МЕНЮ


Фестивали и конкурсы
Семинары
Издания
О МОДНТ
Приглашения
Поздравляем

НАУЧНЫЕ РАБОТЫ


  • Инновационный менеджмент
  • Инвестиции
  • ИГП
  • Земельное право
  • Журналистика
  • Жилищное право
  • Радиоэлектроника
  • Психология
  • Программирование и комп-ры
  • Предпринимательство
  • Право
  • Политология
  • Полиграфия
  • Педагогика
  • Оккультизм и уфология
  • Начертательная геометрия
  • Бухучет управленчучет
  • Биология
  • Бизнес-план
  • Безопасность жизнедеятельности
  • Банковское дело
  • АХД экпред финансы предприятий
  • Аудит
  • Ветеринария
  • Валютные отношения
  • Бухгалтерский учет и аудит
  • Ботаника и сельское хозяйство
  • Биржевое дело
  • Банковское дело
  • Астрономия
  • Архитектура
  • Арбитражный процесс
  • Безопасность жизнедеятельности
  • Административное право
  • Авиация и космонавтика
  • Кулинария
  • Наука и техника
  • Криминология
  • Криминалистика
  • Косметология
  • Коммуникации и связь
  • Кибернетика
  • Исторические личности
  • Информатика
  • Инвестиции
  • по Зоология
  • Журналистика
  • Карта сайта
  • Феноменология духа в сказках в свете аналитической психологии Юнга

    в которых даже превосходят человека. В этом случае с полным правом можно

    говорить, что в облике животного выражается архетип духа. В одной немецкой

    сказке1 рассказывается, как юноша, разыскивающий свою исчезнувшую

    принцессу, встречает волка, который ему говорит: «Не бойся! Скажи, куда ты

    держишь путь?» Юноша рассказывает свою историю, за что волк даёт ему

    магический подарок, а именно: несколько своих волосков, с помощью которых

    юноша сумеет призвать волка себе на помощь в любое время. Это интермеццо

    проходит точно так же, как встреча с услужливым стариком. В том же самом

    повествовании выступает и другая, а именно злая сторона архетипа. Для

    наглядности Юнг конспективно излагает эту сказку.

    «Когда юноша пас в лесу свинью, то обнаружил большое дерево, чьи ветви

    затерялись в облаках. «Как было бы здорово, — сказал себе юноша, —

    посмотреть с его верхушки, что там, на краю света?» Он карабкается вверх в

    течение целого дня, но так и не достигает ветвей. Настал вечер, и он

    вынужден переночевать на сучке. На другой день он карабкается дальше, и к

    полудню добирается до кроны. Только под вечер он достигает деревни, которая

    возведена на ветвях. Там живут крестьяне, которые его потчуют и дают на

    ночь приют. На утро он карабкается дальше и к полудню достигает дворца, где

    живет девушка. Здесь он узнаёт, что выше-то идти некуда. Она — королевская

    дочь, которую злой волшебник заключил в тюрьму. Итак, герой остается у

    принцессы. Ему разрешается входить во все комнаты замка. Только в

    1 Die Prinzessin auf dem Baum. (Deutsche Marchen seit Grimm).

    одну-единственную принцесса запретила ему заходить. Однако любопытство

    сильнее. Он отпирает комнату и обнаруживает там ворона, прикованного к

    стене тремя гвоздями. Один гвоздь проходит через шею, два других — через

    крылья. Ворон сетует на жажду, и юноша, тронутый состраданием, дает ему

    попить воды. С каждым глотком выпадает по гвоздю, и после третьего глотка

    ворон освобождается и вылетает в окно. Когда принцесса услышала об этом,

    она очень испугалась и сказала: «Это был чёрт, который меня заколдовал.

    Теперь уж недолго осталось ждать, скоро он меня настигнет». В одно

    прекрасное утро она на самом деле исчезла».

