Анализ суицида под углом зрения взаимоотношения человека

указанное деяние свободно от всякой греховности и не подлежит какому-

либо порицанию в соответствии с мнениями древних философов"2. Однако

все эссе выстраивается как опровержение тезиса о свободе человека и

более походит на скептический фарс по поводу относительности какой бы

то ни было свободы в мире, не исключая права человека на "свободу"

распоряжения собственной жизнью.

Внутреннее противоречие, скрытое в просвещенческом истолковании

индивидуальной свободы личности, имело печальные последствия, так как

по существу разрешало человеку ошибаться, но даруя право на ошибку,

не решало тех мучительных внутренних проблем, которые ставят личность

на грань между жизнью и смертью, обрекая на выбор последней, что

собственно и подтвердил печальный опыт законодательства в нашей

стране.

Подведем предварительные итоги: историко-культурологическое

исследование феномена самоубийства вне конкретного социального

контекста приводит к своеобразному "тупику" многознания, которое, по

мысли древнего философа Гераклита, "уму не научает", однако оно с

очевидностью обнаруживает индивидуалистический характер самонасилия

даже в альтруистических суицидальных актах, даже под гнетом

обезличивающей статистики советского периода в нашей стране. Сквозь

толщу условностей, обрядов, обычаев, традиций проступает биение

живого пульса личности, помещающей себя в рискованные обстоятельства

("пограничную ситуацию" между жизнью и смертью). Путеводной же

звездой такой личности выступают специфика человеческого сознания,

его способность к рефлексии, связанность в нем интеллекта с волевым

началом (или "практический разум", в терминах И. Канта).

Не случайно в своих оригинальных исследованиях современный

английский ученый Р.Дж.Фрей различает суицид и смерть от

самоповреждения, ставя проблему следующим образом: всякое ли

самоубийство действительно само-убийство, так как изначально можно

рассматривать суицид и в узком и в широком планах. С точки зрения

Фрея, харакири — это, безусловно, самоубийство как самоисполнение

задуманного заранее акта смерти. Но вот, если, к примеру, Джон

бросился под поезд, то убивает его поезд, а он только поместил себя в

рискованные обстоятельства равносильно тому, как если бы он взял

билет на самолет, который в полете бы разбился, хотя он об этом и не

догадывался3.

Загадка суицидального сознания — это та область, в которой может и

должна проявить себя современная философская теория, учитывая,

конечно, достижения исследователей во всех возможных аспектах

рассмотрения данного мрачного явления.

Исследования последних лет, проведенные в нашей стране А.Г.

Амбрумовой, В.А. Тихоненко, Л.Л. Бергельсон и др., также выдвинули

перед современными суицидологами проблему о спорном понимании

самоубийства как сугубо аутоагрессивного акта психически больного

человека, убедительно указав на то, что значительная часть

самоубийств совершается психически здоровыми людьми в результате

социально-психологической дезадаптации личности в условиях

"микросоциального конфликта".

Необходимо отметить, что, как мне представляется, микроконфликт

может стать макроконфликтом, если использовать оценку социальной

регулируемости поведения личности, данную в начале нашего века

Дюркгеймом. В частности, с точки зрения известного французского

социолога, для защиты общества от всплесков массового суицида

необходимо отчетливо представлять зависимость сознательного покушения

на свою жизнь от степени социальной интегрированности личности.

Имеется в виду как возможность жесткой, предельной регуляции

поведения личности со стороны общества (например, наличие

пенитенциарных учреждений — от тюрем до исправительных учебных

учреждений; в древности — существование института рабства, в России —

крепостничества), когда следствием выступает фаталистический тип

самоубийства, так и слабая регуляция персонального поведения

(заброшенность детей в семье. отсутствие уголовной наказуемости

суицида в обществе), следствием которой является "анемический суицид"

(особенно в среде подростков, эффект разобщенности, отчуждения).

Обе крайности, по мысли Дюркгейма, одинаково опасны в плане

провоцируемости сознательного суицида. Подтверждает данную мысль и

существование как эгоистического, так и альтруистического характера

самоубийства, которое совершают либо асоциальные личности, либо

излишне интегрированные (например, солдат-самоубийца, бросившийся на

гранату, спасая жизнь своего товарища).

