо, то считают себя

его матерью или просто матерью; в мифе лицо, спасающее ребенка из воды,

считается его настоящей матерью. В известном анекдоте умного еврейского

мальчика спрашивают, кто был матерью Моисея. Он не задумываясь отвечает:

принцесса. Но как же, возражают ему, она ведь только вытащила его из воды.

Так говорит она, отвечает мальчик, показывая, что правильно истолковал миф.

Отъезд означает в сновидении смерть, умирание. Принято так же отвечать

детям на вопрос, куда девалось умершее лицо, отсутствие которого они

чувствуют, что оно уехало. Я опять хотел бы возразить тем, кто считает, что

символ сновидения происходит от этого способа отделаться от ребенка. Поэт

пользуется такой же символикой, говоря о загробной жизни как

[182]

о неоткрытой стране, откуда не возвращался ни один путник (по traueller). В

обыденной жизни мы тоже часто говорим о последнем пути. Всякий знаток

древнего ритуала знает, как серьезно относились к представлению о

путешествии в страну мертвых, например, в древнеегипетской религии. До нас

дошла во многих экземплярах Книга мертвых, которой, как бедекером, снабжали

в это путешествие мумию. С тех пор как кладбища были отделены от жилищ,

последнее путешествие умершего стало реальностью.

Символика гениталий тоже не является чем-то присущим только сновидению.

Каждому из вас случается быть невежливым и назвать женщину “alte Schachtel”

[старая колода], не зная, что вы пользуетесь при этом символом гениталий. В

Новом Завете сказано: женщина — сосуд скудельный. Священное Писание евреев,

так приближающееся по стилю к поэтическому, полно сексуально-символических

выражений, которые не всегда правильно понимались и толкование которых,

например, Песни Песней, привело к некоторым недоразумениям. В более поздней

еврейской литературе очень распространено изображение женщины в виде дома,

в котором дверь считается половым отверстием. Муж жалуется, например, в

случае отсутствия девственности, что нашел дверь открытой. Символ стола для

женщины также известен в этой литературе. Женщина говорит о своем муже: я

приготовила ему стол, ко он его перевернул. Хромые дети появляются из-за

того, что муж перевернул стол. Эти факты я беру из статьи Л. Леви из

Брюнна: “Сексуальная символика библии и талмуда” (1914).

То, что и корабли в сновидении означают женщин, поясняют нам этимологи,

которые утверждают, что первоначально кораблем (Schiff) назывался глиняный

сосуд и это было то же слово, что овца (Schaff). Греческое сказание о

Периандре из Коринфа и его жене

[183]

Мелиссе подтверждает, что печь означает женщину и чрево матери. Когда, по

Геродоту, тиран вызвал тень своей горячо любимой, но убитой из ревности

супруги, чтобы получить от нее некоторые сведения, умершая удостоверила

себя напоминанием, что он, Периандр, поставил свой хлеб в холодную печь,

намекая на событие, о котором никто другой не мог знать. В изданной Ф. С.

Крауссом Anthropophyteia, незаменимом источнике всего, что касается половой

жизни народов, мы читаем, что в одной немецкой местности о женщине,

разрешившейся от бремени, говорят, что у нее обвалилась печь. Приготовление

огня, все, что с ним связано, до глубины проникнуто сексуальной символикой.

Пламя всегда является мужскими гениталиями, а место огня, очаг — женским

лоном.

Если, быть может, вы удивлялись тому, как часто ландшафты в сновидении

используются для изображения женских гениталий, то от мифологов вы можете

узнать, какую роль мать-земля играла в представлениях и культах древности и

как понимание земледелия определялось этой символикой. То, что в сновидении

комната (Zimmer) представляет женщину (Frauenzimmer), вы склонны будете

объяснить употреблением в нашем языке слова Frauenzimmer [баба] вместо

Frau, т. е. замены человеческой личности предназначенным для нее

помещением. Подобным же образом мы говорим о Высокой Порте и подразумеваем

под этим султана и его правительство; название древнеегипетского властителя

фараона также означало не что иное, как “большой двор”. (В Древнем Востоке

дворы между двойными воротами города являются местом сборища, как рыночные

площади в классическом мире.) Я, правда, думаю, что это объяснение слишком

поверхностно. Мне кажется более вероятным, что комната как пространство,

включающее в себя человека, стала символом женщины. Мы уже ведь знаем,

[184]

что слово “дом” употребляется в этом значении; из мифологии и поэтических

выражений мы можем добавить в качестве других символов женщины еще город,

замок, дворец, крепость. Вопрос было бы легче решить, используя сновидения

лиц, не знающих и не понимающих немецкого языка. В последние годы я лечил

преимущественно иностранцев и, насколько помню, в их языках не было

аналогичного словоупотребления. Есть и другие доказательства тому, что

символическое отношение может перейти языковые границы, что, впрочем, уже

утверждал старый исследователь сновидений Шуберт (1814). Впрочем, ни один

из моих пациентов не был абсолютно не знаком с немецким языком, так что я

предоставляю решить этот вопрос тем психоаналитикам, которые могут собрать

опыт в других странах, исследуя лиц, владеющих одним языком.

