Становление и сущность психоаналитики

немало случаев, когда пациент более озабочен символическим обозначением его

сексуальной несостоятельности, нежели буквальной угрозой в отношении

половых органов. Наконец, нужно отдать должное Адлеру за то всестороннее

влияние, которое он оказал на педагогов, адвокатов, воспитателей. Комплекс

неполноценности, мужской протест, значимость социального вклада — все это

практические идеи, оказавшие большую помощь профессионалам, имеющим дело с

проблемами человека.

Карл Густав Юнг

Карл Густав Юнг родился в 1875 г. в Кессвиле, маленькой швейцарской

деревушке, в семье священника реформистской церкви, увлеченного

классическими науками и изучением Востока; дед и прадед Юнга по отцовской

линии были врачами. До девяти лет Юнг был единственным ребенком, одиноким и

нелюдимым. Впоследствии, уже будучи взрослым, он придавал большое значение

сновидениям и событиям своего детства. Отец с шести лет стал обучать его

латыни, и к моменту поступления в Базельскую гимназию он был намного

впереди своих сверстников; в гимназии он проводил долгие часы в библиотеке,

погруженный в старинные книги. В девятнадцать лет юный библиофил прочел у

Эразма Роттердамского «Volatus atque non vokatus deus aderit» («Призываемый

или нет, Бог присутствует всегда»), он включил эти слова в свой экслибрис,

а позже велел высечь их на каменной арке над входной дверью своего дома.

В «Метаморфозах I» Юнг ссылался на множество источников с целью провести

параллель между фантазиями древних, выраженными в мифах и легендах, и

«схожим мышлением детей» . Юнг сделал неожиданный вывод, что мышление

«имеет исторические пласты» , содержащие «архаический умственный продукт»,

который обнаруживается в психозе в случае «сильной» регрессии. Он доказал,

что если символы, используемые веками, схожи между собой, то они «типичны»

и не могут принадлежать одному индивиду. В этой цепи выводов лежит зерно

центральной концепции Юнга а коллективном бессознательном.

Отто Ранк (1884-1939)

Труды Ранка стилистически трудны, кроме того, он дает очень мало историй

болезни для подтверждения своих клинических наблюдений. Он, как и Адлер,

свел всю психологию к упрощенной монолитной системе; в то же время

некоторые из его положений оказались чрезвычайно полезными для психиатрии,

в особенности положение о том. что ребенок должен осознать свое собственное

существование как нечто отдельное от матери.

Ученые, о которых шла речь в этой главе, — Адлер, Юнг и Ранк —

чувствовали себя скованными тесными рамками теории Фрейда, поэтому они

стремились реализовать свой собственный творческий потенциал. В процессе

этой реализации они неизбежно избавлялись от направляющего влияния Фрейда.

Каждый внес свою лепту в психоанализ, и каждый нашел свою собственную нишу.

Адлер открыл свой «жизненный стиль». Юнг — «душу», а Ранк — «творческое

самовыражение»; но будет все-таки справедливым заметить, что их поздние

философские размышления настолько далеко отошли от неукоснительного,

скрупулезного соблюдения принципа систематических научных наблюдений, что

это до некоторой степени подпортило тот вклад, который они могли внести и

внесли в психоаналитическую мысль. По нашему мнению, Фрейд, напротив, даже

и в поздних своих философских трудах редко отслонялся от научной

ориентации.

ФИЛОСОФСКИЕ ГОРИЗОНТЫ

Экзистенциализм — сугубо европейское послевоенное явление — это выражение

общей ориентации на проблемы собственного существования в мире. Это

направление диаметрально противоположно бихевиористскому. Экзистенциализм

возвеличивает самосознание — осознание собственного существования — как

основной человеческий опыт. Почему же это философское направление,

провозглашенное в прошлом веке Сереном Кьеркегором (1813 — 1855) и

Фридрихом Ницше (1844 — 1900), вновь возродилось в последние несколько

десятилетий? И какое отношение имеет все это к психиатрии? Похоже, что

данная философская тенденция — одно из многих проявлений разочарования

европейского человека в его направленном вовне интересе к физическому миру

и в тех ценностях, которые вдохновляли его со времен Возрождения. Две

мировые войны, неизбежно породив и социальный, и экономический. и духовный

крах, вызвали не только оппозицию тем, кто был у власти, но и общий

идеологический протест против ценностей и убеждений, которые, по мнению

людей, привели к катастрофе. Наука стала естественной мишенью этого

протеста, поскольку человек интуитивно чувствовал. что мир. в котором он

живет и который рушится, — это продукт развития науки и техники.