В этой связи интересно рассмотреть природу сознательного суицида не

только в плане конфликта личности с обществом, но и в плане

асоциального характера соотношения личности и ее биологической нормы,

учитывая существование таких суицидальных констант, как пол, возраст

самоубийц, а также время суток и сезон совершения этого страшного

деяния.

Давно уже принято считать одним из фундаментальных теоретических

вопросов социологии и одновременно суицидологии существование ряда

социальных (демографических) констант, в число которых входит

странное соотношение 1:3, означающее, что в мире на одну женщину-

самоубийцу приходится в среднем трое мужчин (не означает ли это

эволюционное сохранение той особенности, что более рациональная

природа мужчины склонна к сознательному суицидальному акту в большей

степени, чем "хаотическая", более защищенная инстинктом

самосохранения и сохранения рода природа женщины?).

Философы и математики, инженеры и социологи пытаются обнаружить

приемлемые для науки методики исследования загадочных соответствий.

Поиски ведутся в области открытия законов самоорганизации строения и

динамики социума, в области изучения влияния на человека

генетических, географических, космических факторов, а также в области

раскрытия законов числовой гармонии мира. Например, по расчетам

создателя "модульной теории социума" А.А. Давыдова получается, что от

несчастных случаев, самоубийств и убийств в мире погибает в среднем 8

из 10 000 человек, что, по расчетам ученого, соответствует функции

коллапса. Таким образом, суицид вносит свою печальную лепту в

саморазрушение той системы, которую мы называем человечеством, он

также обнаруживает страшную тенденцию обратной эволюции в развитии

всего живого в XXв., постоянно недооцениваемую современными

политиками из-за отсутствия у них менталитета глобальности.

Кроме того, что суицид — преимущественно мужское явление, хотя

женщины и опережают мужчин по числу суицидальных попыток, он еще и

явление молодое, так как суицидальный возраст без различия пола,

национальности, места проживания — 19—40 лет, т.е. период наибольшей

жизненной активности человека. Коррективы в эту константу не внес ни

помолодевший суицид в США и Европе, начиная с конца 60-х годов нашего

века, ни искаженная статистика советского периода в нашей стране, ни

культурологические исследования истории анализируемого феномена.

Например, когда в странах Европы, США, Канаде, Японии и Австралии

стал наблюдаться неизменный рост суицидальных попыток в молодежной

среде, а смертность от самоубийства стала третьей ведущей причиной

ухода из жизни молодых людей в возрасте от 14 лет и старше, то

суицидальный всплеск опять-таки пришелся на наиболее "сознательный"

возраст (сохраняется и по сей день) — от 20 до 24 лет.

Время и сезон сознательного суицидального деяния не менее странны

по своим ведущим характеристикам. Ф.Ницше, Н.В.Гоголь, М.М.Пришвин не

однажды отмечали особое влияние на психику человека "слепящего"

полдня. Именно полдень составляет наиболее опасное в плане

суицидальных попыток время суток. Недавно опубликованная в газете

"Труд" заметка так и называлась: "Роковые шаги при свете дня".

Очевидно, что не мрачные "подвалы" бессознательного, а напротив,

отчетливая ясность сознания с большей вероятностью может стать

опасным провокатором суицида в дневные и утренние часы, чем если бы

акт самонасилия совершался ночью.

В работе "Земля в объятиях солнца" выдающийся русский космист

А.Л.Чижевский писал о причинах "весенних кризисов" в человеческом

сообществе. Ученый пришел к обескураживающему выводу: человек сводит

счеты с жизнью чаще всего тогда, когда "внешняя природа" менее всего

располагает его к смерти в психологическом и экономическом отношении,

в частности не только сезон (весна), но и благоприятные климатические

условия (не холод или жара), а умеренный климат Центральной Европы,

например, выступает в качестве суицидального провокатора. Чижевский

настаивал на том, что воздействие окружающей среды на нашу психику

несравненно глубже, чем это обычно представляется с позиций

последовательного антропоморфизма. Он сделал вывод о

предрасположенности живого организма в периоды сезонной солнечной

активности к резким и бурным психическим переживаниям, включая

суицид. Ученый констатировал, однако, что только крайний

индивидуализм, подкрепленный рядом внешних влияний, может стать

основанием возникновения психической эпидемии в форме коллективного

самоубийства (он руководствовался, рассуждая от противного,

представлением о том, что в периоды "бури и натиска", т.е. в периоды

существования социальных катаклизмов, число самоубийств резко

снижается, коллективное сознание как бы "съедает" индивидуальность).

