Преступления и наказания по Судебнику 1497 г.

   Судебник не устанавливал различия между грабежом и разбоем. В XV в. под разбоем понималось открытое нападение, производимое обычно шайкой, но не обязательно сопровождавшееся убийством. Ответственность за разбой была различной в зависимости от того, совершался ли он "ведомым лихим человеком" или нет. Совершение разбоя "ведомым лихим человеком" каралось смертной казнью (ст. 8). Если обвиняемый в разбое не был "ведомым лихим человеком", он должен был возместить пострадавшему нанесённый ущерб ("исцево доправити") и наказывался "продажей" (ст. 38), что означало в данном случае денежный штраф.

б) похищение чужого имущества

   Похищение чужого имущества, именуемое в Судебнике "татбой", будучи общеуголовным преступлением, являлось также своеобразной формой выражения протеста эксплуатируемых масс против социального гнёта. По Судебнику татьба, то есть кража, подразделялась на простую и квалифицированную. К квалифицированным видам кражи относилась кража церковная, головная (ст. 9), повторная кража (ст. 11 и 13), а также первая кража с поличным, совершённая "ведомым лихим человеком" (ст. 13).

   Церковная татьба, упоминаемая в ст. 9, перечисляющей особо опасные преступления, означает, по мнению большинства исследователей Судебника, не только кражу церковного имущества. Под церковным татем понимается лицо, совершившее святотатство, т.е. деяние, так или иначе нарушающее права и интересы церкви, являющейся оплотом феодального государства[5].

   По установившемуся в историко-юридической литературе мнению, головная татьба означает воровство, кражу людей (холопов и крепостных). Л.В. Черепнин в вышеупомянутых работах даёт иное толкование. Он считает, что "укрывательство людей" влекло за собой не смертную казнь для виновных, а превращение их самих в холопов в случае невозможности возвратить похищенных людей. Поэтому под головной татьбой следует рассматривать не воровство людей, а воровство вообще, но сопровождающееся убийством.

   Такая точка зрения представляется более убедительной. Головная татьба так же, как татьба церковная, стоит в числе особо опасных преступлений, предусматриваемых ст. 9, особо защищающей интересы и права государства и господствующего класса от посягательств со стороны эксплуатируемых.

   Эксплуатируемое население (крепостные, холопы), естественно, не имели возможности и средств "воровать" чужих людей (также крепостных и холопов), укрывать их или переправлять за рубеж.

   Вместе с тем трудно предположить, чтобы законодательство было так сурово в отношении самого класса феодалов, тем более, что период 14-15 вв. не был ещё периодом всеобщего и полного закрепощения, и случаи переманивания и увода феодально-зависимого населения одним владельцем от другого были довольно часты.

   Исходя из всего этого, нет оснований полагать, что под головной татьбой Судебник понимал воровство людей.

   Защита феодальной собственности и личности феодала красной нитью проходит через Судебник 1497 г. Усиливающаяся классовая борьба не могла не вызвать увеличения посягательств на собственность феодала, зачастую сопровождавшихся убийством собственника. Это также могло быть средством расправы с тем или иным представителем господствующего класса, но совершаемой не группой лиц, а в одиночку. Поэтому установление Судебником наказания за такое квалифицированное преступление, как кража, сопровождающаяся убийством, было вполне закономерным явлением. Совершение этого преступления влекло за собой смертную казнь.

   Этим же объясняется и отнесение Судебником к квалифицированным видам преступлений кражи, совершённой вторично, и кражи, хотя и совершённой впервые, но когда человек уличён, пойман с поличным и признан по оговору "ведомым лихим человеком".

   Все виды квалифицированных краж карались смертной казнью (ст. 9, 11, 13).

   Простой татьбой считалась кража, совершённая впервые, кроме церковной, головной татьбы (ст. 10) и татьбы с поличным (ст. 13), а также обвинение в краже со стороны добрых людей при отсутствии доказательств о совершении оговорённым краж до этого оговора (ст. 12).   Татьба, совершённая впервые, наказывалась "торговой казнью", т.е. битьём кнутом, возмещением убытков истцу, а также взысканием "продажи" в соответствии с решением суда. При невозможности возместить убытки из-за отсутствия имущества виновный выдавался истцу "головою на продажу", т.е. в холопство (ст. 10).

