Механизм фашистской диктатуры

Механизм фашистской диктатуры

Институт права и предпринимательства АГТУ

Контрольная работа

«Механизм фашистской диктатуры»

                                                               Выполнила: Зарочинцева Н. С.

Архангельск

- 2005 -

Введение.

   Изначально хотелось бы разобраться с вопросом – а что же это такое – фашизм - и коснуться, хотя бы очень кратко, его истории, в том числе и сегодняшней, ибо иначе  невозможно, да и не совсем понятно зачем, говорить о механизмах этого явления.

   Обратимся к словарю:

«Фашизм – идейно-политическое течение, возникшее в 1919 году в Италии и Германии и выражавшее интересы наиболее реакционных и агрессивных слоев как крупной, так и средней и мелкой буржуазии. Идеология фашизма включает идеи расового неравенства и превосходства одной расы над другой, классовой гармонии (теории «народного общества» и «корпоративности»), вождизма («фюрерства»), всевластия геополитики (борьба за жизненное пространство). Для фашизма характерны автократический политический режим, применение крайних форм и средств подавления демократических прав и свобод, широкое использование государственно-монополистических методов регулирования экономики, всеохватывающий контроль над общественной и личной жизнью, опора на националистические идеи и социально-демагогические установки. Внешняя политика фашизма – политика империалистических завоеваний»1.

   Фашизм не был злым умыслом одиночек или даже масс людей, хотя люди-одиночки встали во главе его, а массы поддержали их. Фашизм возник, по выражению французского политолога Шанталь Мийон-Дельсоля, из той обширной туманности, которая образовалась после Первой мировой войны, словно шлейф пыли, во всех без исключения странах Европы и даже за ее пределами. Фашистская идеология была своеобразной реакцией на всесторонний кризис общества: экономический и социальный кризис вследствие дегуманизации труда и массового переселения людей из деревень в города; политический кризис в результате неприспособленности и неготовности к компромиссам новых демократических режимов, а также злоупотреблений и коррупции; интеллектуальный и духовный кризис, порождённый современным радикализмом и размыванием религиозных и моральных ценностей.

   В странах, потерпевших поражение в Первой мировой войне, и прежде всего в Германии, были дополнительные причины для возникновения фашизма. Одной из них было чувство унижения, которое испытывала нация в связи с выплачиваемой репарацией странам-победительницам за причиненный им ущерб, что в официальной пропаганде и на бытовом уровне в те годы расценивалось не иначе как «величайший позор» германской нации, который можно смыть только новой кровью. Зазвучали лозунги и идеи, что Германия «превыше всего» и «превыше всех». Фашистские лидеры успешно использовали этот момент, сознательно подогревали реваншистские настроения.

   Фашизм  как идеология есть крайне эклектичная система взглядов. К тому же при наличии общих черт он многолик и несет на себе какие-то нацоналистические особенности. Вольфганг Випперман в своей книге «Европейский фашизм в сравнении. 1922-1982» выделяет три варианта фашизма, находившегося у власти: итальянский «нормальный» фашизм, немецкий «радикальный» фашизм и фашизм «сверху» в балтийских странах, Польше, Венгрии, Румынии, а также в Испании и Португалии. Особый случай представляли фашистские  режимы-сателлиты в Хорватии, Словении, а также кратковременное господство «Скрещенных стрел» в Венгрии в конце войны.

   Хотелось бы отметить доказательность, логичность и полноту изложения данной книги. Автору удалось выработать общее, хотя и весьма дифференцированное понятие фашизма, рассмотрев все разнообразие фашистских движений; при исследовании же других литературных источников термин «фашизм» часто употребляется только при рассмотрении политической жизни Италии и Германии 20-40-х годов ХХ века.  

   Сравнительное исследование фашизма не является целью данной работы, поэтому в дальнейшем, рассматривая механизм фашистской диктатуры, я хотела бы ограничиться рамками одной Германии, где исполнительная власть смогла добиться такой далеко идущей самостоятельности, которая позволила ей осуществить свою расистскую программу беспримерно радикальным и жестоким образом.

   Пожалуй, говоря о фашизме, нельзя не коснуться современной ситуации - сегодня мы часто, может быть даже слишком, слышим это слово, причем, как мне кажется, иногда оно используется просто как бранное, которым можно обмениваться со своим противником. При этом теряется специфическое качество фашизма и умаляется его опасность, он представляется даже чем-то безобидным.