Среди символов, изображающих мужские гениталии, едва ли найдется хоть

один, который не употреблялся бы в шуточных, простонародных или поэтических

выражениях, особенно у классических поэтов древности. К ним относятся не

только символы, встречающиеся в сновидениях, но и новые, например,

различные инструменты, в первую очередь плуг. Впрочем, касаясь

символического изображения мужского, мы затрагиваем очень широкую и горячо

оспариваемую область, от углубления в которую из соображений экономии мы

хотим воздержаться. Лишь по поводу одного, как бы выпадающего из ряда

символа “три” мне хотелось бы сделать несколько замечаний. Еще неясно, не

обусловлена ли отчасти святость этого числа данным символическим

отношением. Но несомненным кажется то, что вследствие такого символического

отношения некоторые встречающиеся в природе трехчастные предметы, например

трилистник, используются в качестве

[185]

гербов и эмблем. Так называемая французская лилия, тоже трехчастная, и

странный герб двух так далеко расположенных друг от друга островов, как

Сицилия и остров Мен, Triskeles (три полусогнутые ноги, исходящие из одного

центра), по-видимому, только стилизация мужских гениталий. В древности

подобия мужского члена считались самыми сильными защитными средствами

(Apotropaea) против дурных влияний, и с этим связано то, что в приносящих

счастье амулетах нашего времени всегда легко узнать генитальные или

сексуальные символы. Рассмотрим такой набор, который носится в виде

маленьких серебряных брелоков: четырехлистный клевер, свинья, гриб,

подкова, лестница и трубочист. Четырехлистный клевер, собственно говоря,

заменяет трехлистный; свинья — древний символ плодородия; гриб —

несомненно, символ пениса, есть грибы, которые из-за своего несомненного

сходства с мужским членом получили при классификации название Phallus

impudicas; подкова повторяет очертание женского полового отверстия, а

трубочист, несущий лестницу, имеет отношение к этой компании потому, что

делает такие движения, с которыми в простонародье сравнивается половой акт

(см. Anthropophyteia). С его лестницей как сексуальным символом мы

познакомились в сновидении; нам на помощь приходит употребление в немецком

языке слова “steigen” [подниматься], применяемого в специфически

сексуальном смысле. Говорят: “Den Frauen nachsteigen” [приставать к

женщинам] и “ein alter Steiger” [старый волокита]. По-французски ступенька

называется la marche, мы находим совершенно аналогичное выражение для

старого бонвивана “un vieux marcheur”. С этим, вероятно, связано то, что

при половом акте многих крупных животных самец взбирается, поднимается

(steigen, besteigen) на самку.

[186]

Срывание ветки как символическое изображение онанизма не только совпадает

с простонародным изображением онанистического акта, но имеет и далеко

идущие мифологические параллели. Но особенно замечательно изображение

онанизма или, лучше сказать, наказания за него, кастрации, посредством

выпадения и вырывания зубов, потому что этому есть аналогия в фольклоре,

которая, должно быть, известна очень немногим лицам, видящим их во сне. Мне

кажется несомненным, что распространенное у столь многих народов обрезание

является эквивалентом и заменой кастрации. И вот нам сообщают, что в

Австралии известные примитивные племена вводят обрезание в качестве ритуала

при наступлении половой зрелости (во время празднеств по случаю наступления

совершеннолетия), в то время как другие, живущие совсем рядом, вместо этого

акта вышибают один зуб.

Этими примерами я закончу свое изложение. Это всего лишь примеры; мы

больше знаем об этом, а вы можете себе представить, насколько

содержательнее и интереснее получилось бы подобное собрание примеров, если

бы оно было составлено не дилетантами, как мы, а настоящими специалистами в

области мифологии, антропологии, языкознания, фольклора. Напрашиваются

некоторые выводы, которые не могут быть исчерпывающими, но дают нам пищу

для размышлений.

Во-первых, мы поставлены перед фактом, что в распоряжении видящего сон

находится символический способ выражения, которого он не знает и не узнает

в состоянии бодрствования. Это настолько же поразительно, как если бы вы

сделали открытие, что ваша прислуга понимает санскрит, хотя вы знаете, что

она родилась в богемской деревне и никогда его не изучала. При наших

психологических воззрениях нелегко объяснить этот факт. Мы можем только

сказать, что знание символики не осознается видевшим

[187]

сон, оно относится к его бессознательной духовной жизни. Но и этим

предположением мы ничего не достигаем. До сих пор нам необходимо было

предполагать только бессознательные стремления, такие, о которых нам

временно или постоянно ничего не известно. Теперь же речь идет о

бессознательных знаниях, о логических отношениях, отношениях сравнения

между различными объектами, вследствие которых одно постоянно может

замещаться другим. Эти сравнения не возникают каждый раз заново, они уже

заложены готовыми, завершены раз и навсегда; это вытекает из их сходства у

различных лиц, сходства даже, по-видимому, несмотря на различие языков.

Откуда же берется знание этих символических отношений? Только небольшая

их часть объясняется словоупотреблением. Разнообразные параллели из других

областей по большей части неизвестны видевшему сон; да и мы лишь с трудом

отыскивали их.

Во-вторых, эти символические отношения не являются чем-то таким, что было

бы характерно только для видевшего сон или для работы сновидения, благодаря

которой они выражаются. Ведь мы узнали, что такая же символика используется

в мифах и сказках, в народных поговорках и песнях, в общепринятом

словоупотреблении и поэтической фантазии.1 Область

----------------------------------------

1 Идея о том, что в картинах сновидений имеется символическое содержание,

требующее особого истолкования, сложилась в древнейшие времена. Обычно

этому содержанию придавался прогностический смысл, хотя доступных

логическому обоснованию и эмпирической проверке доказательств правомерности

такого подхода не приводилось. Своеобразие позиции Фрейда, ставшей

предметом острых дискуссий и побудившей многих сторонников признания важной

роли бессознательных влечений отойти от того варианта психоанализа, который

создал Фрейд, заключалось в том, что в качестве основного принципа

объяснения содержания сновидений был выдвинут принцип сексуальной

символики. Образы любых явлений, представляемых субъектом в сновидном

состоянии, Фрейд сгруппировал в различные формы сексуальной символики.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26