Теоретические аспекты делового общения

постепенное разложение личности:

— П.Р.— великий бейсбольный нападающий— постепенно втянулся в пре

ступную деятельность, что привело его в тюрьму.

- Олимпийскому спринтеру Б.Д. пришлось лишиться золотой медали из-

за использования допинговых средств.

Такие явные нарушения закона не происходят очень часто. Точно так же как

и процесс отравления мышьяком, аморальное поведение впитывается в нашу

кровь небольшими ежедневными дозами. Такое поведение может перерасти от

мелких краж в магазинах до получения крупных взяток за устройство на

работу.

Иногда люди совершают аморальные поступки, так как некоторые ситуации они

не воспринимают как этически двусмысленные. Проблема здесь состоит в том,

что многие этические нормы неочевидны, и создается впечатление, что они

просты. Однако это ложное впечатление, поскольку психологический механизм,

лежащий в основе (не)этичного поведения человека, очень сложен и

противоречив. Не случайно Г. Честертон писал: "Когда честно изучаешь

человеческую душу, приходится отбросить пустые вымыслы, гласящие, что

нельзя одновременно быть и черным, и белым". Рассмотрим в этом контексте

несколько нравственных риторических постулатов.

Постулат первый: с речью можно обращаться только к тем людям, к которым

относишься доброжелательно, так как сама речь должна иметь внутреннюю

установку на добрые чувства, которые вы хотите донести до людей, вас

окружающих.

Данный постулат является резким запретом на значительное количество

речей. Если довести это положение до логической точки, становится понятным,

что каждый человек, который вызывает у вас раздражение, не может быть

объектом вашей речи. Это очень категоричное утверждение, но стремление к

его соблюдению безусловно необходимо. Почему не следует обращаться ни с

какой речью (не только с бранной) к человеку, который вам неприятен? Как

уже говорилось, в основе любого поступка лежит набор целевых установок,

который называется мотивацией. Речь -тоже поступок, и в основе его всегда

лежит конкретная психологическая цель. Предположим, вы обращаетесь к

человеку, который вам неприятен. Цель у вас может быть любая, например,

уговорить его выбрать в качестве изучаемого языка французский. Казалось бы,

в самой цели ничего негативного нет, это нейтральная целевая установка. Но

реальный текст является производным от всего множества целей, заложенных в

сознании человека в момент речи. И в нем реализуется не только основная

цель (убедить выбрать французский язык), но и внутренние, психологические

цели, многие из которых говорящий сам до конца не понимает (бессознательная

мотивация). Тем не менее цель существует всегда. Основой бессознательной

мотивации являются эмоции, наличие которых человек не всегда ощущает в

себе, но которые подчас заставляют его совершать неожиданные поступки.

Поэтому, если на фоне вполне разумной целевой установки вы испытываете к

человеку недобрые чувства (кратковременные или длительные), во время

речевой коммуникации эти чувства будут заметны. О чем бы вы ни говорили с

другим человеком, хотите вы того или нет, вы одновременно сообщаете ему,

как вы к нему относитесь. Это одна из причин, по которым не следует

обращаться с речью к людям, которые вам неприятны.

Важно понять, что если бы вы не обратились к нему с речью, то он скорее

всего не почувствовал бы вашего к нему отношения и не испытал бы неприятных

эмоций. Это означает, что ваша речь была поступком, инициировавшим

отрицательные эмоции в другом человеке, т. е. поступком во зло.

Еще большее зло человек приносит, нарушая второй риторический постулат,

который звучит так: людей не следует обманывать, им нужно говорить правду.

Эта проблема связана с категориями истинности и ложности в речевой

коммуникации. Людям свойственно обманывать друг друга, потому что в силу

внутренней целесообразности лучшим выходом из положения иногда

представляется ложь. С древнейших времен человечеством обсуждались вопросы,

насколько этично обманывать, имеет человек право это делать или нет и

какова должна быть кара за ложь. Ответы не найдены.

Что такое ложь? Чтобы ответить на этот вопрос, следует понять, что есть

истина, т. е. что соответствует действительности, а что нет. И здесь

возникает противоречие, носителем которого является человек в силу

природной ограниченности своих возможностей. Мир, который его окружает,

определенным образом объективно устроен. Человек же может воспринимать его

только через анализаторы (зрительные, слуховые, тактильные, обонятельные).