   Распад фашистских режимов в послевоенной Европе означал конец «эпохи фашизма», но не его истории.  «Все еще существуют и вновь возникают партии, которые следует рассматривать как «неофашистские» или «правоэкстремистские» (к примеру, Свободная партия Австрии – Freiheitliche Partei Osterreichs или «Фламандский блок» - Vlaams Blok в Бельгии)»2. Нельзя ограничиваться наблюдением за этими партиями, необходимо с ними бороться, поскольку существуют пусть и менее крупные, но более ориентированные на насилие организации, не скрывающие своего восхищения прошлым фашизма и оправдывающие почти все его преступления. Прямое или косвенное отрицание совершенных фашистами злодеяний превратилось даже в новую составляющую идеологии современного фашизма.

  Это относится не только к упомянутым малым группировкам и партиям, но и к средствам массовой информации, и псевдонаучным учреждениям, утвердившимся в ряде стран и тесно взаимодействующим через национальные границы. Наряду с представляющими эти организации «ревизионистами», существуют и так называемые «новые правые», составляющие в некотором смысле связующее звено между консерваторами и неофашистами. Речь идет об интеллектуалах, участвующих в работе неофашистских дискуссионных клубов или группирующихся вокруг некоторых журналов. Установлено, что отдельные национальные фашистские группировки поддерживают друг друга политически и материально, ловко пользуясь тем, что наказания за распространение фашистских и расистских идей в разных странах весьма различны.

   Более того, в Англии, Швеции и особенно в Германии в последние годы возникли неофашистские объединения подростков и молодых людей, выделяющихся уже своей прической и особой, напоминающей мундир формой; снабженные бейсбольными битами или другим оружием, они охотятся на иностранцев и других людей «странного» вида. В некоторых местах восточной Германии им уже удалось устроить так называемые «национально освобожденные зоны», куда «иностранцы», «нежелательные элементы» и «левые» могут войти лишь с риском для здоровья и жизни. Это фатальным образом напоминает 20-30 годы, когда бандам штурмовиков  удалось оккупировать некоторые города и городские районы, устраивая там свои демонстрации и изгоняя оттуда своих политических противников.               Подобные случаи наблюдаются  и в бывших коммунистических странах Восточной Европы, где некоторые наблюдатели оценивают опасность фашизма даже как более серьезную, чем в странах Западной Европы. Прежде всего, в Восточной Европе существовали фашистские движения и режимы. Они были все устранены в 1945 году и заменены коммунистическими, но, по-видимому, все это время сохранялась определенная преемственность в складе ума и личности. Кроме того, «Восточный блок» никогда не был полностью  отделен от остальной Европы и в положительном, и в отрицательном смысле.

   Возникает подозрение, что среди тех, кто обязан бороться с этими неофашистскими призраками, есть люди, вовсе этого не желающие, потому что они, как и многие представители так называемого «молчаливого большинства», также разделяют расистскую и неофашистскую ориентацию. Таким образом, речь идет не только о партиях на «правом фланге» общества. Более всего вызывают беспокойство именно установки населения. Все это вместе составляет настоящую опасность.         

   В некоторых странах, прежде всего в Испании и Португалии, институциализированный фашизм пережил эпохальный 1945 год, и вместе с ним его пережило немало фашистов. Многие из них остались верны своему нацистскому прошлому и прививали свою идеологию подрастающему поколению. «Биологического» решения проблемы не получилось. На смену старым фашистам пришли новые, а сам фашизм не стал достоянием истории.   

   Для борьбы с фашизмом необходимо тесное международное сотрудничество и объединяющие исследования в отдельных странах. Только всестороннее изучение фашизма, в том числе и механизмов фашистской диктатуры, позволит найти ответ на вопрос, что же необходимо сделать для того, чтобы оставить это явление в прошлом и уже не дать возродиться любым его проявлениям.       

   С первых дней прихода к власти Гитлер начал осуществлять свою программу, в соответствии с которой Германия должна была добиться нового величия. Её осуществление предполагалось провести в два этапа. На первом – ставилась задача сплотить немцев в некую «народную общность», на втором – превратить её в «общность боевую».    

  Сразу же после назначения Гитлера рейхсканцлером 30 января 1933 г. был распущен рейхстаг и объявлены новые выборы. В последовавшей за этим избирательной борьбе национал-социалисты могли не только использовать пожертвования промышленников – излившиеся теперь мощным потоком – но и без стеснения использовать позицию силы. Для этого они располагали средствами – государственной властью и партийной армией, к тому же наполовину принявшей государственный характер. В Пруссии двумя приказами (11 и 22 февраля) 40000 штурмовиков и эсэсовцев были включены во вспомогательную полицию.