Таким образом, даже такая суицидальная константа, как сезон (весна,

начало лета), указывает не только на внешний характер влияния

жизненных обстоятельств на сознание самоубийцы, но и на глубоко

личностный, внутренний характер специфического суицидального

индивидуализма (эгоцентризма)4.

Суицидологи выделяют ряд социальных факторов-провокаторов

сознательного суицида: урбанизация общества и как следствие ее —

ослабление института семьи; раннее половое развитие подростков в

городу; последствия непродуманной эмансипации женщин; влияние на

сознание средств массовой информации, а также характер

вероисповедания и некоторые другие факты общественной жизни. Согласно

исследованию Всемирной организации здравоохранения (Огонек, 1996. №

45), если в 1990 г. первыми тремя причинами смертности были

воспаление легких, желудочно-кишечные заболевания и болезни

новорожденных, то в 2020 г. список возглавят сердечно-сосудистые

болезни и жестокие депрессии с вытекающим отсюда последствием —

резким ростом самоубийств (третью позицию займет гибель от несчастных

случаен). Основной суицидальный показатель — количество

осуществленных самоубийств на 100 000 жителей на определенной

территории — очень высок как для стран с преимущественно

неэпидемическим характером заболеваний, так и для России. ВЕвропе

высокие показатели: 38—40 человек на 100 000 жителей в Швеции и

Венгрии. В США 90-е годы отмечены показателем 12 человек на 100 000.

Наблюдается рост суицидальных показателей в таких странах, как

Польша, Австралия, Япония, Англия и др. В России суицидальный

показатель сегодня в среднем составляет 23 человека на 100 000

жителей в год.

В целом, как следует из публикации варшавских авторов статьи

"Печального секрета не знает никто", ныне каждый день совершается 1

500 самоубийств5. По всему миру число погибших от собственной руки

превышает число жертв от рук убийц и насильников. Например,

саратовская газета "Новый стиль" приводит шокирующий показатель по

своей области: в 1995 г. от рук преступников погибло 595 человек на

фоне 826 погибших самоубийц6. В США лидирующей причиной смерти (33%

от общего числа смертей) были болезни сердца, а в среде молодых людей

от 15 до 24 лет суицид был третьей лидирующей причиной во второй

половине 90-х годов. Во Франции жертв самоубийств сегодня больше, чем

дорожных происшествий (12 тыс. погибли, наложив на себя руки, 8 тыс.

человек погибли от дорожных происшествий в 1994 г.), причем на севере

Франции случаев самоубийства в 3 раза больше, чем на юге7.

Весь этот печальный список можно было бы еще долго продолжать, если

бы не было так страшно и горько за современное человечество, в

котором странная "эпидемическая болезнь" захватывает наиболее

эволюционно перспективные ареалы жизни, обнаруживая тенденцию

развития "вспять", или эволюции "наоборот". Практически все

суицидологи сходятся сегодня во мнении о необходимости более

глубинной социализации современного человека, спасающей от суицида.

Удивительным образом пророческое вИдение русскими мыслителями путей

к возможному обретению "Града Божия", понимание ими существования

"невидимой церкви", устремленность к раскрытию сущности становления

"богочеловечества", трактовка понятия "соборность" обретают новую

жизнь в истолковании проблемы интерсубъективности учеными, ищущими

пути выхода из тупиков "нищеты духовности" современного человечества.

Забегая вперед, отметим, что не видно иного пути выхода из

интеллектуального тупика, характеризующего всякий сознательный

суицид. кроме обретения "живой веры", которая одна спасает от уныния,

отчаяния, самоубийства. Однако проблемой остается качество спасающей

веры, что является задачей, стоящей перед теоретической философской

мыслью.