Где гарантия, что это восприятие адекватно? Ее нет и быть не может. Ответ

на этот вопрос (на самом деле это вопрос о познаваемости/непознаваемости

мира) издревле разделил людей на два лагеря в соответствии с

материалистическим или идеалистическим подходом к внешнему миру. Если наши

анализаторы воспринимают мир адекватно, тогда он познаваем и может быть

поставлена задача все большего приближения к истине. Если же наши

анализаторы значительно искажают то, что происходит вокруг нас, вопрос о

познаваемости мира не может быть даже поставлен. А если происходит

значительное искажение картины мира за счет погрешности работы

анализаторов, то это искажение универсально для человечества или

индивидуально для каждого?

В соответствии с концепцией субъективного идеализма каждый человек

воспринимает мир по-своему, и, таким образом, не только не существует

адекватность восприятия мира человеком, но и взаимопонимание между людьми

носит условный характер. Это категоричное заключение, но, возможно, оно

недалеко от истины. Рассмотрим один пример. Для каждого из нас другие люди

тоже факт внешнего мира, состоящего не только из пространства, морей,

полей, лесов, но и из homo sapiens. Возьмем какого-нибудь человека (Ч),

знакомого, положим, с 500 людьми, и попробуем провести среди них опрос, что

Ч за человек. Очевидно, что мы получим 500 разных характеристик. Некоторые

из них будут близки друг к другу, другие — прямо противоположны. А ведь

перед нами один и тот же человек. Это доказывает и то, что наши анализаторы

работают плохо и неадекватно, и то, что перекодированная после восприятия

анализаторами информационная волна, которая поступает в наш мозг, приводит

к неадекватному анализу впечатлений от внешнего мира. И это понятно, так

как анализ во многом зависит от индивидуального опыта человека, его системы

ассоциаций и ценностей. Если бы восприятие было адекватным, то ситуация,

при которой по поводу одного и того же человека существовало бы столько

мнений, сколько людей их высказывает, оказалась бы невозможной. Конечно, по

поводу объектов более простых, чем человеческая личность, мнения совпадают

значительно чаще, но это не снимает проблемы в оценке сложных объектов.

Естественный язык основан на принципе дискретности. Очевидно, что с

помощью линейно упорядоченного текста информация может быть передана,

только если сам этот текст состоит из дискретных единиц. Передаваемая

информация при этом значительно упрощает реальную картину действительности.

Язык не повторяет внутренней организации мира вещей. В организации

смыслов существует свобода, они независимы. Естественный язык связан с

миром не непосредственно, а через собственную организацию, причем эта

организация в разных языках разная. Концепция, согласно которой структура

языка определяет структуру мышления и способ познания внешнего мира,

называется гипотезой лингвистической относительности. Она разработана

американскими лингвистами Э. Сепиром и Б.Л. Уорфом в рамках

этнолингвистики. В соответствии с данной гипотезой логический строй

мышления определяется языком.

Характер познания действительности зависит от языка, на котором мыслит

познающий субъект. Люди членят мир, организуют его понятия и распределяют

значения так, а не иначе, поскольку являются участниками некоторого

соглашения, имеющего силу лишь для этого языка. Познание не имеет

объективного общезначимого характера: "сходные физические явления позволяют

создать картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при

соотносительности языковых систем" (Б.Л. Уорф).

Таким образом, говорить об абсолютной адекватности проекции внешнего мира

на сознание человека не приходится. Если это так, тогда что такое ложь на

фоне того, что сама наша реакция на внешний мир носит искаженный характер?

Ложь можно рассматривать как одну из коммуникативных функций. Ложью в речи

называется неверие самого человека в истинность того, что он говорит.

Объективная ложь, как и объективная истина, не дана человеку в знании, но

вера дана. Любопытно: что такое ложь, никто не знает, но когда человек

обманывает, он всегда понимает, что обманывает. Категория веры

неформализуема, объект веры невозможно ни доказать, ни опровергнуть, но

каждый человек чувствует ее в душе. Под этой категорией понимается вера и в

Бога, и в истину, и в справедливость и т. д. и соответственно неверие ни в

Бога, ни в истину, ни в справедливость. Это фактор, психологическое

обоснование которого находится глубоко в бессознательном.

Определить категорию лжи с терминологической точки зрения не

представляется возможным, словарные толкования не дают ее понимания, но

каждый человек знает, что это такое. Правда, знание это сугубо

индивидуально, ибо ложь — это то, что человек сам считает ложью, т. е. то,

во что он не верит. Такие категории, как "добро", "зло", "ложь", "истина",

"счастье" и т. п., могут быть определены только функционально, а не

статически. Это функции от некоторого аргумента; в роли последнего

выступает каждый конкретный человек, и в зависимости от того, какой это

аргумент (т. е. какой это человек), значение функции может быть любое.

Такие категории, безусловно, должны существовать: если бы их не было, люди

жили бы в догматическом мире абсолютных истин, что совершенно несвойственно

человеческому сознанию, которое диалектично по своей природе (о механизме

коммуникации во время лжи см. также разд. 5.6 гл. 5). Так же как "истина" и

"ложь", понятия добра и зла принадлежат к неопределяемым общефилософским

категориям, любые словарные толкования которых носят характер условный,

неточный и неабсолютный. Однако на неформальном уровне эти категории

понятны всем людям (правда, по-разному). По Библии — добро изначально, оно

появилось раньше зла. Зло противопоставлено добру. Зло — это то, что вы бы

сами себе не пожелали (в этом смысловая основа "золотого правила").

Каждый человек ощущает это в себе, но важно понять, что эти ощущения

индивидуальны. Адресуясь с речью к человеку, следует поставить себя в

позицию слушающего и задаться вопросом: "А хотел бы я это услышать?"

Значительная часть ваших речей сразу будет "забракована", потому что очень

часто, намереваясь сказать что-то другому, сами бы мы услышать это не

захотели. Очень простой и (увы!) распространенный пример. Молодой человек

встречается с девушкой. Подруга девушки, увидев его в ресторане с другой

женщиной, немедленно обо всем рассказывает. Ну а если бы так поступили с

ней?! В соответствии с нравственным законом такая речь запрещена риторикой,

потому что она во зло (по определению). Благими намерениями в этой ситуации

ничего не объясняется: не следует забывать, что ими "устлана дорога в ад".

С помощью речевого воздействия можно заставить собеседника почувствовать

любую эмоцию, заданную говорящим на сознательном или бессознательном

уровне. Очень распространенным является осознанное провоцирование в

человеке чувства стыда. Типичен (увы!) пример поведения учителя средней

школы (особенно в начальных классах), когда единственным педагогическим

приемом становится нравоучение в отношении ребенка, который плохо учится

или недисциплинированно себя ведет. При этом нередко судилище становится

публичным, так как ставится задача опозорить ученика перед одноклассниками

(вызвав к доске и поставив лицом к классу, т. е. в оппозицию к остальным

ученикам) или перед старшими школьниками, если они пользуются у него

авторитетом. Эмоция стыда вызывается обычно на речевом уровне, т. е.

словесно. Это одна из самых сильных, самых мучительных эмоций, которую

можно испытать. Если взрослый человек вызывает в другом стыд, да еще когда

тот не может ему ответить, беспомощен, в 2 раза ниже ростом, в 3 раза

меньше весит, в 4 раза ниже на служебной лестнице, то на языке этики иначе

как садизмом это публичное унижение названо быть не может. Надо сказать,

что такого рода унижения люди помнят всю жизнь, платят стойкой ненавистью к

тому, кто их унизил, тщательно эту ненависть скрывая.

В фильме Р. Быкова "Чучело" в 1984 г. впервые была поставлена проблема

стыда и унижения, которые переживают люди в детском и молодом возрасте в

системе отечественной средней школы. Мало что изменилось в этом отношении с

той поры: из всех цивилизованных стран детей безнаказанно доводят до слез в

школе только у нас. На Западе это повод для судебного разбирательства.

В случае если ребенка позорят перед родителями, эмоции стыда и страха

комбинируются: возникает страх перед наказанием, или страх, что выгонят из

школы, или страх перед стыдом в присутствии людей, которые имеют у ребенка

авторитет. Этот методологический прием используется вместо убеждения в

основном по отношению к младшим школьникам, потому что уже в 6—7-м классах

ребенок не позволит над собой издеваться, он будет мстить, что вполне

естественно. Садизм — одна из сохраняющихся, к сожалению, характеристик

массового сознания, и долг каждого взрослого — оградить от него детей.

В каких же случаях речь "во зло" все же допустима?

Обращение к человеку, который вам неприятен, возможно только в тех

случаях, когда его невозможно избежать: в некоторых административных

ситуациях (вы вынуждены общаться с начальником, которого подчас

недолюбливаете), в личных (речь, обращенная к мужу перед разводом, которая

необходима для решения финансовых и бытовых проблем) и т. п. Конечно, такие

ситуации бывают, но следует по возможности сводить их к минимуму. Обществом

выработаны механизмы, помогающие человеку в подобных случаях (например,

сложные финансовые и личные переговоры ведет адвокат, потому что это

нейтральная фигура, в целевых установках речи которой нет ничего

негативного).

Что касается лжи, то, конечно, существуют жизненные ситуации, в которых

кажется, что человека следует обмануть из соображения гуманизма ("ложь во

спасение"). В качестве наиболее распространенного приводится обычно пример

человека, который безнадежно болен и которому не говорят о необратимости

его болезни, а наоборот, сообщают, что он выздоравливает и сегодня выглядит

явно лучше, чем вчера. Следует ли так поступать?

Думается, что "ложь во спасение" тоже функция, где аргументом является

личность больного. В зависимости от того, каков человек, к которому вы

обращаетесь, можно оценить правомерность или неправомерность обмана. Если

перед вами человек сильный, привыкший принимать самостоятельные решения (а

для принятия решений человеку нужна, как известно, достоверная информация),

своим обманом вы приносите ему зло, лишая знания истины, а поэтому и

возможности принять адекватное решение. Человек хочет успеть подвести итоги

своей жизни — вы его лишаете возможности понять, что пора это сделать. Это

может быть недописанная книга, несоставленное завещание, недоснятый фильм,

несочиненная песня... Скрывая верную информацию, вы не даете ему

проанализировать в жизни то, что он хотел бы. Если это человек верующий и,

как любой человек, немало грешил — ему нужно время для раскаяния. Время для

раскаяния — это не час, который проводит священник у постели умирающего,

это время, и его человеку надо дать. (Почему истинно верующие люди

категорически возражают против смертной казни даже для самых страшных

преступников? Потому что, если человека убить насильно, у него не будет

времени для раскаяния, а если его оставить в живых, то такое время у него

появится.)

И это не единственные случаи, когда мысль о том, что "ложь во спасение"

есть благо, не кажется очевидной. Не следует забывать и о чисто медицинском

факторе. Зафиксированы случаи значительной активизации защитных сил

организма: если человеку впрямую говорят, что он гибнет, организм находит в

себе внутренний резерв, побеждающий болезнь, которая в обычных условиях

побеждена быть не может, — так оказывается сильна жажда жизни. При

неизлечимых заболеваниях не справляется иммунная система человека.

Биоэнергетический метод лечения основан на стимуляции деятельности именно

иммунной системы, что в этих условиях может спасти жизнь. Таким

стимулятором может оказаться также слово правды. Поэтому к тезису "лжи во

спасение" следует подходить с большой осторожностью и очень индивидуально.

Конечно, кроме рассмотренных есть много других "исключений" из

нравственных правил. Но важно понять: всякий раз, когда вы совершаете

поступок, следует подумать, в какой мере вы сами хотите, чтобы подобный

поступок был совершен в отношении вас. С нравственной точки зрения людям

следует делать добро, но нравственный барьер — это барьер, который каждый

человек устанавливает для себя сам, и он не может быть навязан никем извне.

Поэтому в той мере, в какой вы позволяете себе греховное отношение к другим

людям, вы совершаете в отношении них неэтичные поступки.

Нравственное воспитание человека в любви и сострадании к ближнему,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11