Популярность экзистенциализма показывает, что человек повернулся спиной к

миру, который он очень старательно изучал и которым столь успешно

повелевал, призвав на помощь достижения науки последних трехсот лет.

Психоанализ есть научное проявление интровертивного интереса к самому себе;

экзистенциализм — это философская сторона того же явления. Вот почему за

последние два десятилетия многие европейские психиатры приняли догмы

экзистенциализма в качестве своей ориентации. Наиболее известным

американским представителем экзистенциальной школы является Ролло Мей.

редактор издания, вышедшего под названием «Экзистенциальность: новое

измерение в психиатрии и психологии».

Трудно установить, что же отстаивает психиатр-экзистенциалист, кроме

того, чтобы к каждому пациенту подходили с точки зрения его собственных

проблем, или, по их терминологии, «его собственной вселенной». Такая

позиция, разумеется, не отличается от принципов психоанализа.

Экзистенциалисты, однако, считают, что, поскольку психоанализ делает упор

на технические приемы и правила и строго придерживается теоретических

формулировок, он неизбежно становится жертвой собственных догм, утрачивая

интерес к отдельной личности. Экзистенциалисты называют это

«методолатрией», обожествлением технических приемов.

Психиатры-экзистенциалисты заимствовали большую часть своей терминологии

из работ германского философа Мартина Хайдеггера, ученика Эдмунда Гуссерля

(1859 — 1938), основателя феноменологической школы философии. Хайдеггер

считал, что для описания ускользающего содержания самосознания человека

более подходят литературные выражения, нежели обычные технические термины

психологии. Центральными среди них являются выражения «быть в мире» или

«быть выброшенным а мир», касающиеся первичного ощущения человека как

мыслящего существа в окружающем мире. Это «переживание бытия» всегда

связано с угрозой небытия, несуществования. В этом источник всеобщего

универсального страха, или экзистенциального «отчаяния».

|Для психотерапии имеет большое значение утверждение экзистенциалистов о

том, что в процессе лечения взаимодействуют две конкретные

индивидуальности, а не, как утверждает теория, пациент и некий чистый

экран, на который он проецирует собственные чувства. Экзистенциалисты

называют это лечебное взаимодействие состязанием и пытаются объяснять его с

феноменологических позиций. Как уже упоминалось, некоторые психоаналитики

независимо пришли к тому же выводу. Так, теория Александера о коррегирующем

эмоциональном переживании основана главным образом на этом же суждении.

Экзистенциалисты не отрицают феномена перенесения, но они подчеркивают, что

перенесение и контрперенесение не исчерпывают богатства терапевтического

состязания, которое включает значительно больше, нежели простые повторения

эмоциональных реакций между пациентом и врачом. Врач символизирует для

пациента родительские образы или образы других членов семьи, игравших

существенную роль в его эмоциональном развитии; но одновременно он

конкретное лицо, на которое пациент реагирует как индивид.

Экзистенциальная психиатрия, пытаясь видоизменить психоаналитический

подход, не предложила пока систематической лечебной методики. Это в первую

очередь относится к очень известным швейцарским психоаналитикам-

экзистенциалистам Меддару Босту и Густаву Балли. Другой швейцарский

экзистенциалист, Людвиг Бинсвангер, был хорошо знаком с Фрейдом, и тот

оказал на него глубокое влияние. Правда, его экзистенциализм идет от

Гуссерля. Бинсвангер, как и В.Э. фон Гебсаттель, известен в основном своим

феноменологическим описанием субъективных переживаний в процессе лечения.

Й.Зутт из Германии считает, что человек может преодолеть тот разрыв,

который существует между основным стержнем его личности и личностью

другого, с помощью «эстетической сферы жизни». Кто не искушен в традиционно

витиеватом философском стиле немецкого писания и мышления, тому нелегко

следовать за рассуждениями Зутта. По существу, собственно, он стремится

точно описать состязание между двумя личностями — врачом и пациентом. Эрвин

Штраус, также из Германии, психологически, пожалуй, наиболее чуток из всех

экзистенциальных психиатров. Его работа — это выдающееся описание

субъективного определения осознания человеком окружающего мира. Из

французских психиатров под влиянием психоанализа в какой-то мере был

Э.Анри, хотя все-таки больше — под влиянием экзистенциальной философии. Его

работы характеризуются ясностью и эрудицией, он имеет энциклопедические

познания в области древней и современной психиатрической литературы и

обладает способностью рационально синтезировать свои познания.