Говоря о социальных условиях, сопутствующих суициду, то здесь

особый интерес вызывает влияние на него определенного

вероисповедания. Страны мусульманского, иудейского вероисповедания, а

также католические христианские страны представляют как в XIX в., так

и сегодня меньшую опасность для возникновения массовых очагов

суицида, чем страны других вероисповеданий и конфессий, например

страны с преобладающим в них христианским протестантизмом (США,

Германия, Швеция). Существует предположение, что в нехристианских

странах такое отношение к самонасилию продиктовано идеологией

фатализма, присутствующей в их религиозных учениях, в католических же

государствах — организованностью церкви как самостоятельной

политической силы, строго и подробно регламентирующей поведение своих

верующих сограждан. Конечно, подобная трактовка во многом

справедлива, но далеко не полна, так как известно, например, что

элемент фатализма в сильной степени присущ индуизму. Тем не менее

Индия — это родина одной из форм ритуального самоубийства (сати). В

такой же католической стране, как современная Франция, в наши дни

наблюдается суицидальный всплеск, во многом, правда, объяснимый

полным безверием жертв собственного насилия (достаточно привести в

качестве примера трагическую судьбу известной французской актрисы и

кинорежиссера Кристины Паскаль — жертвы сексуальной революции в

Европе).

Таким образом, на путях раскрытия специфики вероисповеданий

суицидологам трудно обрести твердую почву под ногами, не учитывая

особенности самого феномена веры.

Рассмотрим, наконец, и то, что составляет особенность современного

нам общества за рамками национальных, политических и религиозных

различий. Важную роль в современных обществах, безусловно, играют

средства массовой информации, влияющие на заразительность и

коллективный характер суицида. Учитывая заразительность суицида,

легко перерастающего в психическую эпидемию на грани болезни и

здоровья, можно сделать вывод о серьезной опасности влияния на

психику современного человека mass media во всех его возможных на

сегодняшний день формах.

Социолог Р. Хассан изучил статистику самоубийств в Австралии за

последние 10 лет. Оказалось, что ежесуточно налагают на себя руки в

среднем 4,13 мужчин. Однако это число немедленно подскакивает до 4,62

в те сутки, которые следуют за публикациями на страницах двух ведущих

австралийских газет — мельбурнской "Эйдж" и сиднейской "Морнинг

геральд" — сообщений о подробностях чьего-либо недавнего

самоубийства. Данная тенденция довольно отчетливо прослеживается в

статистике добровольного ухода из жизни 19 425 представителей

сильного пола за период с января 1981 по декабрь 1990 г. Во-первых,

большинство публикуемых газетами подобных материалов посвящено

самоубийствам именно среди мужчин. Во-вторых, в Австралии, как и

повсеместно, читатели газет — это чаще всего мужчины. Наконец,

сильный пол обычно выбирает наиболее "насильственный" метод

расставания с жизнью, так что попытка зачастую оказывается

"успешной", а "прекрасный пол", используя менее решительные методы,

нередко возвращается к жизни и в статистику не попадает8.

Все перечисленные выше социальные факторы (некоторые из них,

безусловно, спорны в своей аксиологической части) составляют далеко

не полный список сопутствующих суициду общественных условий. Однако

так же, как факторы историко-культурного ряда и константные

суицидологические показатели, они мало что дают в раскрытии истинных

причин такого явления, как сознательное самоубийство.

Сознательный суицид преимущественно асоциален (чем менее

интегрирована личность, тем более подвержена она суицидальным

настроениям), глубоко эгоцентричен (статистика показывает

значительное преобладание "эгоистического" самоубийства над

"альтруистическим"), обусловлен рядом не только внешних условий, но и

скрытых от посторонних глаз внутренних индивидуальных причин. За

дебрями всевозможной статистики часто упускается главное —

личностный, неповторимый характер всякого сознательного сведения

счетов с жизнью.

Человек, обладающий свободой "от" принятия самостоятельно решений,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7