   Оговор в краже со стороны добрых людей влёк за собой для оговорённого обязанность уплатить "исцеву гыбель без суда", т.е. сумму предъявляемого истцом иска (ст. 12).

в) Истребление или повреждение чужого имущества

   К этому виду преступлений Судебник относил "пожог" - простой поджог двора или другого имущества. Виновность обвиняемого доказывалась полем, т.е. состязанием сторон. Ответственность заключалась в необходимости возмещения убытков пострадавшему и выплаты "продажи".

   Большое внимание Судебник уделяет охране прав собственности землевладельцев на землю.

   Он устанавливает ответственность за повреждение изгородей и учинение потрав, повреждение или уничтожение межевых знаков и запашку чужой земли.

   Неустановление или повреждение изгородей и учинение потрав, повреждение или уничтожение межевых знаков и запашку чужой земли.

   Неустановление или повреждение изгородей и учинение в результате этой потравы влекло за собой обязанность возместить нанесённый ущерб. Что касается повреждения межевых знаков и запашки чужих земель, то наказание за это носило ярко выраженный классовый характер.

   За повреждение межевых знаков или перепашку межи "великого князя земли боярина и манастыря..." виновного предписывалось "бити кнутием, да исцу взяти на нём рубль".

   То же самое преступление, но совершаемое крестьянами "промежу себя", влекло за собой денежный штраф в 2 алтына и возмещение убытков пострадавшему, размер которых устанавливался управляющим дворцовым селом, "...посмотря по человеку и по ране и по рассуждению" (ст. 62).

   Нет сомнения, что к числу этого вида преступлений в действительности относилось значительно большее количество деяний - уничтожение или повреждение пчелиных ульев, орудий ловли бобров, повреждение или злостное истребление скота и имущества - наказания за которые устанавливались ещё в статьях Русской Правды. Надо полагать, что эти статьи продолжали действовать и во времена Судебника.

г) Противозаконное пользование чужим имуществом

   Значительное количество преступлений этого вида - самовольная езда на чужом коне, укрывательство беглых холопов, присвоение найденного предмета и др., предусматривалось ещё "Русской Правдой" и, вероятно, ею же регулировалось и во времена Судебника.

   В самом Судебнике говорится лишь о злостной невыплате долга.

   Споры, возникавшие из обязательств по договорам, разрешались "полем", т.е. состязанием сторон, и влекли для виновного обязанность уплаты требуемого истцом и судебных расходов (ст. 6).

   При этом Судебник устанавливал различную ответственность в зависимости от наличия или отсутствия злой воли виновного.

   Неуплата долга вследствие происшедшего с виновным несчастного случая - "...утеряется товар бесхитростно, истонет, или згорить, или рать возметь..." - влекла за собой обязанность возвратить взятую сумму "без росту", т.е. без процентов (ст. 55). Если же невозвращение долга или потеря чужого имущества произошли по вине ответчика - "А кто у кого взявши что в торговлю, да шед пропиет или иным каким безумием погубит товар свой без напраздньства..." - то он выдавался истцу "головою на продажю" (ст. 55). Выдача головой на продажу, по установившемуся мнению, означала отдачу виновного истцу в холопство[6].

3.   Преступления против личности

   Судебник знает следующие преступления против личности: убийство (душегубство), ябедничество (злостная клевета) и преступления против чести. К этим преступлениям можно также отнести "бой" (побои; дело о побоях решалось полем - ст. 6).

   Наиболее серьёзным преступлением против личности было убийство. Судебник различает убийство квалифицированное и простое. Квалифицированным убийством, влекущим за собой смертную казнь, было убийство крестьянином своего владельца.

   "А государскому убойце... живота не дати, казнити его смертною казнию", - гласит ст. 9 Судебника, перечисляющая ряд особо опасных преступлений.

   Введение специального понятия - "государский убойца" и установление высшей меры наказания для лиц, совершивших это деяние, обусловливалось учащением случаев выступления крестьян против своих господ и необходимостью защиты жизни представителей господствующего класса.