Центральный упор в экзистенциальной психиатрии сделан на яркое описание

эмоциональных настроений пациента. Настроенность на феноменологическое

описание, возможно, объясняется тем, что экзистенциалисты не обращают

внимания на неосознаваемые детерминанты поведения, поскольку

бессознательные мотивации не могут быть зафиксированы и описаны, а должны

реконструироваться в ходе анализа такого материала, как сновидения,

оговорки, свободные ассоциации. Интерес последнего времени к дзэн-буддизму

среди ряда психиатров — это еще один шаг в направлении самосознания. Дзэн —

это китайская версия индийского буддизма, возможно получившая

распространение благодаря деятельности проповедника Бодхидхармы, жившего в

VI в. н.э. и применившего учение Гаутамы Будды к китайской культурной

традиции.

Дзэн-буддизм в основном обращается к внутреннему мистическому переживанию

— «сатори», — которое затруднительно описать рациональными понятиями. Это

можно лишь субъективно пережить. В понятии сатори традиционное деление на

внутренний и внешний мир исчезает, человек становится единым существом с

Вселенной. Знатоки дзэн считают, что это не интеллектуальная система, что

его сущность — переживание сатори — невозможно сформулировать, а можно лишь

описать с помощью афоризмов и поэтических метафор. Судзуки, который,

собственно. познакомил американскую публику с дзэн-буддизмом, пишет:

«Сатори можно определить как интуитивный взгляд на природу вещей в

противовес аналитическому и логическому пониманию ее. Практически это

означает, что разворачивается новый мир, не воспринимавшийся прежде

разумом, привыкшим мыслить дуалистически. Еще можно сказать, что благодаря

сатори все наше окружение предстает перед нами в неожиданном ракурсе

восприятия. Что бы это ни было, мир для тех, кто познал сатори, уже не тот

мир, каким он был; со всеми его бурлящими потоками и , горящими огнями, он

уже никогда не будет тем, что был.

Перспективы

Человеческие мотивации — любовь, ненависть, надежды, отчаяние, месть, все

реальное содержание жизни человека, все его самые значительные переживания

— могут быть объяснены лишь с помощью психологии. Основной принцип

современного психосоматического подхода состоит в том, что человеческая

личность и организм составляют единое целое и что медицина должна подходить

к проблемам личности во взаимодействии психологических и соматических

методов лечения. Психология и биология имеют дело с одним и тем же сложным

организмом, представляя собой как бы два различных аспекта этого организма.

Нет сомнения, что в строительстве моста между знанием о структуре мозга,

с одной стороны, и о человеческом поведении — с другой, исключительную роль

будут играть новые науки — кибернетика и теория информации. Мозговые

процессы, так же как и мыслительные процессы, можно рассматривать как

передачу закодированных сообщений в сложной коммуникационной системе,

регулируемой элементарными всеобщими принципами. Развитие науки показывает,

что ближайшие годы будут характеризоваться все более тесным сотрудничеством

между психиатрами, психоаналитиками, специалистами экспериментальной

психологии, физиологами и инженерами, и что сотрудничество это приведет к

всеобъемлющему знанию о поведении животных и человека. Многопрофильный

подход, кроме того, даст возможность изучения человека не просто как

биологического существа, личностной индивидуальности, о и как члена высшей

системы — общества. Каким образом целостная общественная структура вносит

вклад в формирование личности — вот вопрос, который будет привлекать

внимание лучших умов в области психиатрии, антропологии и общественных

наук.

Несмотря на успехи последних лет, область психиатрии еще находится в

состоянии становления. Различные подходы сосуществуют, не будучи связаны в

единую систему. Можно, однако, представить себе, что будущее развитие

пойдет по меньшей мере в четырех направлениях.

Первое — постоянный и растущий интерес к психологической ориентации, что

будет заключаться в более детальном описании и психодинамическом понимании

психотерапевтического процесса. Критическим моментом станет прорыв через

скрытый внутренний барьер врача, до последнего времени остававшегося

единственным источником знания о сложных межличностных взаимоотношениях

больного и врача. Раскрывал процедуру лечения для стороннего наблюдателя,

записывая все детали и события, все вербальные и невербальные связи в

процессе лечения, врач может сделать этот материал доступным для изучения и

повторения другими.

Второе — практически все указывает на то, что психосоматическое

направление будет развиваться как наиболее приемлемый путь интеграции

психологических и физиологических явлений. Старая философская дихотомия

тело— душа стремительно уходит в небытие. Много нового обещает применение

экспериментальной методики, где воссоздаются ситуации эмоциональных

стрессов в их жизненной , реальности и изучается их влияние на весь

организм. Можно ожидать дальнейшего интереснейшего экспериментального

изучения искусства — в особенности кинематографа, — способного выявить и

возбудить в зрителе все существующие человеческие конфликты.

