Сравнительный анализ деятельности КПРФ

Сравнительный анализ деятельности КПРФ

Поморский государственный университет им. М.В.Ломоносова

Институт управления, права и повышения квалификации

Курсовая работа

по политологии

Сравнительный анализ деятельности КПРФ на современном этапе

Научный

руководитель: ассистент кафедры

политологии и

социологии

Орлова Екатерина

Николаевна

Архангельск

2003

Содержание

стр.

Введение…………………………………………………………………………2

1. В новом парламенте. Конфликт между КПРФ и

внепарламентскими компартиями (1993—1995)……………………………..4

2. Эволюция идеологии КПРФ………………………………………………...9

3. Избирательная кампания 1995/1996 годов……………………..……….....14

4. Компартия в XXI веке………………………………………………………18

4.1. Положение Компартии. ……………………………………………….... 18

4.2. Целевые установки партии………………………………………….…. 20

4.3. КПРФ и правительство………………………………………………….. 22

4.4. КПРФ И НПСР. …………………………………………………………. 25

4.5. Характеристика КПРФ………………………………………………….. 27

Заключение…………………………………………………………………… 30

Список литературы…………………………………………………………... 32

Введение.

Цель работы: сравнить деятельность КПРФ. Хронологические рамки – начало

1990-х – начало XXI в.

Задачи:

1. проанализировать деятельность КПРФ в период 1993-1995 гг.

2. эволюция идеологии КПРФ

3. избирательная компания 1995/1996

4. партия в XXI в

5. цели партии на современном этапе.

Несмотря на существование различных идейных тенденций в высшем

партийном эшелоне, руководство КПРФ в целом политически консолидировано.

Оно прекрасно осознает опасность конфликтов в своей среде для единства

партии и всячески их избегает. Возникающие противоречия преодолеваются

через компромиссы.

Хотя подавляющее большинство рядовых членов партии настроено более

радикально, чем ее руководство, и не приемлет проявляющихся в нем социал-

демократических тенденций, это вряд ли способно привести к драматическому

расколу между партийными низами и верхами. Большинство членов КПРФ

составляют люди старшего и пенсионного возраста, для которых характерен

традиционный советский тип политической культуры с ее

дисциплинированностью, боязнью несанкционированной активности, упованием на

авторитет вышестоящих инстанций. Эти же качества в полной мере разделяет

подавляющее большинство партийных руководителей низшего и среднего звена —

бывших аппаратчиков советской эпохи, которым одновременно импонирует

умеренность политического курса КПРФ.

В силу всего этого представляется маловероятным, что снизу появится

импульс к несанкционированной активности, чреватый серьезными

организационными потрясениями в партии; для внутрипартийных расколов

попросту не существует организационно-кадровой основы. Наиболее острые

внутренние проблемы КПРФ — это омоложение ее рядов, привлечение молодых

интеллектуалов, освоение новых политических технологий и новых методов

борьбы.

Тем не менее нельзя категорически исключить возможность трансформации

внутрипартийных коллизий в серьезные противоречия с последующей

фрагментацией КПРФ. В принципиальном плане КПРФ стоит перед выбором между

двумя моделями развития. Первая — «красный голлизм», следование по пути

умеренного национализма. Вторая — повторение восточноевропейского опыта,

строительство социалистической партии нового типа. Теоретически второй путь

позволяет перекинуть мост между старым (советским) и новым (европейским)

типами политической культуры и создать широкую социально ориентированную

реформистскую коалицию. Однако на сегодняшний день полная реализация одного

из этих вариантов представляется невозможной из-за доминирующих в партийных

низах настроений.

В данной работе автор попытается рассмотреть вопрос, связанный со

сравнительным анализом деятельности КПРФ на современном этапе с этапами

предыдущей деятельности.

1. В новом парламенте. Конфликт между КПРФ и внепарламентскими компартиями

(1993—1995).

Надежды коммунистической оппозиции на реванш были расстреляны 4 октября

1993-го, что поставило ее перед необходимостью корректировки своей

стратегии в соответствии с кардинально изменившейся политической ситуацией.

В первую очередь встал вопрос об участии в выборах в нижнюю палату нового

парламента — Государственную думу —12 декабря 1993 года.

КПРФ, чья деятельность на некоторое время была приостановлена после 4

октября, на своей первой общероссийской конференции 26 октября приняла

решение участвовать в выборах. Этот шаг вполне закономерно вытекал из

прежней линии партии на электоральный путь прихода к власти. Ортодоксальные

компартии бойкотировали парламентские выборы. Их позиция была буквальным

повторением большевистской стратегии бойкота выборов в I Государственную

думу (1906) — расчета на «новый подъем революции» после «кратковременной

победы реакции»,— которую Ленин позже счел сугубо ошибочной.

Хотя в результате референдума 12 декабря была одобрена новая

Конституция России, даровавшая президенту огромные полномочия и сведшая

почти на нет прерогативы парламента, итоги самих парламентских выборов

оказались весьма разочаровывающими для режима и сигнализировали о

значительном росте политического недовольства в России. Сенсационного

успеха в голосовании по партийным спискам добилась радикально-

националистическая партия Владимира Жириновского — ЛДПР, получившая 23

процента голосов. КПРФ, чьи возможности вести агитацию были весьма

ограничены, собрала 12 процентов голосов по партийным спискам (третье

место) и получила 16 мест по одномандатным округам.1 В итоге ее фракция

насчитывала 45 человек, при думских голосованиях она обычно выступала

солидарно с левоцентристской фракцией Аграрной партии России (55 человек).

Уже сам факт участия КПРФ в парламентских выборах означал, что она

признала режим Ельцина как данность и согласна (пусть вынужденно) играть по

демократическим правилам. В своих выступлениях Зюганов постоянно

акцентировал внимание на отказе его партии от революционного способа

решения проблем и провозглашал необходимость гражданского мира в стране.

Компартия явно сторонилась сферы публичной политики, а ее руководство

весьма скептически воспринимало призывы левых радикалов начать подготовку

всеобщей политической стачки. Поведение коммунистов в новом парламенте

отличалось крайней осторожностью, они избегали даже намека на конфронтацию

с президентом и исполнительной властью в целом. За периодически

повторяющимися вспышками жесткой антиправительственной и антипрезидентской

риторики лидеров КПРФ скрывалась умеренная политическая линия. Во многом

благодаря коммунистической и аграрной фракциям, парламент одобрил бюджет на

1994 год. Амбивалентный характер носила позиция коммунистов по отношению к

развязанной в декабре 1994-го Чеченской войне: голосуя в поддержку

антивоенных инициатив — ни одной из которых они сами не выдвинули,—

коммунисты одновременно прекрасно сознавали, что при сложившемся в

парламенте раскладе сил антивоенные постановления будут однозначно

заблокированы. (Весьма характерно, что против этих инициатив постоянно

голосовали аграрии — ближайшие союзники коммунистов в Думе.)

Более того, думские коммунисты неоднократно подавали сигналы о

возможности компромисса с властью, которую они еще недавно именовали не

иначе как «антинародной и оккупационной». С 1994-го берет начало практика

постоянных закулисных контактов между лидерами КПРФ и высшими чиновниками

правительства. Надежду на компромисс в коммунистов вселяли заметные

признаки начавшейся с 1994-го постепенной трансформации режима из

радикально-демократического в квазинационалистический и

квазигосударственнический.

В 1994 — 1995 годах в политическом курсе КПРФ постепенно оформляется

новый принципиально важный элемент — концепция «стратегического

компромисса». Руководство партии видит ее цель не в овладении всей полнотой

политической власти в России, но в соучастии во власти через заключение

стратегического соглашения с основными политическими силами страны, и в

первую очередь с партией власти,— доминирующими группами российской

политической и бизнес-элиты. Нацеленность КПРФ на достижение политического

консенсуса была предопределена рядом факторов, как кроющихся в самой

природе партии, так и внешних по отношению к ней. КПРФ приняла

демократические правила игры, ее прагматичное руководство осознавало

невозможность реставрации советской политической и социально-экономической

системы, для коммунистических вождей был характерен дефицит политической

воли, а для партии в целом — «позднебрежневский» менталитет, не приемлющий

несанкционированные формы политической и социальной активности. Наконец,

идея компромисса с режимом закономерно вытекала из государственнических

акцентов в идеологии КПРФ: коммунистические этатисты, в отличие от

революционных марксистов, стремятся к укреплению государства, а не к его

разрушению, даже плохое государство для них предпочтительнее, чем

отсутствие государства как такового.1

Формула стратегического компромисса, дошедшая до сего дня без

изменений, предполагает перераспределение баланса власти в пользу

законодателей и правительства, существенное изменение социально-

экономического курса, формирование правительства «национального

спасения/народного доверия», в которое коммунисты войдут в качестве

равноправного партнера.

Фактически в результате декабрьских выборов 1993-го коммунисты

оказались расколотыми на две группы — «системную» парламентскую оппозицию в

лице КПРФ, осваивавшую нишу умеренных и цивилизованных левых, и

«внесистемных» ортодоксов, стоящих на радикальных позициях. В результате

своего электорального успеха КПРФ все более очевидно становилась

безусловным лидером коммунистического движения в России и российской

оппозиции вообще. Внепарламентские компартии, а также некоторые диссиденты

внутри самой КПРФ пытались противопоставить усилению ее позиций нарастающую

критику руководства российской компартии, которое обвинялось в социал-

демократическом уклоне, политическом оппортунизме, отказе от марксизма в

пользу русского национализма. Параллельно с полемическими нападками левые

ортодоксы предприняли ряд усилий по созданию собственной консолидированной

политической организации и попытались расколоть локальные структуры КПРФ.

26 декабря 1993-го было провозглашено создание Союза российских

коммунистов, более известного как Роскомсоюз. В него вошли все четыре

ортодоксальные партии (ВКПБ, РКРП, РПК, СК), а также так называемая

«Ленинская позиция» в рядах самой КПРФ, возглавляемая марксистским

теоретиком умеренно ортодоксального толка Ричардом Косолаповым. Однако в

силу идейных, политических и личностных противоречий между учредителями

союза он не стал консолидированной и эффективной политической организацией,

ограничившись исключительно координационными функциями. Малоудачной

оказалась попытка Союза коммунистов Пригарина расколоть одну из крупнейших

организаций КПРФ — московскую — путем создания в апреле 1994-го так

называемой «Московской городской организации КПСС» в качестве локальной

альтернативы компартии Зюганова.

Ответ руководства КПРФ на вызов коммунистических радикалов носил

двоякий характер. С одной стороны, пропагандистский: лидеры КПРФ в своих

публичных выступлениях постоянно характеризовали внепарламентские компартии

как малочисленные (за исключением РКРП) политические секты и обвиняли их в

ненужном и опасном радикализме. С другой, КПРФ постаралась достичь

компромисса с руководством СКП—КПСС, поддерживавшим левых ортодоксов.

Условия этой сделки были следующими: КПРФ становится постоянным, а не

ассоциированным, как ранее, членом СКП—КПСС; взамен руководство последнего

дезавуирует радикалов в собственных рядах и отказывается от унитарного

принципа строительства своей организации. Вследствие этого негласного пакта

группа Пригарина на пленуме СКП—КПСС была осуждена за «раскольническую

активность», а он сам выведен из руководящих органов СКП.

В итоге КПРФ не только удалось успешно отбить атаки левых радикалов, но

и подтвердить свое лидирующее положение в российском комдвижении.

Однако, несмотря на серьезные противоречия между постсоветскими

компартиями России, все они придерживались единого мнения по трем

принципиальным моментам. Во-первых, они рассматривали опыт современной

капиталистической трансформации России как доказательство правоты выводов

Карла Маркса о наличии органических пороков капитализма и необходимости

перехода к социализму. Во-вторых, позиция Запада, и особенно США, в

отношении России оценивалась в целом как враждебная. В-третьих, крушение

советской системы объяснялось как негативным влиянием Запада, так и в

первую очередь «обуржуазиванием» и «предательством» коммунистической элиты

в лице прежде всего Горбачева и Ельцина.

2. Эволюция идеологии КПРФ.

В 1993—1995 годах официальная идеология КПРФ претерпела весьма

существенные изменения, пройдя в своем развитии три фазы. Как уже

отмечалось, прагматизм и умеренность в сочетании с существенными элементами

левосоциал-демократической ориентации отличали первые программные документы

партии (февраль — март 1993-го). В докладе Купцова на II съезде прозвучал

тезис о совместимости социализма и рынка, также он настаивал на

необходимости отказа от противопоставления социалистов, социал-демократов и

коммунистов. В своем программном заявлении КПРФ акцентировала внимание на

задачах не столько непосредственно социалистических, сколько

общедемократических, при этом старательно демонстрировалось, что партия не

чужда принципам политической демократии и готова включить в свой

идеологический арсенал такие категории, как «рынок» и «многоукладная

экономика». Не менее знаменательным выглядело отсутствие в программном

заявлении классических марксистских постулатов о признании классового

характера государства и неизбежности классовой борьбы, необходимости

устранения частной собственности, фундаментальном характере противоречия

между трудом и капиталом.1

Г С середины 1993-го в идеологии КПРФ постепенно усиливаются русско-

националистические и государственнические моменты, они в 1994-м приобрели

доминирующий характер. 1Это объясняется влиянием группы Зюганова, которая

пыталась навязать КПРФ в качестве идейной основы доктрину так называемого

«государственного патриотизма», подробно изложенную в публицистике лидера

КПРФ. Основные элементы этой доктрины: акцент на роли государства как

«путеводной нити» российской истории и ключевого фактора развития страны;

признание приоритета государственных интересов, особенно в кризисные для

страны моменты, над интересами личности, социальных, корпоративных и

этнических групп; трактовка русской нации как основного носителя идеологии

государственного патриотизма, ядра и цемента российской и советской

государственности; отказ от классового подхода в пользу тезиса об

органическом единстве (соборности) русской нации; тезис о преемственности

дореволюционного и постоктябрьского периодов отечественной истории; синтез

«красной» и «белой» идей.

Легко заметить, что доктрина государственного патриотизма не носит

марксистского характера. Эта же оценка в полной мере применима и для

характеристики идейно-теоретического кредо самого Зюганова, которое

представляет собой компиляцию фрагментов из различных теорий, чьи авторы

придерживались зачастую прямо противоположных взглядов (например,

славянофильство, доктрина «официальной народности» графа Уварова, левые

народники, конспирологические теории и т. д.); все это обильно декорировано

некоторыми левыми лозунгами. По-видимому, концепция государственного

патриотизма виделась ее разработчикам отнюдь не только узкопартийной

идеологией: ей заведомо отводилась роль идейной основы широкого

национального фронта.

. ... В окончательной редакции партийной программы (январь 1995-го)

возобладала модернизированная версия традиционного советского марксизма,

дополненная экологическим акцентом (концепция устойчивого развития), а

также некоторыми русско-националистическими и государственническими

мотивами. Этот документ был насыщен традиционными марксистскими категориями

в значительно большей степени, чем его предшествующие варианты. В нем было

опущено упоминание многопартийной системы и значительно сужено понимание

политической демократии вообще, возможность функционирования многоукладной

экономики допускалась лишь на первом этапе перехода к социализму.

Возвращение к социализму мыслилось осуществить в три этапа, причем

содержание последнего из них определялось в классических формулах

Страницы: 1, 2, 3