   Простое убийство влекло за собой обязанность для виновного уплатить "продажу", то есть штраф, и понести наказание, назначаемое по усмотрению судьи. Однако если совершивший убийство был "ведомым лихим человеком", то он так же, как и "государский убойца", подлежал смертной казни (статьи 7 и 8).

   Ябедничество означало злостную клевету, имевшую своей целью обвинить в преступлении невиновного с тем, чтобы воспользоваться его имуществом. Это деяние, совершённое "ведомым лихим человеком", относилось уже к категории "лихих" дел, перечисленных ст. 8 и ст. 39 Судебника, и каралось смертной казнью.

   Преступления против чести включали в себя оскорбление действием и оскорбление словом. В отличие от РП, которая знала лишь оскорбление действием, Судебник 1497 г. устанавливает ответственность за оба вида этих преступлений. Споры по искам об оскорблении действием или словом решались "полем" и влекли для виновного обязанность уплаты "продажи" и требуемого истцом вознаграждения.

   В случаях примирения сторон до поля ответчик освобождался от уплаты "продажи" и стороны должны были возместить расходы, произведённые судом в связи с данным делом - езд или хоженое (ст. 53).

4.   Преступления против суда

   Имея свой целью обеспечить необходимое для господствующего класса усиление роли суда, Судебник предусматривал ответственность должностных лиц за нарушение устанавливаемого Судебником порядка судопроизводства.

   Согласно ст. 19 - "О неправом суде", рассмотрение дела с нарушением установленных правил судебного разбирательства влекло за собой недействительность судебного решения по данному делу. Судья, виновный в разборе дела "не по суду", обязан был возместить сторонам понесённые ими расходы. Однако, кроме возмещения "взятого" у сторон, судья не подвергался какому-либо иному наказанию (ст. 19).

   Судебник устанавливал, "чтобы ищея и ответчик судиам и приставом посулу не сулити в суду...", то есть запрещал давать судье взятки, а также вводил ответственность за лжесвидетельство: "... а послухом не видев не послушествовати, а видевши сказати правду" (ст. 67).

Дача суду ложных показаний влекла для лжесвидетельства обязанность возместить потерпевшему весь понесённый им ущерб и убытки, связанные с ведением дела (ст. 67).

   Судебник запрещает не только давать, но и брать взятки, хотя также не устанавливает ещё наказания за получение взятки (статьи 33, 34).

V Виды наказаний.

   Обострение классовой борьбы, вызванное усилением закрепощения крестьянства и эксплуатации всего трудящегося населения, стремление господствующего класса к охране частной собственности вообще и, главным образом, собственности на землю приводит к установлению новых, более жестоких видов наказаний.

   По Судебнику наказание имело цель не только покарать преступника и извлечь при этом имущественные выгоды, как было в первоначальный период развития феодальных отношений, но и устрашение масс.

   В этот период начинает складываться получивший впоследствии широкое распространение принцип: "чтобы, смотря на то, другим неповадно было так делать".

   Именно в целях устрашения населения расправы с участниками заговоров, восстаний и иными "коромольниками" совершались открыто, при массовом стечении народа и отличались особой жестокостью.

   Исключительное впечатление на население произвела одна из таких расправ, учинённая Великим князем Василием II над участниками заговора серпуховских детей боярских и дворян, которых князь повелел: "...казнити, бити и мучити и конми волочити по всему граду и по всем торгом, а последи повеле им главы отсещи; множество же народа, видяще сиа, от боляр и от купец великих и от священников и от простых людей во мнозе быша ужасе и удивлении... яко николи же таковая ни слышаша, ниже видеша в русских князех бываемо".

   Особенностью Судебника является известная неопределённость в наказаниях.

   Судебник устанавливает лишь вид наказания, но не уточняет его конкретное содержание. Говоря о смертной казни или продаже, он не уточняет, какие существуют виды смертной казни или размеры продажи, предоставляя это на рассмотрение судьи.

   Вводимая Судебником неопределённость наказания, развивавшаяся и закреплявшаяся дальнейшим законодательством, облегчала господствующему классу возможность наиболее эффективной борьбы с неугодными ему элементами.

   В Судебнике устанавливались следующие виды наказаний: 1) смертная казнь; 2) торговая казнь; 3) продажа; 4) возмещение убытков.