    Теперь юноша отправляется на поиски, где ему, как уже описывалось

    ранее, встречается волк. Точно так же он встречает медведя и льва, от

    которых тоже получает волоски. Кроме того, лев ему сболтнул, что принцесса

    заточена неподалёку, в охотничьем домике. Он отыскивает эту сторожку и

    принцессу, однако знает, что побег невозможен, потому что охотник обладает

    трехногой сивой кобылой, которая всё ведает и неминуемо предупредит

    охотника. Несмотря на это юноша все же пытается сбежать, но тщетно. Охотник

    нагоняет его, однако позволяет сбежать вновь, так как юноша ведь однажды

    спас ему жизнь, в его бытность вороном. Итак, охотник вместе с принцессой

    ускакал прочь. Однако, когда охотник ушел в лес, юноша опять прокрался в

    дом и уговорил принцессу выведать у охотника тайну, как тот заполучил свою

    умную кобылу. Ночью это ей удается, и юноша, спрятавшийся под кроватью,

    узнаёт, что примерно в часе езды от сторожки охотника живет ведьма, которая

    разводит волшебных лошадей. Кто сумеет уберечь жеребят в течение трех дней,

    тот имеет право в награду выбрать себе лошадь. В старину она давала

    впридачу еще и двенадцать ягнят, чтобы утолить голод двенадцати волков,

    живущих в окрестностях хутора: давая им поочерёдно набрасываться на ягнят,

    можно было их отвлечь. Однако ему, охотнику, она не дала никаких ягнят.

    Когда он скакал домой, волки его преследовали. При переходе границы им все-

    таки удалось откусить ногу у сивой кобылы. И потому она имеет только три

    ноги.

    Юноша немедленно отыскивает ведьму и нанимается к ней на выпас жеребят

    при условии, что она даст ему не только лошадь, которую он сам выберет, но

    в придачу еще и двенадцать ягнят. Она согласилась, но повелела жеребятам

    сбежать. Чтобы усыпить героя, она дала ему с собой хлебное вино. Он пьет

    это вино и засыпает, а жеребята сбегают. В первый день он нагоняет их с

    помощью волка, во второй — ему помогает медведь, а на третий — лев. Теперь

    он имеет право подыскать себе награду. Маленькая дочь ведьмы, однако,

    пробалтывает ему, какая из верховых лошадей принадлежит ее матери. Это,

    конечно же, самая лучшая лошадь, в самом деле сивая кобыла. Её-то он и

    требует. Но когда он вышел из конюшни, ведьма просверлила четыре копыта у

    лошади и высосала из них костный мозг. Из мозга она выпекла пирог и дала

    его юноше с собой в дорогу. Лошадь смертельно заболела, но после того как

    юноша дает ей съесть пирог, она вновь приобрела свою прежнюю силу. Он

    выбирается невредимым из леса, после того как умиротворил двенадцать

    волков, отдав им на съедение двенадцать ягнят. Он заезжает за принцессой и

    скачет с ней прочь. Трёхногая же сивая кобыла кличет охотника, — он тотчас

    пускается в погоню за обоими и быстро их нагоняет (так как четырёхногая

    сивая кобыла не хочет бежать). Как только охотник приблизился, четырёхногая

    кобыла крикнула трёхногой: «Сестрица, сбрось его!». Колдун сброшен и

    растоптан обеими лошадьми. Юноша сажает принцессу на трёхногую сивую

    кобылу, и так они едут в королевство её отца, где и празднуют свадьбу.

    Четырёхногая сивая кобыла просит юношу отсечь голову обеим лошадям, после

    чего лошади превращаются в статного принца и дивную принцессу, которые

    затем переезжают в «своё собственное королевство». Все дело в том, что

    охотник когда-то их тоже превратил в лошадей.

    Помимо териоморфной символики в этом повествовании интересен тот факт,

    что функция знания и интуиции представлена верховыми животными. Тем самым

    говорится, что достоянием духа можно также овладеть. Так, трёхногая сивая

    кобыла является сначала собственностью охотника, а четырёхногая —

    собственностью ведьмы. Здесь дух — отчасти функция, которая, как вещь,

    может менять владельца (лошадь), отчасти же — автономный субъект (колдун в

    качестве владельца лошади). Заработав четырёхногую кобылу у ведьмы, юноша

    освобождает дух, или мысль особого вида, от господства бессознательного.