Третье — последние достижения фармакологии благодаря их большой

практической ценности при лечении в стационарных условиях обогатят наши

возможности регулировать возбуждения различных участков нервной системы.

Теоретические обоснования этих достижений пока не вполне отработаны, однако

не думается, хотя многие авторы склоняются к этому, что фармакологический и

биохимический методы смогут существенно прояснить сложнейшие явления

межличностных отношений и заменить психологические методы лечения. Похоже,

например, что психологический подход не может быть чем-то вытеснен и

останется основным, главным методом.

Четвертое — социологический подход несомненно будет занимать все большее

место.

Мы живем в эпоху интеграции и сотрудничества. Обособленный человек XIX

а., с его стойкой самодостаточной системой ценностей, быстро уступает место

общинному, так называемому вовне направленному человеку с мятущейся душой,

тщетно пытающемуся осознать свою личность. Влияние этого культурного сдвига

на психиатрию выражается в повышенном интересе к групповой динамике ее

социологическим аспектам. Следовательно, будущее за растущей интеграцией

биологических, психодинамических и социологических подходов и развитием

всеобъемлющей психиатрии, которая не тщится разгадать извечную тайну

человеческого поведения со своей узкой, ограниченной платформы, но

обогащается за счет знаний, полученных из многообразия новых путей и

подходов.

Потребность в интеграции — последнее звено в длинной цепи нужд и

потребностей, отмечавших развитие психиатрии во все века. Эта потребность,

безусловно, будет удовлетворена, как и все другие, но в результате встанут

новые проблемы. В этой книге мы проследили, как человек из века в век

пытается удовлетворить свое извечное стремление познать самого себя. Все

эти попытки — и те, что завершились успехом, и те, что потерпели неудачу, —

были ответом на извечный вопрос человека о том, что он есть и каким он

должен быть.

Вопрос вечен, так как психиатрия, лишь недавно достигшая совершеннолетия,

еще многому должна научиться. Рождаются новые, зовущие вперед идеи, встает

оппозиция старым устоявшимся принципам. Существует даже движение за то,

чтобы отбросить накопленное за шестьдесят долгих лет знание и концепции,

заложенные Фрейдом. Психиатрия сама должна соразмерять свои возможности и

пределы, однако нельзя не признать, что хотя подход Фрейда отнюдь не

всеобъемлющ, но было бы абсурдом не принять во внимание тот громадный опыт,

который заключен в наследии Фрейда.

И вопрос этот еще долго будет злободневен, так как сегодня только малая

часть тех, кто нуждается в психиатрической помощи, могут ее получить.

Нехватка средств. оборудования, препаратов, отсутствие компетентной

социальной политики — все это льет воду на мельницу древнего человеческого

предрассудка, что душевнобольные должны оставаться в цепях забвения и

страданий. Только тогда, когда всякий человек, независимо от его

материального положения, расовой принадлежности, вероисповедания, места

жительства или общественного положения, сможет получить ту помощь, на

которую способна психиатрия, только тогда мы будем иметь право сказать, что

цель достигнута.

Приложение

Инстинкты — это силы, побуждающие человека к действию. Физические аспекты

инстинктов Фрейд называл потребностями, психические — желаниями. Инстинкт

содержит четыре компонента: источник, цель, импульс и объект. Цель состоит

в уменьшении потребности и желания до такой степени, что дальнейшее

действие, направленное на их удовлетворение, перестает быть необходимым.

Другими словами, цель заключается 8 том, чтобы дать организму то, в чем он

испытывает потребность или что в данный момент желает.

Импульс — это та энергия, силы или напряжения, которые используются для

удовлетворения инстинкта.

Объект инстинктов — это те предметы или действия, которые удовлетворяют

первоначальную цель.

Фрейд попытался свести их к двум группам: инстинкты, поддерживающие жизнь

(сексуальные инстинкты) и разрушающие жизнь (деструктивные инстинкты).

Инстинкты — это каналы, по которым «протекает энергия», и эта энергия

подчиняется своим собственным законам. По мнению Фрейда, каждый из этих

двух обобщенных инстинктов (сексуальный и деструктивный) имеют и свой

источник энергии.

Либидо (лат. «желание») — это энергия, присущая инстинктам жизни;

агрессивная энергия присуща деструктивным инстинктам. Эта энергия имеет

свои количественные и динамические критерии.