   17 февраля Геринг потребовал от них безжалостно преследовать политических противников, применяя огнестрельное оружие. В ночь поджога рейхстага (27 февраля 1933 г.), в котором бездоказательно обвинили коммунистов, были арестованы тысячи коммунистических активистов по заранее составленным спискам. Днем позже эта беспримерная волна арестов была задним числом «легализована» так называемым «распоряжением рейхспрезидента о защите народа и государства», вследствие чего потеряли силу важнейшие права, гарантированные Веймарской конституцией. Тем самым члены КПГ были фактически поставлены вне закона, хотя их партия могла еще принять участие в выборах в рейхстаг 5 марта. Она получила 81 место, но 13 марта ее мандаты были аннулированы.

   Террор против коммунистов и социалистов продолжался, штурмовики и эсэсовцы отправляли их в «дикие» концентрационные лагеря, где их избивали и нередко пытали до смерти – при невмешательстве государственных учреждений, полиции, правосудия и рейхсвера; и одновременно с этим продолжалось систематическое подчинение и устранение политических противников НСРПГ (Национал-социалистской рабочей партии Германии – Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei). Немедленно после выборов в рейхстаг 5 марта все правительства земель, не возглавляемые национал-социалистами, были смещены и на их место поставлены так называемые рейхскомиссары. 31 марта был издан закон «о равноправии земель и рейха», по которому парламенты земель были сконструированы по результатам выборов в рейхстаг 5 марта без всяких местных выборов. За 8 дней до этого, 23 марта, «закон о прекращении народного и государственного бедствия» фактически устранил рейхстаг, поскольку национал-социалистическому правительству предоставлялось право издавать законы без согласия и даже без участия рейхстага и государственного совета. Этот «закон о полномочиях» был принят квалифицированным большинством в две трети, т.к. его отвергли только еще не арестованные и не бежавшие депутаты социал-демократической партии.

   После унификации и очистки парламента законом о «восстановлении корпуса гражданских служащих» от 7 апреля были изгнаны из всех учреждений политические противники и те евреи, которые не пользовались защищавшим их некоторое время статусом членов «Фронта». 2 мая были распущены профсоюзы, их здания захвачены, а имущество было в конце концов передано национал-социалистическому «Германскому рабочему фронту». 22 июня была также запрещена СДПГ и арестованы ее деятели, которые не сидели еще в «диких» концентрационных лагерях или не эмигрировали. После того как в июне и июле все еще остававшиеся буржуазные партии самораспустились, закон от 14 июля 1933 объявил НСРПГ единственной партией Германии. Этими террористическими и псевдолегальными методами, применяемыми сверху и снизу, более или менее завершился процесс захвата власти.

   С этого времени кроме НСРПГ только армия и церковь обладали еще, по крайней мере, потенциально, политической и моральной властью. Хотя оба этих учреждения никогда не были полностью унифицированы, они были в значительной мере лишены влияния.

   Армия уже разделила вину и объективно стала сообщницей насильственной власти национал-социалистов, хотя бы своим благожелательным нейтралитетом во время их террористического похода против политических противников. Большинство офицеров с большим или меньшим энтузиазмом участвовало в перевооружении Германии, а затем в победоносных походах начала войны. Более того, они считали себя связанными принесенной Гитлеру присягой даже тогда, когда стали очевидны и приближавшееся катастрофическое поражение, и беспредельные преступления национал-социалистского режима. Однако сопротивление некоторых военных кругов указывает на уже упомянутый факт, что национал-социалистам не удалось полностью унифицировать и подчинить себе армию.

   Еще сложнее было положение в «третьем рейхе» обеих церквей. Поспешному, иногда чересчур поспешному приспособлению многих церковных деятелей противостояло здесь сопротивление некоторых, правда, относительно немногочисленных, групп и отдельных лиц. И приспособление, и сопротивление обосновывались как религиозными, так и политическими мотивами. Руководство католической церкви, до 1933 года резко отрицательно относившееся к национал-социализму, затем очень быстро сменило эту позицию на благожелательную симпатию. Это определялось конкордатом между курией и «третьим рейхом», предложенным Гитлером сразу же после вступления в должность и заключенным уже 20 июля 1933 года. Этот договор был весьма выгоден католической церкви, так как он не только признавал, но и ставил под защиту закона конфессиональные школы, так же как существование многих католических объединений – светских, профессиональных, женских и юношеских. Впрочем, католическая церковь дорого заплатила за это, пожертвовав Партией центра, одобрившей «закон о полномочиях» и вскоре после этого распущенной. В связи с конкордатом церковь выразила чрезвычайно важное в политическом и пропагандистском отношении признание и уважительное отношение к «третьему рейху», надеясь избежать таким образом унификации своих обществ и союзов. На первых порах эти надежды, казалось, оправдывались, но с 1935 года НСРПГ все более активно стремилась ограничить влияние католических юношеских обществ, а затем стала распускать их и включать в состав «гитлерюгенда». В ходе принятого ими курса на ослабление религиозных убеждений национал-социалисты усиливали свою кампанию против религиозных школ и против католической печати, до тех пор, пока в 1941 году не перестали выходить еще издававшиеся епископальные бюллетени. Сверх того, развернув коварную клеветническую кампанию против членов католических орденов, которым ставились в вину нравственные пороки и нарушения валютного законодательства, национал-социалисты стремились отдалить верующих католиков от их церкви. Эта все более враждебная церкви политика вызывала протест и сопротивление отдельных католиков, впрочем, никогда не получившее полной и открытой поддержки католической церкви в целом.

   Что касается евангелической церкви, то, если не считать относительно малочисленных групп либеральных теологов и верующих социалистов, подавляющая часть ее одобрительно, а порой даже с энтузиазмом отнеслась к разрушению демократии и установлению террористического режима. Это объяснялось не только традиционной в евангелической церкви политически и религиозно аргументируемой покорностью начальству, но также ее религиозно окрашенным превозношением немецкой нации и презрением к социализму и демократии. Однако попытки организационной унификации 28 евангелических церквей отдельных земель, предпринятые в начале 1933 года, не достигли цели. Но это был лишь вопрос времени… Немногим позже в церквях различных земель – например, 5 сентября в Старопрусском союзе – был принят «арийский параграф», предусматривающий исключение «неарийских» священников и церковных служащих. 27 сентября Людвиг Миллер, доверенное лицо Гитлера, был выбран «имперским епископом», то есть верховным главой всех евангелических церквей. Предлагалось даже не почитать более Ветхий Завет и послания апостола Павла, как продукты еврейского духа.

   Все это способствовало появлению движения сопротивления, но довольно немногочисленного, так что если отвлечься от него, можно прийти к выводу, что церкви и вермахт хотя и не были полностью унифицированы, все же были настолько приспособлены к режиму или сами к нему приспособились, что не представляли никакой опасности для внутреннего состояния «третьего рейха». Они были скорее союзники, чем конкуренты, а тем более противники национал-социализма.

   «Государство Гитлера» было гораздо более тоталитарным, чем фашистское «stato totalitario» в Италии, но и оно имело определенные черты «поликратии» или многовластия.

    Между отдельными группами и лицами в партии, промышленности, вермахте и бюрократии постоянно происходили конфликты по поводу компетенции. Даже на региональном и местном уровне члены партии боролись за власть и влияние друг с другом и с государственными чиновниками. Но не следует переоценивать эти поликратические черты «третьего рейха», так как авторитарная власть Гитлера только усиливалась этими пререканиями, поскольку Гитлер с самого начала умел противопоставить друг другу, в духе политики «разделяй и властвуй», эти враждующие группы и личности. Следует добавить, что масштабы и характер национал-социалистского террора никоим образом не ограничивались и не смягчались этими бесспорно поликратическими чертами. Споры о компетенции не мешали установлению и эффективности национал-социалистской системы террора, поскольку у групп и отдельных лиц, боровшихся за власть и влияние, не было никаких принципиальных расхождений в отношении преследования политических противников и меньшинств. Кратко остановимся на развитии и функционировании национал-социалистской системы террора.

   В течение 1933 года «дикий» террор СА и СС, большей частью «оправдываемый» ссылкой на «распоряжение по поводу поджога рейхстага» от 28 февраля 1933 года, постепенно сдерживался, так как руководство НСРПГ опасалось, что не сможет удержать его под контролем. На смену пришел бюрократически контролируемый и санкционированный государственный террор гестапо, возникшего из подразделения 1А Берлинского полицейского управления. 30 ноября 1933 года служащие этого учреждения, еще называвшегося тогда «Прусским ведомством тайной государственной полиции», получили далеко идущие полномочия. Их мероприятия нельзя было ни обжаловать, ни преследовать в судебном порядке. При этом гестапо, возглавляемое Герингом, столкнулось с сильным конкурентом внутри партии. Это был Генрих Гиммлер, к весне 1934 года объединивший под своей властью политическую полицию всех земель, кроме Пруссии. Хотя Геринг вовсе не симпатизировал возвышению Гиммлера с его СС, он больше всего опасался СА под командой Рема. Поэтому 20 апреля 1934 года он заключил с Гиммлером, который с этого момента становится его заместителем, нечто вроде соглашения об объединении прусского гестапо с политической полицией остальных земель в единое общегерманское гестапо.

Страницы: 1, 2