    Ведьма здесь означает, как и в других местах, mater natura, соответственно

    первоначальное, так сказать, «матриархальное» состояние бессознательного.

    Тем самым возвещается о таком психическом устроении, в котором

    бессознательному противостоит лишь слабое и несамостоятельное сознание.

    Четырёхногая сивая кобыла оказывается превосходящей трёхногую, так как

    может ею повелевать. Так как четверица есть символ целостности, а

    целостность играет значительную роль в образном мире бессознательного1, то

    победа четырёхножия над трёхножием не кажется такой уж неожиданной. Что

    должна означать

    1 В отношении четверицы Юнг ссылается на его более ранние работы, в

    особенности на Psychologie und Religion и Psychologie und Alchemie.

    противоположность между троичностью и четверичностью — это то же, что

    означает троичность в противоположность целостности. В алхимии эта проблема

    звалась аксиомой Марии и сопутствовала этой философии более чем

    тысячелетие, а затем вновь была подхвачена в Фаусте (сцены с кабирами).

    Самое раннее литературное изложение этой проблемы обнаруживается во

    вступительном слове к Тимею1, о чем вновь нам напоминает Гёте. У алхимиков

    мы можем явственно видеть: тройственности божества соответствует низшая

    хтоническая троичность (наподобие трёхглавого черта у Данте). В троичности

    заключен принцип, который своей символикой обнаруживает родство со злом,

    при этом отнюдь не бесспорно, что троичность выражает только лишь зло.

    Напротив, все указывает на то, что зло и, соответственно, его

    употребительный символ, принадлежат к роду тех фигур, которые описывают

    тёмное, ночное, нижнее, хтоническое. Нижнее относится к верхнему, согласно

    данной символике, как эквивалент, ставший противоположностью2; другими

    словами, зло выражается также троичностью.

    Тройка, как мужское число, совершенно логично идентифицируется здесь

    со злым охотником, которого, вероятно, следовало бы понимать (алхимически)

    как «нижнюю троичность». Четвёрка же, как женское число, определённо

    указывает на старуху. Обе лошади — говорящие и всезнающие чудища, а потому

    они представляют бессознательный дух, который, однако, в одном случае

    подчинен злому колдуну, а в другом — ведьме.

    Таким образом, между троичностью и четверичностью, прежде всего,

    сохраняется противоположность мужского – женского, но при этом

    четверичность является символом целостности, а троичность – нет. Ведь одна

    троичность всегда предполагает другую (на такое противоположение

    указывается в алхимии): верх предполагает низ, свет — тьму, добро — зло. С

    энергетической точки зрения противоположность предполагает потенциал, а

    там, где имеется потенциал, есть возможность события (ведь напряжение

    противоположностей стремится к уравниванию). Если представить себе

    четверичность в виде квадрата и разделить его диагональю на две половины,

    то

    1 Самое древнее из известных Юнгу представлений этой проблемы – это

    повествование о четырёх сыновьях Гора, из которых три, соответственно,

    представлены с головами животных, а один – с человеческой. Хронологически

    это примыкает к видению четырёх лиц и Иезекииля. Эти облики потом ещё раз

    повторяются в четырёх атрибутах Евангелистов. Как известно, трое имеют

    голову животных, и один – человеческую (ангел).

    2 Согласно Tabula Smaragdina: Quod est inferius, est sicut quod est

    superius. [Что внизу, подобно тому, что наверху]. P. 2.

    получится два треугольника, вершины которых смотрят в противоположные

    стороны. Поэтому, метафорически говоря, если разделить целостность,

    символизируемую посредством четверичности, на равные половины, то возникают

    две троичности противоположного направления. Как только на основании этого

    простого соображения мы выводим троичность из четверичности, то проясняется

    смысл и охотника, похитителя принцессы, и почему его сивая кобыла стала из

    четырёхногой трёхногой (после того, как 12 волков отгрызли ей ногу).