   Смертная казнь устанавливалась за особо опасные преступления: убийство зависимым своего господина, крамолу, церковную и головную татьбу, подмет, поджог города (ст. 9), а также татьбу, разбой, душегубство, ябедничество или любое лихое дело, совершённое «ведомым лихим человеком» (ст. ст. 8, 39), и за повторную кражу (ст. 11).

   В самом Судебнике не указываются способы осуществления смертной казни.

   Однако исследование документальных данных показывает, что способы осуществления смертной казни были чрезвычайно разнообразны. Большей частью смертная казнь осуществлялась через повешение или отсечение головы. Осуществляя расправу с восставшими устюжанами, Василий III "воеводу великого князя Глеба Обаленскаго убил, а десятинника владычня Иева Булатова повесил, и много устюжан сек и вешал". Участникам заговора против Ивана III "князь Василий, Иван Васильевич, головы ссекоша"[7].

   Летописи того периода упоминают об осуществлении смертной казни через утопление. В январе 1498 г. Иван III велел "...казнити, потопити в Москве реке нощью..."[8] "лихих баб", приходивших с зельем к великой княгине Софье - участнице заговора против Ивана III.

   Помимо повешения, отсечения головы, утопления, являвшихся наиболее распространёнными видами смертной казни, практика того периода знала квалифицированную смертную казнь, то есть казнь, сопряжённую с особыми мучениями для преступника: с предварительным избиением кнутом, смертная казнь путём четвертования и т.п. Четвертованию, например, были подвергнуты наиболее деятельные заговорщики против Ивана III: "...казниша их на Москве реке, пониже моста, шестерых: Афанасию Еропченку руки да ноги отсекли и голову отсекоша, а Поярку, Рунову брату, руки отсекли и голову ссекоша".

   Торговая казнь состояла в битье кнутом на торговой площади. Как вид наказания она применялась до середины XIX в., но особенного развития достигла в XVII в. Кнут как орудие торговой казни в период XVII в. представлял собой прикреплённый к деревянной рукоятке плетённый из кожи упругий столбец, имеющий на конце кольцо. К этому кольцу прикреплялся сделанный из толстой сыромятной лошадиной или лосиной кожи ремень, согнутый вдоль наподобие желобка, заострённый на конце и в таком виде засушенный. Длина ремня была около метра. Зачастую кнут заканчивался не одним, а несколькими ремнями. Этот конец, твёрдый, как дерево или кость, сдирал не только кожу, но и мясо со спины истязаемого.

   Историк XVIII в. Котошихин так описывает битьё кнутом: "Как ударит по которому месту и на спине станет так слово в слово будто большой ремень вырезан ножем, мало не до костей"[9]. Число ударов в законодательстве не определялось. В XVIII-XIX вв. число ударов доходило до 400, в XVII - для пытки установили 300 ударов. Но уже 50 ударов считались битьём нещадным. По свидетельству русских и иностранных очевидцев, наказание кнутом в большинстве случаев заканчивалось смертью. Факты применения битья кнутом как замаскированного вида смертной казни подтверждаются и отдельными сообщениями более позднего времени.

   Установление Судебником торговой казни за преступления, направленные против феодальной собственности и особенно собственности на землю, показывает, как усиленно защищал господствующий класс основу своего господства.

   Судебник, как и РП, знает продажу, но она теперь отдельно применяется редко: обычно в сочетании со смертной или торговой казнью. Продажа означала денежный штраф за преступление и шла в пользу князя или лиц, осуществлявших правосудие. Размер продажи, как правило, устанавливался по усмотрению суда. Продажа, по мнению Владимирского-Буданова, могла означать в некоторых случаях и конфискацию всего имущества.

   Чаще всего продажа являлась дополнительным наказанием и применялась в сочетании с торговой или смертной казнью (ст. 8, 10, 13, 39). "...Того велети казнити смертною казнью а исцево велети доправити изъ его статка, а что ся у статка останеть, ино то боярину и диаку имати себе. А противень и продажа боярину и диаку делити..." (ст. 8).

   Но продажа могла быть и самостоятельным видом наказания за злостную невыплату долга, оскорбление словом или действием.