Катексис — это процесс помещения либидннозной (или противоположной ей)

энергии в различные сферы психической жизни, в идеи или действия. Кате к

тированное либидо перестает быть подвижным и уже не может перемещаться к

новым объектам. Оно укореняется в той области психической сферы, которая

привлекла и удерживает его.

Если представить либидо как определенную сумму денег, то катексис —

процесс покупки, вкладывание денег в ценности. Чем больше вложено денег в

одни ценности, тем меньше их остается для других.

Вытеснение — удаление из сознания чувств, мыслей и намерений к действию,

потенциально вызывающих напряженность. Однако вытесненные в

бессознательное, эти «комплексы» продолжают действовать на душевную жизнь и

поведение человека постоянно ищут выхода «наружу». Поэтому для удержания их

в бессознательном требуется постоянный расход энергии.

Отрицание — это попытка не принимать за реальность события, нежелательные

для Я. Примечательна способность в таких случаях «пропускать» в своих

воспоминаниях неприятные пережитые события или заменять их вымыслом. В

качестве характорного примера Фрейд приводит воспоминания Ч. Дарвина: «В

течение многих лет я следовал золотому правилу, а именно, . когда я

сталкивался с опубликованным фактом, наблюдением или идеей, которые

противоречили моим основным результатам, :

Я незамедлительно записывал это; я обнаружил ко опыту, что такие факты и

идеи гораздо легче ускользают из памяти чем благоприятные».

Рационализация — это нахождение приемлемых причин и объяснений для

приемлемых мыслей и действий. Естественно, что эти «оправдательные»

объяснения мыслей и поступков более этичны и благородны, нежели их истинные

мотивы.

Реактивные образования — поведение, противопоставляемое желанию; это

явная или неосознанная инверсия желания.

Изоляция — это отделение психотравмнрующей ситуации от связанных с ней

душевных переживаний. Замена ситуации происходит как бы неосознанно, по

крайней мере но связывается с собственными переживаниями. Все происходит

как будто с кем-то другим. Изоляция ситуации от собственного Я особенно

ярко проявляется у детей. Взяв куклу нли игрушечную зверюшку, ребенок,

играя, может «дать» ей «делать» и «говорить» все, что ему самому

запрещается: быть безрассудной. саркастической, жестокой, ругаться,

высмеивать других и т. п.

Проекция — подсознательное приписывание собственных качеств. чувств и

желаний другому человеку.

Регрессия — соскальзывание на более примитивный уровень повеления или

мышления. Даже здоровые люди, чтобы как-то защищаться от постоянного

эмоционального прессинга, «спустить нар», время от времени прибегают к

различным формам регрессии. Они курят, напиваются, ковыряют в носу, читают

бульварные романы, портят вещи, верят мистификаторам, рискованно водят

автомобиль и делают еще массу «глупостей».

Сублимация — это наиболее распространенный защитный механизм, посредством

которого либидо и агрессивная энергия трансформируются в различные виды

деятельности, приемлемые для индивида и общества. Разновидностью сублимации

могут быть спорт, интеллектуальный труд, творчество. Сублимированная

энергия, по мнению Фрейда, создает цивилизацию.

Механизм запретов — это способы, с помощью которых Я защищает себя от

внутренних и внешних напряжений. Механизм защиты в понимании Фрейда играет

значительную роль в патогенезе неврозов. Невротический синдром есть

следствие неудавшегося защитного процесса. Психоневроз — проявление защиты

сознательной части душевной жизни от неприемлемых переживаний и стремлений.

С механизмами вытеснения, в частности, Фрейд связывает некоторые симптомы

истерии, импотенцию, фригидность, психосоматические заболевания

(бронхиальная астма, язва желудка). Для невроза навязчивых состояний

характерными являются механизмы изоляции и реактивные образования.

Используемая литература:

1. Франц Александр, Шелтон Селесник «Человек и его душа: познание и

врачевание от древности и до наших дней», М., Издательство Агентства

«Яхтсмен», 1995г.

2. Фрейд Зигмунд «Психоаналитические этюды» /Составление Д.И. Донского,

В.Ф. Круглянского; Послесл. В.Т. Кондрашенко; — Мн.: ООО «Попурри»,

1997.

3. Фрейд Зигмунд «Очерки по психологи сексуальности» / Пер. с нем.; —

Мн.: ООО «Попурри», 1997.

4. Фрейд Зигмунд «Толкование сновидений» / Пер. с нем.; — Мн.: ООО

«Попурри», 1997.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5