    Трёхножие сивая кобыла заполучила в результате несчастного случая, который

    произошел с ней в тот момент, когда она намеревалась покинуть царство

    тёмной матери. Выражаясь психологическим языком, это, скорее всего,

    означает, что в тот момент, когда бессознательная целостность становится

    очевидной, т. е. покидает пределы бессознательного и переходит в область

    сознания, «одно» из «четырёх» отстаёт и затаивается — horror vacui — в

    боящемся пустоты бессознательном. Благодаря этому возникает троичность,

    которой соответствует — как мы знаем не только из сказки, но и из истории

    символа — противоположная троичность1, т. е. возникают напряжение и

    конфликт. Здесь можно было бы вместе с Сократом спросить: «Один, два, три,

    а где же четвертый, из тех, что вчера были нашими гостями, любезный Тимей,

    а сегодня взялись нам устраивать трапезу»2. Он остался в царстве темной

    матери, задержанный волчьей жадностью бессознательного, которое, будь на то

    его воля, ничего бы не отпустило из сферы своего влияния. Разве что только

    в том случае, если за это будет принесена соответствующая жертва.

    Охотник (он же старый колдун) и ведьма соответствуют негативным

    родительским имаго в магическом мире бессознательного. Охотник в рассказе

    встречается сначала в образе черного ворона. Он похитил принцессу и держит

    её в заточении. Она называет его «чёртом». Однако, как ни странно, его

    самого заперли в какой-то запретной комнате дворца и приковали там к стене

    тремя гвоздями, то есть всё равно, что распяли. Он пойман, как и всякий

    тюремный надзиратель, и сам предан анафеме, как всякий, кто проклинает.

    Тюрьмой для обоих является волшебный замок на вершине гигантского дерева, а

    именно: мирового древа. Принцесса принадлежит светлому миру перигелия.

    Именно тогда, когда она заключена под стражу на мировом древе, она является

    чем-то вроде anima mundi, которая очутилась во власти тьмы.

    1 Ср. Psychologie und Alchemie. (Der Geist Mercurius.).

    2 Это непонятное место хотели списать на «насмешливый нрав» Платона.

    Однако последней эта добыча, кажется, не пошла на пользу, потому что тот же

    самый ворон оказался распятым, и именно тремя гвоздями. Распятие означает,

    очевидно, мучительную связанность и подвешенность, наказание за

    безрассудство, за то, что осмелился сунуться, подобно Прометею, в сферу

    принципа противоположностей. Сделал этот дерзновенный проступок ворон

    (который идентичен с охотником), когда выкрал из светлого мира драгоценную

    душу, за это его в наказание пригвоздили к стене в верхнем мире, или в

    сверхмире. То, что здесь речь идёт о перевернутом отражении христианского

    праобраза, по-видимому, является совершенно несомненным. Спаситель, который

    освободил душу человечества от господства дольнего мира, распят на кресте

    внизу, в подлинном мире; так же и лукавый ворон — за превышение своих

    полномочий — был пригвождён к стене на небесной вершине мирового древа.

    Своеобразной путеводной нитью для понимания смысла проклятия в нашей сказке

    является троичность гвоздей. В сказке не говорится, кто заключил ворона в

    тюрьму. Похоже, будто дело здесь было в проклятии Триединым Именем.

    Героический малый, тот, который взобрался на мировое древо и проник в

    волшебный замок (из которого он должен освободить принцессу), имеет право

    заходить во все комнаты, кроме одной, а именно той, в которой находится

    ворон1. Так же, как нельзя вкушать от древа познания в раю, не следует

    открывать комнату, а уж тем более заходить в неё: ничто не прельщает так

    внимание, как запрет. Это, так сказать, самый верный способ, чтобы вызвать

    непослушание. Очевидно, тайный умысел заключается в том, чтобы освободить

    не столько принцессу, сколько ворона. Как только герой узрел ворона, тот

    начал жалобно кричать и жаловаться на свою жажду2, и юноша,

    1 В сказке братьев Гримм (I, Mr. 55: Marienkind) в запретной комнате

    находится «триединство», что мне кажется весьма примечательным.