   Денежное вознаграждение в пользу потерпевшего или родственников убитого взыскивалось с виновного одновременно с выплатой продажи. "А побиются на поли в пожеге, или в душегубстве, или в разбои, или в татьбе, ино на убитом исцево доправити; ...А сам убитой в казни и в продаже боярину и дияку" (ст. 7). Если виновный не имел средств, чтобы выплатить требуемое истцом вознаграждение, он выдавался истцу "головою на продажю", т.е. в холопство до отработки долга (ст. 10).

   Таким образом, все установленные Судебником виды наказаний, в т.ч. и имущественные наказания, были средством расправы господствующего класса с зависимым и закрепощённым населением, средством его дальнейшего закабаления.

   Помимо наказаний, указанных в Судебнике, практика знала и такие виды наказаний, как тюрьма, ссылка, пожизненное заключение, членовредительство разного рода.

   Тюремному заключению были подвергнуты некоторые участники заговора против Ивана III: "А иных детей боярских велел князь великий в тюрьму пометати".

   Утвердившись на великом княжении, Василий Васильевич вернул себе Дмитров, а "Наместников дмитровских сослал..."[10].

   После волнений в Галиче или Устюге Шемяка был отправлен на заточение в Коломну.

   За подозрение в умыслах "крамолы" был "поиман" на Москве и сослан в Углич серпуховский князь Василий Ярославич. Он подвергся пожизненному заключению и умер, пробыв в заточении около 30 лет.

   Из членовредительских наказаний известны ослепление, отрезание языка за "дерзкие речи" и др.

VI Задача.

            Казус: Осенью 1502 года крестьянин Свято-Даниловского монастыря Михалка Жук решил переселиться в вотчину крупного боярина. Перед отъездом, злясь на взятое с него пожилое и длительные проволочки по разрешению на переселение, он поджег хозяйственные постройки монастыря. Какое решение должен принять суд по данному делу на основании Судебника 1497 года?

            Возможно, следствие по делу о поджоге хозпостроек Свято-Даниловского монастыря крестьянином Михалком Жуком велось бы следующим образом.

            Суд обратит внимание на то, что крестьянин, решив переселиться в вотчину крупного баярина, воспользовался своим правом, данным ему ст. 57 судебника, которая узаконила общий для всех срок перехода крестьян от одного владельца к другому- позднюю осень, 26 ноября, в Юрьев день. Речь идет об осени 1502 г. И монастырь, т.е. владелец крестьянина, должен был дать крестьянину разрешение на переселение. Взимание «пожилого» т.е. платы за пользование двором крестьян- это обязательное условие при их переселении, поэтому владелиц двора не нарушил права Жука М., взяв с него «пожилое». Причем, Судебник не устанавливал размер этой платы- ее устанавливал владелец и это его право, сколько взято с Жука. А крестьянин, решив переселиться, знал, на что идет и должен был быть к этому готов. Поэтому злость здесь не уместна, тем более, что разрешение Михалко получил в срок, коль речь идет о поджоге перед отъездом. Права крестьянина не нарушены. А что же он? Он поджег хозпостройки своего бывшего хозяина, т.е. совершил преступление.

            По судебнику 1497 г. О поджоге упоминается в ст. 9, как о политическом преступлении и в ст. 7, как об имущественном преступлении. Поскольку речь идет не о поджоге города, крепости с целью передачи их неприятелю, что  являлось бы политическим преступлением, а о поджоге двора (хозпостроек), то в данном случае суд будет рассматривать поджог как имущественное преступление- уничтожение или повреждение имущества собственника (монастыря).

            Виновность по Судебнику в простом поджоге должна доказываться полем, т.е. состязанием сторон. То есть истец должен доказать, что именно М. Жук совершил поджог, а суд после этого должен признать его виновным в уничтожении (повреждении) собственности, т.е. по ст. 9  он будет назван «подымщик», а не «зажигалник». Подымщик в данном случае, лицо, совершившее поджог дома, двора, жилого помещения.

            Итак, суд докажет, что виновник- крестьянин, который совершил поджог двора монастыря. Согласно ст. 7 речь идет о простом поджоге, а по Судебнику за простой поджог  смертная казнь не назначалась. Ответственность за это преступлении заключалась в необходимости возмещения убытков пострадавшему и выплаты «»продажи», т.е. денежного штрафа в пользу князя или лица, осуществляющего правосудие, т.е. судьи. Таково будет обязательное решение суда на основании Судебника 1497 г. В некоторых случаях «продажа» могла означать и конфискацию всего имущества, которого у крестьянина, скорее всего, не было, т.к. он крепостной. Поэтому суду не выгодно назначать такие наказания, т.к. оно заведомо невыполнимо. Думается, что окончательным решением суда будет передача монастырю крестьянина М. Жука «головою на продажу», т.е. в холопство до отработки долга (ст. 10), т.к. выплатить он не сможет потому что ранее у него монастырь забрал деньги в качестве «пожилого».

            Если порассуждать далее, то вполне вероятно,  то вполне вероятно, что суд может назначить крестьянину- поджигателю торговую казнь. Здесь можно сослаться на ст. 8,10,13,39, где говориться, что «продажа» редко применялась отдельно, обычно она была в сочетании со смертной и торговой казнью. А то, что по ст. 7 «продажа» будет назначена- это мы уже определили. Кроме  того, речь идет о поджоге имущества монастыря, т.е. о церкви, как оплоте феодального государства. И суд вполне мог счесть этот поджог как преступление против феодальной собственности и назначить в виде наказания торговую казнь, т.к. по Судебнику государство очень защищало собственность феодалов.

            Но этот момент спорный, т.к. скорее всего суд расценит поджог как следствие злости конкретного крестьянина на монастырь- виновника его мытарств, связанных с переселением, а не каким- то проявлением классовой борьбы крестьян с феодалами и церковью.

Литература.

1.   Герберштейн С. Записки о Московии. - М., 1988.

2.   Зимин А.А. Россия на рубеже XV-XVI столетий. - М., 1982.

3.   Исаев И.А. История государства и права России. - М.: Юристъ, 1998.

4.   История отечественного государства и права. Учебное пособие., ч. II. - М.: Изд-во "Юридический колледж МГУ", 1996.

5.   Каштанов С.М. Социально-политическая история России конца XV- первой половины XVI в. - М., 1967.

6.   Памятники социально-экономической истории Московского государства XIV-XVII вв./Под ред. С.Б. Веселовского. - М., 1929.

7.   Развитие русского права в XV- первой половине XVII вв. - М., 1986.

8.   Российское законодательство X-XX веков. Т. 2. - М., 1900.

9.   Сахаров А.М. Образование и развитие Российского государства в XIV-XVII вв. - М., 1969.

10. Тихомиров М.Н. Российское государство XV-XVII веков. - М., 1973.

11. Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы 14-15 вв., ч. II. - М., 1951.

12. Черепнин Л.В. Судебники 15-16 вв. - М.-Л.: изд. Академии наук СССР, 1952.

13. Штамм С.И. Судебник 1497 г. - М., 1955.

[1] "Записки о Московии барона Герберштейна", СПб., 1866, стр. 81.

[2] цитата по статье С.Б. Веселовского "Владимир Гусев - составитель Судебника 1497 г."// "Исторические записки" 1939 г., №5, стр. 47.

[3] А.Е. Пресняков. Образование Великорусского государства. П., 1918, стр. 427.

[4] Л.В. Черепнин. Судебники 15-16 вв. - М.-Л., изд. Академии наук СССР, 1952, стр. 59; Л.В. Черепнин. Русские феодальные архивы 14-15 вв., ч.2. - М., 1951, стр. 329-330.

[5] Л.В. Черепнин. Русские феодальные архивы 14-15 вв., ч.2. - М., 1951, стр. 329.

[6] Л.В. Черепнин. Судебники 15-16 вв. - М-Л., 1952, стр. 61.

[7] А.Е. Пресняков. Образование Великорусского государства. - П., 1918, стр. 393.

[8] С.Б. Веселовский. Владимир Гусев - составитель Судебника 1497 г. // "Исторические записки", 1939, № 5, стр. 46.

[9] Н.Д. Сергеевский. Наказание в русском праве XVII века. - СПб., 1887, стр. 159.

[10] А.Е. Пресняков. Образование Великорусского государства. - П., 1918, стр. 390.

Страницы: 1, 2