    2 Уже Aelian (De nature animalium, I, 47) сообщает, что Аполлон

    приговорил воронов к жажде, так как один лукавый ворон слишком долго

    пребывал у водного источника. В немецком фольклоре говорится, что месяц

    червень, или август, ворон должен страдать от жажды. В качестве причины

    приводится следующее: он один не сокрушался о смерти Христа, или то, что

    когда он был послан Ноем искать сушу — то не возвратился. (Panzer.

    Zeitschrift ffir deutsche Mythologie II. P. 171, и Abhler. Kleinere

    Schriften zur Marchenforschung I, 3. О вороне как аллегории зла см. также

    исчерпывающее изложение у Rahner. Erdgeist und Himmelsgeist in der

    patristischen Theologie. С другой стороны, ворон находится в тесной связи с

    Аполлоном как исцелившее его животное. В Библии также упоминается о нем в

    положительном смысле: «Дает скоту пищу его и птенцам ворона, взывающим к

    Нему» (Пел. 146, 9); «Кто приготовляет ворону корм его, когда птенцы его

    кричат к Богу, бродя без пищи» (Иов. 38, 41). Подобное в Лк. 12:24. Как

    подлинные «угодливые духи» встречаются они в Книге Царств (3 Цар. 17, 4:17,

    6), где они ежедневно приносят Ахаву пищу.

    побуждаемый добродетельным состраданием, утоляет его не губкой, иссопом и

    уксусом, а освежающей водой. Вслед за этим тотчас падают три гвоздя, и

    ворон улетает через открытое окно. Тем самым злой дух опять оказывается на

    свободе, превращается в охотника, похищает принцессу вдругорядь и запирает

    её на сей раз на земле, в своей охотничьей хижине. Тайный умысел частично

    разоблачен: принцесса из сверхмира перенесена в человеческий мир, что без

    содействия злого духа и человеческого непослушания, очевидно, было бы

    невозможно.

    Но так как и в человеческом мире, охотник за душой оказывается

    властелином принцессы, то герой должен вновь вмешаться, выманив хитростью

    (как мы уже знаем) четырёхногую лошадь у ведьмы и сокрушив, тем самым, силу

    колдуна. Именно троичностью заклят ворон, и одновременно она является силой

    злого духа. Но это — две разные троичности, которые имеют противоположную

    направленность.

    Из совершенно другой области, а именно из области психологического

    опыта, мы знаем, что дифференцируются, т. е. могут стать сознательными три

    из четырёх функций сознания, однако одна функция остается связанной с

    родной почвой, с бессознательным, и называется она — низшей,

    соответственно, «неполноценной» функцией. Она-то и представляет собой

    ахиллесову пяту доблестного сознания. Где-нибудь сильный — слаб, разумный —

    глуп, хороший — плохи т. д.; и обратное так же верно. Согласно нашей

    сказке, троичность представляется как изувеченная четверичность. Если бы

    можно было приложить одну ногу к трём другим, то возникла бы целостность.

    Как гласит загадочная аксиома Марии1: «из третьего становится Единое (как)

    четвертое». Вероятно, когда из третьего получается четвёртое, то тем самым

    одновременно возникает единство. Одна, пропавшая часть, которой обладают

    волки Великой матери, является только лишь четвертью, но она, однако,

    составляет вместе с тремя другими ту целостность, в которой снимается

    противоречие и разрешается конфликт.

    Как теперь объяснить, что одна четверть, как свидетельствует

    символика, является также и троичностью? Здесь символика сказки бросает нас

    на полный произвол, и мы вынуждены прибегнуть к помощи психологических

    фактов. Я прежде говорил, что три функции могут быть дифференцированы, и

    Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7


    Приглашения

    09.12.2013 - 16.12.2013

    Международный конкурс хореографического искусства в рамках Международного фестиваля искусств «РОЖДЕСТВЕНСКАЯ АНДОРРА»

    09.12.2013 - 16.12.2013

    Международный конкурс хорового искусства в АНДОРРЕ «РОЖДЕСТВЕНСКАЯ АНДОРРА»




    Copyright © 2012 г.
    При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна.